Маша Трауб - Шушана, Жужуна и другие родственники
– Я не хочу больше стирать твое белье, – объявила Манана.
– Тебе что, жалко? – удивилась Римма. – Не ты же стираешь, а машинка!
Манана кивнула, решив не ссориться с соседкой из-за такой мелочи.
Но места себе не находила.
– Как мне ей сказать, чтобы принесла стиральный порошок? Это же дорого! Ты сказала, что лучше жидкий лить, а он столько стоит! Мне на неделю не хватает! Ты знаешь, я налила ополаскиватель, как будто духами белье побрызгала! И мне что – на Риммину стирку тоже ополаскиватель лить?
Манана стала придирчива к моющим средствам, заставив целый шкаф порошками для деликатной стирки, для темного белья, с отбеливателем, без отбеливателя. И порошков для Риммы ей было еще больше жаль, чем машинки.
– Так прямо и скажите, – посоветовала Нина. – Пусть с бельем принесет порошок.
– А ты не можешь?
– Нет, не могу. Это ваша стиральная машинка и ваша соседка.
В следующий раз Манана, со своей фирменной улыбкой, объявила соседке, что та должна принести порошок. Мол, у них закончился и стирать нечем.
Римма, поджала губы, обиделась и рассказала всем соседкам, что Манана стала жадной, но все же принесла пачку самого дешевого порошка, который только нашелся в ближайшем магазине.
– Давайте его выбросим, он ужасно пахнет, – предложила Нина.
– Ты что? Заверни его в целлофан и поставь в ванную, на полку под раковиной! – велела Манана.
Нина завязала порошок в две пакета и поставила. Перед приходом Риммы Манана торжественно выставляла порошок на стиральную машинку.
– Что, так долго не кончается? – удивлялась Римма.
– Он очень экономичный! – восторженно отвечала Манана. – Даже не думала, что его так мало нужно.
– Зачем вы все это придумали? – не понимала Нина.
– Как зачем? Римма обидится. Зачем нужно ее обижать просто так, лучше повода дождаться, тогда и обидеть!
Когда появлялся свободный час, Нина забегала к Шушане на кофе – пожаловаться на Манану. Подруга немедленно вызывала Ирму.
– Приходи, Нина сплетничать про Манану пришла! – звонила она соседке.
– Я складываю мусор в разные пакеты – бутылки отдельно, остальное отдельно, а она ждет, когда я из кухни выйду, и снова все в один перекладывает, – рассказывала Нина.
– Куда ты складываешь, я не поняла? – удивилась Шушана.
– В пакет, – тоже удивилась Нина. – А куда надо?
– В целлофан она складывает. Она целлофан пакетом называет, – объясняла Ирма Шушане.
– Вот! И Манана тоже не понимает! Спасибо, Ирма, я буду говорить «целлофан». Но она специально прячется, ждет, когда я уйду, и давай в мусоре ковыряться! Смотрит, что я выбросила. Каждую бумажку разглядывает. Я уже свой пакет для мусора завела, на помойку его выношу. У меня уже болезнь началась. Зачем она в моем мусоре копается? Если ей не нравится, то пусть скажет! – возмущалась Нина.
– А ты тоже спрячься! – посоветовала Шушана.
– Ты с ума сошла? Это же неприлично!
– Тебе что важнее – приличия или знать, что про тебя Манана говорит? – не выдержала Ирма. – Если ты нам все рассказываешь про нее, она про тебя тоже все рассказывает – Ляле и Маечке. Разве тебе не интересно, что она про тебя думает?
– Я и так знаю, что она думает! – отмахнулась Нина.
Но вечером все же спряталась на балконе. Свекровь побродила по квартире и, решив, что Нина ушла, немедленно позвонила Маечке.
– Ты знаешь, что она делает? – начала возмущаться Манана. – Она сразу постель заправляет! Кто сразу постель заправляет, ты мне скажи! Где она выросла? Ее мама не научила, что постель сначала проветриться должна? Только потом заправлять можно! Двери не закрывает, мусор по целлофанам разбрасывает. И ей, видишь ли, спираль от комаров не нравится. Она ее чувствует! Никто не чувствует, только она чувствует! И все время на голову жалуется! Болит, говорит. Вот встанет утром и сразу жаловаться начинает. Как ты думаешь, что это за болезнь такая? Может, зря я ее в дом пустила? Может, болезнь эта заразная – я Мераби тоже не узнаю. Он совсем дикий стал. Уходит, и не знаю, когда вернется. Даже звонить перестал. Может, у него тоже с головой плохо?
На этих словах Нина чуть с балкона не выпала. Да она вообще еле живая ходила по утрам. А все потому, что свекровь по-прежнему зажигала антикомариную спираль. Никаких комаров уже и в помине не было, но Манана упрямо жгла спирали. Поскольку она не разрешала закрывать на ночь дверь в спальню, а требовала держать ее приоткрытой, Нина начинала задыхаться и умирать. К себе в спальню Манана дверь закрывала плотно. У Нины действительно были такие головные боли, что хоть кричи. Она просила Манану: «Не ставьте спирали. Это же вредно. Давайте поставим пластины в розетки, если вам так хочется». – «Ты с ума сошла? Хочешь, чтобы розетки на меня выпали? Если туда-сюда вставлять твои штуки, то стена рухнет».
Манана была права – розетки держались на честном слове. Нина даже феном перестала пользоваться – розетка искрила, фен дымился. «Давайте хотя бы розетки поменяем, раз вы не хотите ремонт!» – уговаривала свекровь Нина. «Тебе лишь бы все поменять, – брюзжала Манана. – Может, ты и меня, как розетку, поменяешь?»
– Она такая странная! – продолжала жаловаться свекровь подруге Маечке. – Я ей одеяло подарила. Ты помнишь, бордовое такое. Моя мама еще его покупала. И знаешь, что она сделала? Она его в пододеяльник засунула! Такую красоту – и спрятала! Говорит, не привыкла без пододеяльника спать! Говорит, какая разница, какого цвета одеяло, если его все равно заправлять нужно. Я ей говорю, что это одеяло никогда никто не заправлял – оно же бордовое, а она не понимает! Я ей говорю – лежи так, очень красиво. Мераби увидит, ему понравится. А она все равно заправила! Еще она готовить хочет! Как ты думаешь, разрешить? А если она меня отравит или Мераби? Что ты говоришь? Если отравит, то ты будешь знать, что она отравила? Хорошо. Пусть готовит. Все равно Мераби не будет ее харчо есть.
На следующий день Манана вызвала Нину «к себе», то есть в свою спальню, и слабым голосом сообщила:
– Нино, я плохо себя чувствую, ты приготовь сегодня Мераби ужин. Купи мясо. Только не бери у Гии, я ему не доверяю, возьми лучше у Дадо, он меня знает и не обманет.
Нина поехала к Дадо, для чего ей пришлось сделать огромный крюк по городу. Правда, она заскочила к Шушане, чтобы сообщить новость – Манана подпустила ее к плите, не может простить ей подаренное одеяло и считает, что Нина желает свекрови и Мераби скорой смерти.
– Не обращай внимания! – отмахнулась Шушана. – Если бы я каждый раз нервничала, когда про меня золовки говорят, я бы уже совсем нервная стала, – они тоже считают, что я Ику отравить хочу. Лучше скажи, что ты будешь готовить?
– Не знаю. А что, это важно? Харчо сварю, мясо приготовлю.
– Конечно, важно! Надо, чтобы ты Манану так поразила, чтобы она не знала, что соседкам рассказать. Надо ее так накормить, чтобы она язык проглотила хотя бы на время. Надо ей такой ужин сделать, чтобы ее на место поставить! Сейчас я Ирме позвоню.
Ирма, иди скорей, – прокричала Шушана в телефон. – Нине нужно ужин приготовить. Надо узнать, что Манана любит. Что? Нет, какая разница, что Мераби любит? Надо Манану накормить. Хорошо, позвони Римме. Только не говори, что для Нины. Так, между прочим спроси. И знаешь, позвони Ляле, ее подруге, нет, лучше ее сестре позвони. Да, которая по дяде. Пусть узнает, что Нина должна готовить. И знаешь, куда ее Манана отправила? К Дадо! Это же на другой конец ехать! Говорит, у Гии плохое мясо! Нет, это меня там не было, я бы сказала ей, какое мясо у Гии! Теперь ты понимаешь, что Нина должна ее так накормить, чтобы Манана больше вообще к плите не подходила, чтобы ей так стыдно стало, чтобы она кастрюлю в руки не могла взять!
Ирма прибежала через пять минут.
– Сестра Ляли сказала, что Манана очень любит оджахури и шу. Только домашнее шу, не из кондитерской. А Мераби любит харчо. И чтобы соленый был.
– Купи телятину, – посоветовала Шушана. – Если делать оджахури, то лучше из телятины, а то к свинине Манана точно придерется.
Нина съездила за мясом и встала к плите.
– Ты где брала это мясо? – спросила свекровь, принюхиваясь к куску.
– Как где? У Дадо, как вы и просили, – пожала плечами Нина.
– Нет, я по лицу этого мяса вижу, что ты брала его у Гии!
– Да нет же, сами спросите у Дадо, если мне не верите.
– Спрошу, – хмыкнула Манана. – Наверное, ты просто не можешь выбрать хороший кусок.
– Могу я выбрать. И я Дадо сказала, что для вас беру.
Манана вынуждена была промолчать.
Нина приготовила харчо, оджахури и напекла шу. Подала так, как любила свекровь, – в гостиной, на парадном сервизе. Сама стояла, подкладывала, бегала туда-сюда, приносила, уносила. Еще и Мераби неожиданно вернулся раньше и был приятно удивлен, что в доме непривычно пахнет и Нина стоит в любимом фартуке Мананы.
– Спасибо, очень вкусно, – сказала Манана, проглотив ложку харчо, кусочек мяса и откусив пирожное. Мераби, правда, съел все и попросил добавки. Манана гневно зыркнула на сына, но ничего не сказала. Несколько пирожных Нина отнесла Римме – это ей Шушана с Ирмой подсказали.
