Инесса Давыдова - Пока не видит Солнце
Клара поблагодарила и взглянула на часы. Затем набрала номер мобильного телефона Лили, но та не брала трубку. Тогда Клара снова с тревогой посмотрела на часы и попросила Уварова подвезти ее к цветочному салону.
– Хочу проверить, что с Лилей всё хорошо.
Припарковав автомобиль перед магазином, они увидели, что внутри горит свет. У Клары отлегло от души: значит, с Лилей все в порядке – скорее всего, она задержалась из-за опоздания поставщиков. Клара поспешно зашла в магазин и ахнула: Лиля лежала на полу без сознания. Ее тело было холодным, как лед, губы посинели, пульс еле прощупывался.
– Вызовите «скорую»! – закричала она входящему Уварову.
Увидев Лилю, тот быстро набрал номер диспетчера «Скорой помощи» и, представившись, назвал адрес. Затем посмотрел на витрины, кассовый аппарат и сказал:
– Похоже, вас грабанули.
Только сейчас Клара увидела разбитые витрины и пустой лоток для денег в кассе. От ужаса она прикрыла ладонью рот и, не веря своим глазам, стала растерянно озираться по сторонам.
– Кто мог это сделать? – возмутилась Клара и снова склонилась над подругой. О деньгах в тот момент она не думала, ее интересовало только состояние Лили. – Боже, какая же она холодная!
Окинув цепким профессиональным взглядом павильон, Уваров набрал номер дежурной части следственного управления и попросил вызвать экспертов и патрульную машину.
* * *Клара сидела в просторном холле больницы и обеспокоенно посматривала по сторонам. Двери периодически открывались, чтобы выпустить из реанимационного отделения очередного врача или медсестру. Клара вглядывалась в их лица в надежде, что хоть кто-то из них сможет сказать о состоянии подруги, но на все ее вопросы те отвечали одинаково: «Информации пока нет».
Из лифта вышел Уваров и быстрым шагом направился в ее сторону. В его руках Клара увидела белую папку.
– Ну как она?
– Мне ничего не говорят, я не знаю, что и думать.
– Я сейчас все узнаю, – решительно произнес Уваров и пошел в сторону массивной металлической двери, выкрашенной в белый цвет.
Он позвонил в дверь реанимационного отделения, поздоровался с дежурной медсестрой, показал ей удостоверение и попросил вызвать врача. Не прошло и пяти минут, как в коридоре показался мужчина лет сорока в медицинской униформе. Они приветливо поздоровались, как будто были знакомы, и врач начал что-то оживленно рассказывать, жестикулируя. Уваров внимательно его слушал, засунув руки в карманы джинс, и медленно раскачивался с пятки на носок. Это характерное движение Клара заметила еще на пляже, где впервые его увидела.
Через три минуты следователь вернулся к Кларе и сказал:
– Она все еще без сознания, но состояние стабильно. Про плод говорить еще рано, но…
– Но что? – тут же вскочила Клара.
– У нее тяжелая форма гипотермии.
– Что это такое? – спросила Клара и почувствовала, как от волнения перехватило дыхание.
– Низкая температура тела. Они сейчас пытаются ее поднять.
– Низкая – это сколько?
– Тридцать два градуса.
– О Боже! – воскликнула Клара и закрыла лицо руками.
– Сегодня дежурит заведующий отделением, он лично занимается вашей подругой. Я его знаю, толковый мужик. В прошлом году он моего сыскаря вытащил с того света. Сказал, что здесь сидеть бесполезно. Нам позвонят, когда Лиля придет в сознание. У нее есть близкие?
– Родители у нее умерли. Был муж, но они на днях расстались.
– Как расстались? – не понял Уваров. – Она же беременна.
– Он не знает о ребенке.
– Понятно. Изменил, что ли? – предположил Уваров и усмехнулся.
Клара кивнула головой.
– Знакомо до боли, – с горечью ответил следователь.
– Что, и вы тоже? – ехидным тоном спросила Клара.
– Нет, не я. Мне. Бывшая жена. Два года назад.
Такого ответа Клара не ожидала. Теперь ей стало понятно, почему у Уварова не складывается личная жизнь – проблемы с доверием. Похоже, для него это пунктик, потому-то он так резко отреагировал на ее ложь о дневнике.
– Мне нужны ваши показания: необходимо установить, на какую сумму был причинен ущерб.
Клара снова кивнула головой.
– Я сам займусь этим делом. Группа криминалистов уже работает в вашем магазине.
Воспоминания Клары снова вернули ее в салон – в тот момент, когда она увидела распластанное на полу тело Лили. А вдруг Лиля потеряет ребенка, а ее муж так и не узнает, что мог стать отцом?
– Надо позвонить Кириллу, – твердо произнесла она.
– Кто это?
– Бывший муж Лили.
– Хорошо, – с готовностью согласился Уваров.
Она отошла в сторону и набрала телефон Кирилла. После шестого гудка, послышался сонный хриплый мужской голос:
– Слушаю.
Клара представилась и сдержанным тоном произнесла:
– Кирилл, Лиля в больнице.
– Что случилось?
В трубке послышался шорох, сонный женский голос спросил: «Кто это?». Клара ощутила укол обиды за подругу – ей вдруг живо представилось, как Кирилл нежится в постели с новой избранницей.
– На магазин было совершенно нападение. Мы нашли Лилю без сознания, – быстро произнесла Клара и сообщила номер больницы.
– Я сейчас приеду, – без эмоций ответил Кирилл и отключил связь.
По его голосу она так и не поняла, какое впечатление произвела на него новость, и уже сомневалась, правильно ли она поступила. Надо было дождаться, когда Лиля придет в сознание. Но глупо теперь себя корить. Только сейчас Клара почувствовала, что у подруги наверняка была не одна причина расстаться с мужем.
Когда Клара вернулась, Уваров протянул ей белую папку и сказал:
– Это ксерокопия дневника. Я решил, что вам стоит его дочитать.
Клара прижала папку к груди и на ее бледном уставшем лице появилась слабая улыбка. Следователь понял, что воспоминания Тамары для свидетельницы стали чем-то большим, нежели просто любопытным чтивом. Уваров улыбнулся в ответ, и таким образом между ними снова воцарился мир.
Глава пятая. Новые загадки
Ближе к двум часам ночи Уваров подвез Клару к дому подруги, где она приняла душ и выпила горячий чай. Хозяйничать в чужой квартире, да еще когда хозяйка находилась между жизнью и смертью, было неловко. Кроме того, со всех сторон Клару окружали фотографии улыбчивой Лили, от чего сердце охватывала ноющая боль.
После нервного перенапряжения спать совсем не хотелось, поэтому женщина расположилась на диване и положила рядом телефон – на случай, если позвонят из больницы. Открыв белую папку, она разложила ксерокопии листов дневника по номерам страниц, нашла отрывок, на котором ее прервали в подсобке, и снова окунулась в воспоминания Тамары.
«Затягивать с решением о прерывании беременности было нельзя, и когда срок перевалил за четырнадцатую неделю, я подошла к Светлане и сказала, что хочу сделать аборт во что бы то ни стало. Сначала она отмахивалась от меня, говорила, что это грех, но через день сама подошла ко мне для разговора. Она сказала, что договорилась с подругой об аборте на дому. Перемена в ее настроении была такой резкой, что я не удержалась и спросила, почему она поменяла свое решение. Светлана загадочно посмотрела на фотографию своей сестры и ответила: «Наверное, она права, от ребенка необходимо избавиться». Не могу сказать, что судьбу будущего ребенка решила мать Тихони – Екатерина, но от одной мысли, что я не одна так думаю, мне стало легче.
Аборт назначили на воскресенье. С самого утра меня лихорадило. Предчувствие надвигающейся беды не оставляло меня ни на минуту. Были знаки, на которые я упрямо не обращала внимания. Сначала при разделке мяса Светлана сильно порезала палец, кровь не останавливалась больше часа. Когда мы выходили, я, переступая через порог прихожей, споткнулась и упала на бетонные ступеньки, сильно при этом разодрав руки. Затем, уже на подходе к дому гинеколога какая-то истеричная женщина вылила нам под ноги грязную воду с нечистотами. Я была тогда молода и неопытна, не понимала, что на знаки судьбы нужно обращать особое внимание.
Сказать, что я боялась аборта – это ничего не сказать. Я так тряслась, что врач долго не могла приступить к процедуре. Тогда Светлана налила сто граммов водки и заставила меня выпить. Анестезии никакой не было, аборт делали на живую. Кричать нельзя – мы ведь были в квартире, где через тонкие стены меня могли услышать соседи и вызвать милицию. Так что мне пришлось терпеть неистовую и буравящую боль.
Те несколько часов ада я не забуду никогда. Помню, как Светлана поставила пластинку оркестра под управлением Поля Мориа, чтобы заглушить стоны и вскрики, которые периодически вырывались из моей груди. Дикая, нестерпимая боль и залитое потом и кровью, липкое тело… Комната, оклеенная желтыми обоями в цветочек и полосатые занавески, на которые я все время смотрела, снились мне еще не один год. Даже сейчас, спустя сорок лет, когда я описываю эту сцену, внизу живота растекается тупая и ноющая боль. Эта боль преследует меня и по сей день. Иногда ее забываю я, но мое тело никогда не забывает.
