Маша Трауб - Ласточ...ка
– А Юрик-дурик что по этому поводу думает?
– Не смей так его называть. Для тебя он Юрий, и будь любезна говорить ему «вы». Что еще за панибратство?
– Так что он думает?
– Он очень хочет, чтобы ты приехала.
– Это он сам тебе сказал?
– Нет. Но я уверена, что он будет только рад. Это мне нужно. Я редко тебя о чем-то прошу. Ради меня ты можешь приехать?
– Хорошо, я приеду.
Вета решила приехать дня на два. Лишь бы отвязаться от матери. А потом, после какого-нибудь скандала, а в том, что он случится, она не сомневалась, вернуться в Москву.
Вета приехала на электричке. За то время, что она не была на даче, поселок изменился. Появились новые дома. Отремонтировали дорогу.
Мать кинулась показывать Вете новый колодец, выросший куст сирени и пересаженные на новое место Юрикины бегонии. Юрик улыбался и предлагал Вете опробовать новый летний душ. Вета встала на доски, сложенные на земле, долго задвигала занавеску, открыла кран и задохнулась от потока хлынувшей из бочки ледяной воды. Услышала, как захохотал Юрик,
– Ничего, привыкнешь! – крикнул он.
– Вода уже остыла. А днем она теплая, – оправдывалась мать.
Ужинали во дворе. Мать наварила щей, Юрик с Ветой молчали. Ольга говорила без умолку. Юрик планирует веранду к дому пристроить, дом покрасить…
– Я пойду погуляю, – сказала Вета. Сидеть рядом с Юриком и слушать мать она больше не могла.
Вета дошла до края поселка и свернула на тропинку в лес. На поляне горел костер, стояла машина, из которой орала музыка. На поваленном бревне сидели ребята. Курили, пили вино.
– Здрасьте, – поздоровалась Вета.
– Привет, – ответила одна из девушек. – Ты откуда?
– Из поселка, – сказала Вета.
– А какой дом?
– С зеленой крышей.
– Напротив Ненашевых, что ли?
– Да.
– Так ты Лизкина подружка? Тебя Вета зовут?
– Да, а откуда вы знаете?
– От Лизки. Она с нами в прошлом году тусовала. А где она?
– Не знаю, Давно не видела.
– Вина хочешь?
– Хочу.
Вете передали бутылку вина и угостили сигаретой.
Она сидела и смотрела на костер. Ребята обсуждали, кто из друзей уже приехал, а кто собирается. Договаривались поехать завтра на плотину купаться.
– Ты поедешь с нами? – спросила девушка.
– Не знаю, – сказала Вета.
– Поехали.
Вета просидела с ребятами у костра до четырех утра, чему была только рада. Правда, очень хотелось спать. Спать в одном доме с Юриком Вета не собиралась. Она зашла в сарай, в котором стояла старая раскладушка и лежало ватное отсыревшее одеяло. Вета легла на раскладушку и тут же уснула. Проснулась от пинка. Открыла глаза – над ней стоял Юрик.
– Прошлялась всю ночь, шалава? А перед матерью целку из себя строишь, – ухмылялся Юрик.
– Отвали, – огрызнулась Вета.
– Чё неласковая такая? Повежливей с будущим папкой. – Юрик подошел ближе и наклонился к Вете. – Ты это, кончай выкаблучиваться. Если мать хочет, чтобы мы с тобой подружились, так делай вид, что я тебе нравлюсь. А то я с тобой еще раз поговорю. По-другому.
Вета лихорадочно соображала, что делать. В сарае лежали доски – Юрик привез для строительства веранды. Доски были плохие – неровные, в некоторых торчали гвозди. Кривые и ржавые. Вета встала с раскладушки, собираясь выйти из сарая. Юрик шутливо преградил ей выход.
– Пусти, – сказала она.
– Не пущу.
Вета со всей силы толкнула его прямо на доски. Юрик от неожиданности не удержался и упал всем телом.
– Твою мать, – заорал он, – сука!
Вета стояла и смотрела, как Юрик пытается подняться. Он упал прямо на торчащий из доски гвоздь. Распорол руку. Глубоко.
На крики прибежала Ольга.
– Что случилось? – кинулась она к любовнику.
– Он оступился и упал. Сам виноват. Надо было доски нормальные покупать, а эти вон, все с гвоздями, – сказала Вета матери. – Ничего, до свадьбы заживет. Правда, Юрик?
Юрик зажимал рукой рану и скрипел зубами.
Вета вышла из сарая и пошла в дом – переодеться и поесть.
На дороге сигналила машина. Вета вышла за ворота. Оказалось, что гудели ей. Ребята ехали на плотину.
– А это кто? – спросила Вета свою вчерашнюю знакомую. Она кивнула в сторону одного из парней.
– Сашка, что ли? – ответила та. – Он с Ленкой-Скутером.
– А почему она Скутер? – спросила Вета.
– Не помню уже. Их дом стоит там, где раньше хутор был. Была Ленка с хутора, потом стала Ленкой-Скутер.
– Смешно. А у них роман?
– Да какой там роман? Трахнул ее здесь на плотине. Но она на него запала. Как напьется, лезет к нему. А до этого он спал с Риткой-Панадолом. Вон та, с жопой, перетянутой стрингами.
– А почему она Панадол?
– Потому что в аптеке работает. Провизором. Но у Ритки хахаль есть. Сашка голый по поселку убегал, когда тот неожиданно нагрянул.
– А тут у всех прозвища?
– Да нет, не у всех.
– А кого еще как зовут?
– Лизку прозвали Плотвой.
– Почему Плотвой?
– А на том участке, который Ненашевы купили, раньше девка жила. Ее Плотвой звали. Блядь местная. Ну, не блядь, но давала всем. Ну и Лизке ее прозвище перешло вместе с домом.
Вечером они опять собрались у костра. Часа в три утра решили расходиться. Сашка пошел провожать Вету. Им было по пути. Вета ежилась от холода, и Сашка отдал ей свой свитер. Свитер пах костром.
– Не хочу домой идти, – сказала Вета.
– Не проблема, пошли ко мне, – предложил Сашка,
– Неудобно как-то.
– Да ладно. Через веранду пройдем, мои не проснутся.
– Ладно.
Они дошли до Сашкиного дома. Пробрались в его комнату. Сашка светил зажигалкой. Легли вместе на широкую кровать. И сразу же уснули. Утром Вета проснулась одна. Джинсы натерли живот. Сашки не было. Со двора доносились голоса. Вета лежала и думала, как выйти, чтобы не заметили его родители. Вспомнила, как они пробирались через открытое окно. Она встала, открыла окно и спрыгнула на траву. От Сашкиного до своего дома она бежала. Почему бежала? Никто не гнался.
Дома никого не было. «Наверное, на станцию за продуктами поехали», – подумала Вета и пошла в душ. Только успела надеть чистую футболку, как со стороны ворот кто-то начал сигналить. Вета вышла посмотреть. За воротами на мотоцикле сидел Сашка.
– Привет, ты куда испарилась? – спросил он.
– Вылезла через окно, – сказала Вета.
– А чего через дверь не вышла?
– Не знаю.
– Ладно, поехали.
– Куда?
– Увидишь.
Вета села на мотоцикл. Они доехали до берега реки.
– Пойдем купаться? – предложил Сашка.
– У меня купальника нет.
– Ну и что?
Речка, тишина, песок, ощущение спокойствия – было хорошо.
– Поехали ко мне, – предложил Сашка.
– Поехали, – согласилась Вета.
При дневном свете она рассмотрела их участок. Большой, заросший крапивой и старыми кустами малины. За пластмассовым столом сидела женщина необъятных размеров и резала огурцы. Дорезала и потянулась к помидорам. Потом ей понадобилась бутылка масла, стоявшая здесь же на прикрытой клеенкой тумбочке. Женщина не дотянулась и стала тяжело вылезать из пластмассового стула. Она вытаскивала себя по частям, как будто снимая с себя этот стул. Взяла масло и тяжело плюхнулась назад. На земле остались глубокие следы – ямки, продавленные ножками.
– Мам, это Вета, – сказал Сашка и ушел в дом.
– Здрасьте, – сказала Вета женщине.
– Здравствуй, ты дочь Ольги? – спросила женщина.
– Да, – ответила Вета.
– Скажи Юрке, чтобы больше водку Генке не привозил, – сказала Сашкина мама, намазала себе хлеб маслом и стала с удовольствием есть только что нарезанный салат.
– Хорошо, скажу, – ответила Вета. Кто такой Генка, она не знала.
Откуда-то из кустов вышла старушка в купальнике. Маленькая, поджарая, шустрая. Старушка на ходу растиралась полотенцем.
– Все жрешь? – спросила старушка, проходя мимо Сашкиной матери. Старушка сунула нос в чашку с салатом. – Я же просила не лить столько масла.
Сашкина мать даже жевать не перестала. Старушка скрылась в доме. С другой стороны участка появился мужчина.
– Раюша, а Сашка вернулся? – спросил мужчина.
– Да, а что? – Сашкина мать доедала салат.
– Надо бы на станцию съездить, – сказал мужчина.
– Обойдешься.
– Заказик бы обмыть.
– Сделай сначала, потом обмывать будешь.
– Раюш, а поесть есть что?
– Уже нет. – Толстая женщина запихнула в рот последнюю ложку салата.
– О, здравствуйте, а вы кто? – Мужчина увидел Вету.
– Это Вета, Ольгина дочь, – сказала Сашкина мать.
– Светочка, а Юра дома? – оживился мужчина. Вета поняла, что он и есть Генка.
– Не знаю, – сказала Вета. – Я Вета.
– Да, да, Светочка. Пойду к нему схожу, – доложил мужчина и пошел к калитке. По дороге ткнулся в старую яблоню.
Старушка – Ариадна, именно так она просила себя называть, – оказалась Сашкиной бабушкой, матерью его отца, некогда известной в профессиональных кругах скульпторшей. Ариадна всю жизнь лепила лошадей. То ли по стечению обстоятельств, то ли усилиями Ариадны, жили они в доме напротив ипподрома, в четырехкомнатной квартире, не считая двух кладовок, с маленькими комнатками и узкими темными коридорами. Одну комнату занимала огромная кровать, на которой спала Рая – Сашкина мать. Другая комната была Сашкиной. Третья – окнами на ипподром – Ариадны. Четвертая была приспособлена под мастерскую. Гена – Сашкин отец – спал в кладовке.
