Александр Староверов - Баблия. Книга о бабле и Боге
Статус человека пересматривался ежегодно в соответствии с вновь открывшимися обстоятельствами (количество детей, собственности, баблайков и т. д.). Раз в десять лет экзамены повторялись. Даже статус миниума не являлся приговором. Тупой, но честный и неагрессивный трудяга лет за десять безупречного поведения и самоотверженной работы говночистом вполне мог заслужить звание старшего говночиста и звание среднеклассика в придачу. Хотя тяжелее всего как раз среднеклассикам и жилось. Давило их с двух сторон. С одной стороны, очень страшно опуститься в миниумы и получать по жопе палкой даже за самые невинные шалости. С другой – очень завистно смотреть на беззаботную жизнь пробабленной элиты. Среднеклассиков подкашивал подпольный алкоголизм, скрытые депрессии и необходимость откладывать деньги на гипотетическую тупость отпрысков, старость и болезни. Многие не выдерживали и почти добровольно уходили в миниумы. Таких называли минидауны и палкой били не сильно. Жалели. У пробабленных имелись свои проблемы. Чтобы элита не застаивалась, существовал закон о росте капитала. Согласно ему, капитал должен расти темпами, значительно превышающими рост экономики. Если не получалось, то в ход шли огромные штрафы. Три-четыре неудачных года – и баблайков на счетах становилось меньше порога пробабленности, тогда добро пожаловать в среднеклассики снова. Ротация в элите была, конечно, меньше, чем в других категориях, но все-таки была. В целом общество выглядело достаточно гармоничным. Никто не голодал, все жили достаточно неплохо. Даже миниумы. Кто хотел работал, кто не хотел, получал палкой по заднице и имел низкий социальный статус. Интеллект ценился, движуха была бодрой. Коррупция низкой, законопослушание высоким, но не чрезмерным, чтобы не убить инициативу. В итоге выходил циничный такой хардкор Рай, умело спекулирующий на несовершенствах человека во имя всеобщего достатка и прогресса.
Алик на секунду закрыл глаза и отчетливо понял, что так оно все здесь и есть. Оставалось выяснить лишь один вопрос.
– Хорошо говоришь, друг, – задумчиво произнес он. – Может пророка из тебя сделать? Будешь глаголом жечь сердца людей.
– Я не хочу… жечь, – заволновался Антуан.
– Да ладно, не ссы, глаголом – не паяльником. За это не сажают. Не напрягайся, пошутил я. Юмор у меня такой… божественный. Скажи-ка мне лучше, как вы меня тут почитаете. Все ли верят? А если не все, то во что верят остальные? Есть ли у вас свобода совести? Про совесть, заметь, не спрашиваю, и так все ясно.
– Я не знаю, Господи… В смысле, Алик. С теологией у меня всегда проблемы были. Не все помню.
– Ты давай не менжуйся. Рассказывай. Если что, я вдохновлю.
– Странно мне тебе рассказывать о том, как все было.
– Неисповедимы пути мои, сын мой. Повелеваю, говори.
Антуан преобразился, лицо его побледнело, глаза зажглись, уста разверзлись.
– Ну чистый пророк, – удивился Алик. – А впрочем, я же сам приказал. Ничего, так слушать даже веселее.
– Слушай меня, Господи, ибо твоими словами говорю, твоими глазами вижу и духом твоим живу, – начал высокопарно Антуан. – Когда-то, очень давно не знали люди Бога. И были они все сырьесранцами. И жили согласно Праву Срания. И срали они друг на друга. И был человек человеку жопою. Кто сильнее был, тот и прав. А мозги ценились только обезьяньи и то лишь в охлажденном виде, засахаренные. Но сжалилось Великое Нечто над тварями неразумными и явило себя вождю сырьесранцев Аларму Великому. Аларм, как и все сырьесранцы, был жестокой и тупой скотиной. А поскольку он был вождь, то самой жестокой и тупой. От остальных вождей он отличался тем, что очень любил спорт, а конкретно нечто вроде футбола. Только играл он не мячом, а головами неудачливых претендентов на власть. Однажды, отрубив очередную башку конкурента, он собрал вокруг себя самых преданных головорезов и устроил соревнование: кто больше всех прочеканит башку левой ногой. Начал Аларм первым, девяносто девять раз подкинул он башку, не давая упасть ей на землю, а на сотой башка запылала белым пламенем и заговорила человеческим голосом.
– Что же ты, придурок, делаешь? – укоризненно спросила башка и зависла перед Алармом, не желая опускаться.
– Ты чего, опухла, падаль? – попробовал наехать на башку немного обалдевший вождь. – Я сейчас пацанам скажу, говно свое жрать будешь.
– Борзый ты, – отвечала башка. – И тупой к тому же. Как же я говно свое жрать буду? Я же башка, а не задница… Как ты. А что касается пацанов… гляди сам.
Башка запылала ярче и превратилась в большой огненный шар. У пацанов неизвестно откуда появились в руках палки, и они начали колотить ими друг друга. Отсюда потом и пошло основное наказание для миниумов. Начал тогда Аларм догадываться, с кем имеет дело. И уже более миролюбиво, даже испуганно спросил:
– Ты кто вообще такой, уважаемый?
– За уважаемого спасибо, конечно. А кто я такой, не твоего собачьего ума дело. Даже не думай об этом, и дети твои пусть не думают, и внуки, и правнуки, и дальше. Называйте меня просто – Великое Нечто.
– Хорошо, о Великое Нечто.
– Умница, другое дело, – похвалил вождя светящийся шар и поведал ему истины высокие. Сказал шар Аларму, что они все не сами по себе тут с горы спустились, а он их создал, по своему образу и подобию, хотя, наверное, и не в самую лучшую минуту своего существования. Что вышли они все из него и в него вернутся.
– А зачем ты нас создал? – спросил у шара вождь.
– Хороший вопрос ты задал, хотя и придурок, – изрек шар. – Разочаровался я в вас, свинтусах, в шредер уже хотел выкинуть, но за этот вопрос прощаю. И помогу даже. Законы дам. Жизни научу. Но на вопрос не отвечу. Сами догадаться должны. А если тупыми окажетесь, явлюсь еще раз, может, и расскажу тогда.
Понял после этих слов Аларм, что бог перед ним, и пал на колени, и затрепетала душа его. Испугался он шредера огненного, рубящего грешников на куски мелкие в вечности холодной, и зажил жизнью праведной. А бог еще много раз приходил к Аларму. И передал он ему заповедей множество. А именно 333. 166 запретительных, 166 повелевающих и еще одну заключительную. И звучит заключительная заповедь так: «КТО НЕ СПРЯТАЛСЯ, Я НЕ ВИНОВАТ». А первой заповедью была заповедь «НЕ УБИЙ». А второй…
Антуан стал перечислять заповеди по порядку. Большинство из них были вполне традиционные, но попадались и необычные. Восьмой заповедью шла заповедь «НЕ ТУПИ». Четырнадцатой – «НЕ ПОПАДАЙСЯ». Дальше – уже известная Алику «НЕ УВЕРЕН В СВОЕЙ БЕЗНАКАЗАННОСТИ – НЕ ОБГОНЯЙ». Была даже заповедь «НЕ БЗДИ, КАПУСТИН ПОДЕРЖИТ И ОТПУСТИТ» (из-за этого треть мальчиков в Либеркиберии носила имя Капустин). Под номером тридцать один значилась заповедь «НЕ КАНЮЧЬ». И сразу за ней – «НЕ ПЕЙ ОДИН. НЕ ЧАВКАЙ. НЕ ШМЫГАЙ НОСОМ» и «НЕ СУЕТИСЬ ПОД КЛИЕНТОМ». Из повелевающих заповедей новыми были идущие подряд – «ДУМАЙ. ПЫТАЙСЯ. РАБОТАЙ. СТАРАЙСЯ. УЧИСЬ. СОМНЕВАЙСЯ» и последняя на сакральном, но разгаданном местными теологами языке заповедь – «JUST DO IT» [1] . Алику снова стало страшно. Весь этот разговор бога с отмороженным царьком. Все эти дурацкие заповеди. Все было в его обычном придурковатом стебном стиле. Он узнавал руку мастера в каждом слове. Свою руку. Если это и был бред, то очень логичный и правильный.
«А бред обычно таким и бывает, – попытался успокоить себя он. – Посылка изначальная неверна, а все остальное не придерешься. Тем более мужик я тертый, отмазы за долгие годы научился лепить грамотно. Так что не доказывает это ничего. Сбрендил я, с катушек съехал, крышняк уплыл. И слава богу, что так. Потому что если не так, то…»
Додумывать мысль не хотелось. Вместо этого Алик щелкнул пальцами перед носом не на шутку разошедшегося пророка и громко сказал:
– Понял я все. Понял. Подробности не нужны. Скажи мне лучше, есть ли у вас атеисты или верующие в другого бога?
– Всех хватает, только дураков мало.
– А при чем здесь дураки?
– А при том, что только полный идиот согласится добровольно платить тринадцать процентов налога на ересь. Большинство и без налога верит, что там наверху что-то есть. А это и является основным постулатом нашей, ой, прости, твоей, конечно, церкви. К тому же обряды соблюдать или в храм ходить никто не заставляет. Как сказано в одиннадцатой заповеди – «ТАМ, ГДЕ ЧЕЛОВЕК, ТАМ И ХРАМ. ИБО ЧЕЛОВЕК И ЕСТЬ САМЫЙ ГЛАВНЫЙ ХРАМ БОЖИЙ».
«Хитро, – уважительно подумал Алик. – Я всегда знал, что смесь экономики и идеологии творит чудеса, но чтобы настолько…»
– Алик, разреши обратиться к тебе не как к другу, а как к Господу моему. Потому что вопрос, который хочу задать, самый важный для нас.
– Ну если важный – валяй.
– Господи Великий, Всеблагой и Справедливый, скажи мне, сыну твоему недостойному, а зачем ты нас все-таки создал?
– Неужто не догадались?
– Версий много было. Типа для любви, для радости, для созидания. Но я так разумею – это все ДЛЯ чего. А Аларм спросил ЗАЧЕМ. В смысле на кой мы все тебе сдались?
