Сергей Ильичев - Бесогоны
Улыбка тронула лицо Ильи.
– Давай вечерком встретимся, посидим, пообщаемся… – предложил ему Илья.
– Если захочешь меня увидеть, то я в полночь хожу купаться на озеро. Вода, скажу тебе, как парное молоко…
– Договорились… – ответил Илья. – Запиши номер моего мобильного…
Александр, подпоясанный одним полотенцем, широко развел руками.
Когда Илья проснулся и, потянувшись, встал с постели, то первым делом увидел стол, заставленный бутылками и недоеденной снедью.
Он подошел к столу и прямо из горлышка допил оставшуюся в бутылке минеральную воду, а затем выглянул в окно и увидел въезжающий на территорию монастыря полицейский «газик».
«Что за шутки? Неужели это за мной… – подумал он, быстро одеваясь. – Не стали брать в Москве… Притворились сочувствующими и привезли сюда… Подальше от глаз общественности. Или же я еще что-то ночью натворил?..»
Услышав в коридоре шаги, он быстро открыл дверь и вышел из своего номера.
Навстречу ему по коридору брел кто-то из монастырской братии.
– Отец, ты не скажешь, что там случилось, смотрю, милиция приехала… – начал Илья.
– Послушник ночью повесился, – ответил тот, не поднимая головы.
– Беда какая… Молодой?
– Семнадцать накануне исполнилось, – ответил монах, проходя мимо Ильи.
– Девушка, наверное, бросила? – высказал предположение Илья.
И тут монах не выдержал и остановился, посмотрев на посетителя как на тяжелобольного, и пошел дальше.
Илья вернулся в номер…
«Неужели это я виноват в смерти этого прекрасного создания?»
Он снова сел на кровать и стал собирать разрозненные картинки воспоминаний. Вот он снова в своем номере, за столом, кроме Олега, еще два молодых человека в черных облачениях. Почти все уже основательно пьяны. Илья вспомнил, как он находит сигареты и, пошатываясь, доходит до двери своего номера.
– Я купаться, – говорит он и выходит.
У входа стоит… молодой послушник.
– Привет, ангел… Ты ко мне?
– Скажите, пожалуйста, а келейник Олег в вашем номере? Его настоятель спрашивает…
– Так тебе Олег нужен? Жаль, что не я… Заходи, он здесь…
Потом Илья вспомнил берег озера, молодого трудника Александра, уже плескающегося в воде. И то, как он сам, раздевшись, вошел в воду… А потом они вместе шли к номеру Ильи и по коридору им навстречу весь в слезах пробежал тот самый юноша.
Но вот картинки воспоминаний рассыпалась, словно это были фрагменты занимательных, но разных пазлов.
Илья снова выглянул в окно. Ему показалось, что кто-то из братии показывает полицейским на его окно.
«Неужели и в гибели этого юноши есть и моя вина? – снова подумал он. – Может быть, тогда и лошадь, и эта треклятая собака. Тоже все дело моих рук… И что же теперь делать? Нет, надо бежать. Скорее бежать из этого монастыря…»
И Илья стал быстро рассовывать по карманам документы и деньги…
Утром келейник Олег был вызван в келью настоятеля.
– Что ты обо всем этом знаешь? – строго спросил его архимандрит Арсений.
– Вы про Митрофана? Так я его даже не видел…
– Как ты его не видел, если я сам его за тобой вчера посылал… Ты почему, сука, телефон свой отключил?
– Да мы того, вчера немного позволили…
– Совсем уже стыд потеряли?
– Вы же сами сказали, чтобы ни в чем гостю отказа не было.
– Я же не говорил, чтобы ты ему свою задницу подставлял.
– Бес попутал… – и Олег упал перед настоятелем на колени.
– Это ты прокурору скажешь… Ты думаешь, что мне не рассказали, как вы всю ночь куролесили? Весь монастырь уже об этом с утра гудит…
И тут архимандрит задумался.
– Илья был там с вами?
– Нет! Он купаться уходил… Точно… это было около полуночи. Он ушел, а я спать завалился…
– В его номере? До своей кельи трудно было дойти… Ладно, ступай и позови его ко мне, – сказал настоятель.
– Так я как раз от него. То есть из его номера.
– Подними, если спит.
– Нет его нигде… И одного катера нет. Он, правда, сам вчера ночью еле на ногах стоял, когда купаться уходил… Поди и не помнит, что потом было… А тут, видно, увидел полицейский «газик» и на всякий случай убрался подальше…
– Может быть, и так. Теперь слушай меня внимательно. Срочно паспорт Митрофана из сейфа изъять и уничтожить, лучше сжечь. Следователю скажешь, что он прибился к нам уже без документов. Спросят, мол, откуда, скажи, что темнил: одним говорил, что он из Рязанской области, другим, что вологодский. Ступай… И на глаза мои чтобы сегодня не попадался…
Илья летел на катере, что называется, куда глаза глядели. Лишь бы подальше от этого монастыря. То ли встречный ветер, то ли некое раскаяние были причиной тому, что из глаз его текли слезы.
Но вот неожиданно глохнет мотор.
В небе быстро сгущаются черные тучи.
А куда ни глянь – лишь одна вода.
Невдалеке прозвучал первый раскат грома, а затем горизонт озарился яркой молнией.
Ветер усиливался, лодку без управления уже бросало, как щепку.
Вторая молния высветила растерявшегося Илью, а третья просто ударила в лодку, от чего вспыхнул мотор, а взрывной волной Илью выбросило за борт.
Утром за 25 километров от монастыря на берегу своего острова уже знакомый нам монах-отшельник Виссарион находит еще теплое тело Ильи и приносит в свою келью.
К ночи у юноши начался сильный жар.
И тогда монах поднял и вывел молодого человека раздетым на улицу и стал обливать ледяной водой из колодца.
Потом, обвернув тело в мокрую простыню, практически на руках внес Илью в дом и, уложив на свою лежанку, сверху забросал множеством теплых вещей, всем, что было в его келье.
А сам, уставший, лег прямо на земляной пол.
Утром, когда Илья проснулся, то увидел оставленный для него кувшин с парным молоком и краюху черного хлеба. Он выпил молоко, нашел свои просушенные вещи и оделся.
Илья вышел на двор и стал смотреть, как монах Виссарион на верхотуре строящейся часовни принимает бревна для шатровой части строения.
На земле пожилой да к тому еще и однорукий мужик как-то умудрялся одной рукой обвязывать бревна, а монах через систему лебедок подтягивал их уже к себе.
Но вот нога Виссариона соскользнула, и он, скатившись вниз, успел лишь уцепиться руками за выступ кровли, а теперь пытался подтянуться…
Старушки, стоявшие рядом и собиравшие мусор, ахнули.
И тут Илья кошкой взметнулся по переводам наверх и успел вовремя протянуть монаху свою руку…
Вечером, сидя у костра, Виссарион начал рассказывать Илье уже свою историю о том, как его, Петра Смирнова, мелкого воришку, осудили и привезли в тот самый монастырь, из которого сбежал юноша.
Раньше в нем располагался лагерь для несовершеннолетних преступников. И подростки любили залезать в подвалы монастыря в поисках церковных сокровищ. Их наказывали, били палками, сажали в карцер, но они все равно продолжали искать сокровища.
Однажды они устроили бунт. Медсестры и поварихи успели спрятаться в хранилище… но из окна было хорошо видно, как подростки выбрасывали из окон мебель, как разрушали могилы и играли в футбол головами усопших архиереев.
В одной из комнат подростки нашли сидящую статую какого-то святого, очевидно, месточтимого… Она была в человеческий рост, и Петр, хорошо владеющий ножом, ловко швырнул свою заточку, угодив статуе прямо в то место, где у обычного человека расположено сердце.
Подростки рассмеялись, а сам парень вдруг упал, схватившись рукой за свое сердце.
– Полундра, легавые! – закричал кто-то из подростков, и все разбежались, оставив парня одного.
В это время в здание ворвались вооруженные военные, присланные для усмирения беспорядков на острове.
Один из них в звании капитана обратил внимание на заточку в сердце деревянной статуи и, вытащив нож, вдруг увидел, что не только лезвие в крови, но кровь сочится и из самой раны.
Рано утром всех убитых при усмирении беспорядков, включая и подростка Петра Смирнова, которого приняли за мертвого, положили на катер и вывезли на середину озера, а там сбросили в воду.
Когда катер ушел, из тумана вышла лодка со стоящим в ней старцем в монашеской мантии. Он остановился над местом сброса убитых и стал внимательно всматриваться в воду.
Петр очнулся в монашеской келье. Старик, который принес ему воды, был похож на того самого, что был вырезан в скульптуре.
Он подошел к подростку.
– Выбирай сам, как будешь жить дальше… Захочешь остаться, оставайся. Захочешь уехать… найдешь лодку на берегу…
И растаял, словно вошел в туманную дымку.
На берегу острова парень действительно нашел лодку, немного еды, теплую одежду и покинул остров…
На следующий день Виссарион и Илья уже вместе заканчивали покрывать крышу.
Старушки, а их было три, под навесом готовили обед.
И Илья впервые ощутил вкус простой еды.
А вечером, на берегу озера, монах Виссарион продолжил свой рассказ о том, как сложилась его судьба далее: он стал главарем банды, безжалостно расправляющейся со всеми, кто вставал у них на пути. Они грабили сберкассы, не оставляя после себя живых свидетелей.
