Маша Трауб - Счастливая семья (сборник)
– Раньше, когда не было микроволновок, так еду сохраняли теплой. Под матрас ставили и накрывали, – объяснила мама, продолжая сооружать невообразимые конструкции.
Утром мы дружно встали в семь утра – мама решила всех загнать в душ до того, как наступит великая засуха на три часа. В девять мы были чисто вымыты, включая голову, мама подстригла ногти Симе и поставила стиральную машинку. Она вела себя так, будто воду отключали как минимум на неделю. Во все пустые емкости, которые нашлись в доме, она налила воду на тот случай, если воды больше не будет никогда, – в ванну, в пустые бутылки, тазик, чайник, в кастрюли. В половине десятого, когда мы выходили на пляж, на пороге появилась Финита с ведрами. Мама была возмущена до крайности. Финита же, увидев мамины горы и пригорки из пледов и подушек, тоже была возмущена. А когда она увидела мамины запасы воды, то даже испугалась и начала улыбаться маме так, как улыбаются сумасшедшим.
– Не трогайте, – закричала мама, когда Финита не успела даже водрузить свой шлем на кухонный стол, – здесь – еда!
– Но компрендо. – Финита, как оказалось, знает еще и испанский, которым до этого не пользовалась.
Мама схватила ее за руку и потащила к объявлению, написанному Эммой.
– Но компрендо, – повторила домработница.
Тогда мама потащила ее к столбу, на котором висело объявление. Финита долго стояла перед ним и внимательно читала.
– Как вы будете убирать? – спросила мама.
Финита показала на столбы электропередачи, которые никто не устанавливал, не выкорчевывал, подошла к поливальному шлангу и включила его, демонстрируя маме, что воды – полно.
– Делайте что хотите, – махнула рукой мама, – мойте полы чем хотите.
– Окей, Мария, – сказал Финита, что означало, что она ничего не поняла.
– Это, – мама подвела домработницу к дивану, на котором хранился наш обед, а потом к кастрюлям и тазам с водой, – не трогать! Компрендо?
Мы наконец ушли на пляж. После моря мама заставила нас всех хорошенько помыться под общественным душем, чтобы смыть соль, и сокрушалась, что не взяла с собой гель для душа или хотя бы мыло.
Когда мы вернулись, в доме все было как и прежде – вода, свет, все работало. Финита поменяла белье, полотенца и даже помыла пол под кроватями. Мамины баррикады остались нетронутыми. Но мама опять была недовольна. Получается, все ее приготовления были напрасны, ведь ни свет, ни воду так и не отключили.
Тут еще отличилась Соль. Она каким-то образом пробралась в дом (мама винила во всем домработницу) и попыталась добраться до котлет, которые мама спрятала под одеялом. Но не смогла. В отместку она нагадила прямо на диван, чего мама ей простить не могла. В том, что это была именно Соль, – она не сомневалась. И заявила, что больше кормить кошек не будет. Соль в обед так и не появилась, чувствуя, что ей ничего не светит, зато Перец и Уксус ждали маму на террасе.
– Нет! – сказала им мама. – Сегодня вы ничего не получите. Даже не ждите. И не смотрите на меня. Нечего было гадить!
Мама еще долго объясняла застывшим, как сфинксы, кошкам, почему она отказывает им от дома и довольствия. Папа решил, что мама перегрелась на солнце. Тетя Наташа бегала вокруг и причитала, убеждая маму, что кошечки ни в чем не виноваты, просто от маминых котлет слишком вкусно пахнет.
– Нет! – отрезала мама и оставила кошек без обеда.
Я уже говорил, что папа терпеть не мог летающих, ползающих и прочих насекомых.
– Я их не боюсь, мне просто противно, – уверял он.
Если в доме вдруг раздавался грохот, это означало, что папа расправился с очередной несчастной мошкой или милым паучком.
– Это настоящий малярийный комар! – кричал папа. – Он размером с птицу! А паук, которого я убил вчера? Это же монстр, а не паук!
– Дорогой, – тихо убеждала его мама, – паук в ванной никому не мешал. И комар вовсе не малярийный. Здесь такие не водятся.
Папа, обиженный, что ему не верят на слово, стал приносить маме свои трофеи для демонстрации доблести и храбрости.
– Дорогой, можно же было просто прогнать жука полотенцем. Смотри, какой он красивый. Очень жаль.
– Он ядовитый, я в этом уверен! И он огромный! Если бы я начал его прогонять, этот милый жук мог бы выпустить в меня яд!
– Уверяю тебя, это самый обычный жук. И вовсе не ядовитый. Не понимаю, с чего ты так расшумелся.
Ночью случился переполох – папа устроил охоту на жука. Этот милый крохотный жучок совершенно никому не мешал – сидел себе в углу комнаты и тихонько стрекотал. Папа, как оказалось, никак не мог уснуть, а тут еще этот стрекот. В темноте папа попытался отловить жука по звуку, но не смог. Тогда он включил настольную лампу. В этот момент проснулась мама.
– Прости, пожалуйста, я не хотел тебя будить. Спи, не волнуйся. Сейчас я его быстренько поймаю, – заверил папа и включил верхний свет, поскольку больно ударился об угол кровати.
Мама проснулась окончательно и села на кровати, наблюдая за ночной охотой. Мы тоже проснулись – папа слишком громко кидал шлепок в стену и говорил, что мамина идея жить на острове не нравилась ему с самого начала. И вот результат – он должен мучиться бессонницей, потому что местная фауна не знает сна и стрекочет под самым его ухом. И это еще он не говорит про духоту, сломанную балконную дверь (папа, вообще-то, сам ее сломал, но не сообщал о поломке Эмме, поскольку ему было неловко). Мы собрались в родительской спальне. Сима немедленно зарыдала – ей было жаль жучка. Я пытался рассмотреть невинного малыша и определить, как он называется. Папа же подбирал себе подходящее оружие – то примеривался подушкой, то хватал полотенце. В стену полетели мамина расческа, косметичка, футляр от очков. Жучок после каждого броска деликатно делал несколько шажочков в сторону и, как мне показалось, не без интереса наблюдал за папой. Охотник потерпел сокрушительное поражение. Метнув мимо ручку, пляжную сумку и мамины шлепки, папа сказал, что во всем виновата мама, которая заблаговременно не включила пластину от насекомых. Пока папа возмущался, жучок спокойно вышел из комнаты. Надо сказать, что он никуда не спешил и не чувствовал опасности. Даже оглядывался и, возможно, подумывал напасть на такого врага, который хоть и велик, но бой вести не умеет. Я приоткрыл дверь, давая жуку возможность выйти из нашего сумасшедшего дома. Сима перестала плакать и пошла спать. Папа же еще долго не мог успокоиться – он говорил, что просто пожалел жука, с которым легко бы справился, будь у него под руками подходящая мухобойка.
Не только папа удивлял маму своими поступками. Соль, которой было отказано от дома после истории с кастрюлями, решила загладить свою вину. Наверняка она действовала не по своей воле – характер у Соли был еще тот, не лучше, чем у нашей мамы, – а под влиянием Перца и Уксуса.
Мама выходила утром на террасу и видела Соль, которая сидела на дозволительном расстоянии и буравила ее взглядом. Рядом с дверью лежало подношение маме – раздавленная змея, полевая мышь, птенец ласточки, геккон внушительного размера. Мама же вместо прощения и благодарности за столь щедрые подарки кричала и топала ногами:
– Фу, какая гадость! Бедный птенчик! У тебя нет сердца! – отчитывала она кошку, которая всем своим видом показывала, что пребывает в недоумении. – Он же совсем маленький! А ящерка? Разве кошки охотятся на ящериц? Брысь, плохая, злая кошка!
Соль некоторое время сидела, не моргая, а потом гордо удалялась.
– Может, ты начнешь ее кормить? – предложил я. – Иначе она не остановится. И будет приносить нам все новые и новые трупы.
– Да, ты прав, – на удивление быстро согласилась мама.
И возобновила кормление кошек. Соль ходила с гордым видом, думая, что подкупила маму. Я оказался прав – больше она не приносила задушенных мышей и птенцов.
Утром в дверь деликатно постучали. Деликатно, но настойчиво. Мама, которая привыкла, что все заходят просто так, даже перепугалась – кого это принесло в ранний час? Оказалось, нового соседа – владельца тех самых индюков и кур, которые не давали ей спать.
Сосед с виду производил прекрасное впечатление. Он миллион раз извинился за недостойное поведение птиц, сообщил, что его наняли сделать косметический ремонт в доме, и пообещал свято соблюдать часы спокойствия. Этот визит был данью вежливости – сосед, которого звали Эрос, расшаркивался и спрашивал у тети Наташи, как ей спалось, принимает ли она морские ванны, как она находит местные пейзажи. Мама вынуждена была работать переводчиком. Тетя Наташа, которая обалдела от такого неожиданного внимания, а еще больше – от имени незнакомца, даже забыла о том, что не надела свое самое «выгодное» платье, а столкнулась с Эросом в старой, но удобной ночной рубашке. Маме Эрос тоже делал комплименты, но спозаранку она на знаки внимания не реагирует, а находит их подозрительными. Но самый большой восторг у Эроса вызвала Сима. Он подошел к ее ящику с игрушками и с интересом начал рассматривать. Тетя Наташа чуть не упала в обморок от восторга – не мужчина, а мечта всей жизни. Даже детей любит. Сима же пошла в маму – она смотрела на незнакомого дядю с большим подозрением, вежливо забирала у него из рук игрушки и складывала их обратно в свой ящик. Сам ящик она ногой подталкивала к комнате. Потом Эрос увидел мой сачок для ловли насекомых и поинтересовался, есть ли у меня лук и стрелы. Особенно его интересовали стрелы. У меня, конечно, такой игрушки не было, я сразу догадался, что этот человек ничего не смыслит в детях, но он увидел Симин лук, который та как раз прятала под кровать.
