Николай Мамаев - Рейс на Катар (сборник)
– Впереди… Ну вы сказали тоже! Мне сорок семь! А в декабре исполнится сорок восемь. Дай бог, если я вообще закончу когда-нибудь «Весенний шепот»! Я ведь хочу его еще и опубликовать, на свои сбережения, разумеется. Хотя бы просто для того, чтобы поставить книгу на полку и любоваться своей фамилией и инициалами на корешке, понимаете, о чем я?
Нежин прекрасно понимал.
– Знаете, а я однажды точно так же издал свой сборник коротких рассказов, – начал было он, но вовремя остановился. От мысли, что судьба свела его с таким же, как он, неудачником, Нежин на мгновение ощутил себя Потемкиным – жалким бедолагой со свисающим над поясом брюхом, поедающим бутерброд с колбасой, обильно сдобренный толстой прослойкой маргарина. Было нечто катастрофическое в том факте, что их с Потемкиным могло что-то объединять.
– Говорят, сейчас Нечаев работает над новым романом, – пропустив мимо ушей слова Нежина, добавил толстяк.
– Да, это действительно очень интересно, – откуда-то с другой планеты отозвался Нежин.
Потемкин одобрительно кивнул и отправил в рот очередной бутерброд.
Перерыв подходил к концу. Часть присутствующих уже расселась по своим местам, кто-то еще вполголоса переговаривался. Очередной бородатый талант взошел за кафедру и, откашлявшись, приступил к чтению стихов.
С улицы послышался звук паркуемого автомобиля. Заскучавшая публика заметно оживилась. Входная деревянная дверь, чуть скрипнув, отворилась, и в помещение вошел невысокого роста молодой человек в дафлкоте в сопровождении другого – долговязого, с зонтом. Несмотря на то что оба старались как можно незаметнее расположиться на свободных местах прямо у входной двери, внимание всей публики было обращено на них. Одни перешептывались, с любопытством разглядывая только что прибывших, другие просто улыбались им, третьи протискивались к двери, чтобы поприветствовать или пожать вошедшим руку. Бесцеремонно прерванный бородач, поймав одобрительный взгляд Нечаева, заметно воодушевился и продолжил свое выступление после затянувшейся паузы. Нечаев, скрестив на груди руки, с неподдельным интересом слушал его, изредка перешептываясь со своим спутником. Стоявший неподалеку Нежин не отрывал от них глаз.
Нечаев выглядел очень молодо. На вид ему можно было бы дать не больше двадцати. Его лицо обладало тонкими приятными чертами, немного женственными. Острый подбородок с едва заметной ямочкой, красные пухлые губы; на задорно приподнятом носу красовалась россыпь веснушек, добрые зеленые глаза были немного прищурены и пытливо следили за происходящим. Пшеничные завитки негустой шевелюры мягко касались высокого бледного лба. Казалось, что Нечаев не сидит на жестком неудобном табурете, а парит над присутствующими в воздухе, с умилением наблюдая за ними. В отличие от Нечаева, его спутник совсем не располагал к себе. Длинный и сутулый, он, сгорбившись, сидел рядом, сложа руки на коленях.
Черные глаза, не мигая, отрешенно смотрели по сторонам сквозь людей и предметы. Продолговатое вытянутое лицо с длинным носом и впалыми щеками не выдавало совершенно никаких эмоций.
Бородач закончил и сошел со сцены. Внимание гостей теперь целиком было приковано к Нечаеву. Из зала послышалось:
– Костя, просим! Просим!
И под последовавшие за этим аплодисменты, которые производили не менее тридцати пар рук, Нечаев, что-то шепнув на ухо своему товарищу, по-прежнему улыбаясь, встал со своего места и проследовал к небольшой круглой сцене. В руках он держал потрепанный блокнот.
«Совсем как у меня» – подумал Нежин и машинально засунул руку в карман пальто, ожидая нащупать там свой.
Зал смолк. Нечаев начал:
– Друзья! Прежде всего хочу извиниться перед вами за опоздание! Сказать по правде, сегодня у меня совсем не было желания выходить на эту площадку, становиться за этот деревянный ящик, – он постучал по кафедре, – и выступать. Сегодня я хотел быть простым слушателем, таким, как большинство из вас. Хотя могу с уверенностью заявить, что внутри каждого, кто здесь присутствует, живет художник. Будь иначе, вряд ли бы вы сюда пришли, – он посмотрел на почти опустевший столик с закусками и вдруг рассмеялся: – Думаю, простой обыватель предпочел бы хорошо прожаренный кусок свинины этим диетическим закускам!
Зал загудел в ответ. Один лишь долговязый сопровождающий по-прежнему сидел на своем табурете, не выдавая эмоций ни единым мускулом лица. Он не сводил черных немигающих глаз с Нечаева.
«Прямо как две зловещие черные дыры, поглощающие материю», – подумал Нежин и ощутил, как по загривку пробежал холодок. Нежин поспешил перевести взгляд обратно на Нечаева. А тот тем временем продолжал:
– Но так как сейчас мне выпала честь стоять перед вами, – он подмигнул кому-то у окна, – я хотел бы воспользоваться случаем и прочесть одно стихотворение. Сразу скажу: оно не мое, но одного моего хорошего друга, который погиб два года назад.
Он откашлялся, открыл нужную страницу своего блокнотика и приступил к чтению. Совсем обычные, казалось бы, слова, слетали с уст Нечаева таинственными бархатными бабочками:
Тротуар, замок, калитка,
старый город.
Две визитки —
места нет, опять темно,
холодает —
все равно…
Нежин не следил за размером, расстановкой слов, ударениями или последовательностью мысли. На все это ему было решительно наплевать. Единственным, что сейчас его волновало и приводило в трепет, было звучание нечаевского голоса, его тембр, паузы, интонации, то, какие движения совершали его по-детски припухлые яркие губы.
Но минуту я стою.
Слышу ветер, звук чугунный
прорывается сквозь мглу.
Вдруг внезапно показалось:
Будто тень,
но нет, я лгу.
Нечаев закончил и закрыл блокнот. Поблагодарив слушателей, он под громкие овации спустился вниз и занял свое место.
На этом мероприятие можно было считать оконченным, хотя после Нечаева выступили еще два или три человека. Часы показывали девять вечера. Гости зевали, пора было расходиться по домам.
Гости начали разбирать свои разноцветные зонты и проталкиваться к выходу. Некоторые, несмотря на непогоду, были довольно легко одеты, например Потемкин – в свободном сером плаще без капюшона. Не дожидаясь давки, он одним из первых, пригнув голову, протиснулся в узкий дверной проем и растворился в темноте. Зал пустел довольно быстро. Несколько припозднившихся зевак, делясь впечатлениями, курили у окна. Молодой человек в водолазке протирал стол от крошек и липких следов из-под стаканчиков. Женщина средних лет, вероятно, его мать, помогала. Она переворачивала и ставила друг на друга стулья и табуреты.
Нечаев в компании сотоварища покидал актовый зал среди последних. Карауливший снаружи у выхода Нежин нагнал их уже у автомобиля.
– Подождите минутку! Прошу вас! – окликнул их Нежин, подбегая к автомобилю.
Нечаев, готовившийся занять место водителя, обернулся в сторону подбежавшего широкоплечего чудака. В тусклом свете уличного фонаря Нечаев приподнял правую бровь и вопросительно посмотрел на Нежина. Его товарищ уселся в салон на пассажирское кресло позади водительского.
– Мое имя Борис. Борис Нежин, – представился чудак, протягивая руку Нечаеву.
– Очень приятно! Я Нечаев, – юноша подал руку для взаимного рукопожатия, продолжая все с тем же любопытством разглядывать незнакомца.
– Вижу, как вы на меня смотрите, – улыбнулся ему Нежин. – Скажу сразу: я представляю местное издательство и хотел бы обсудить с вами перспективы сотрудничества.
– Простите, мне это не очень интересно, – Нечаев еле заметно нахмурил брови. – Знаете, иногда поступают подобного рода предложения, но я всегда отказываюсь. Боюсь, что буду вынужден отказать и вам. Извините.
– Но ведь вы даже не знаете условий, которые я хочу вам предложить, – на лице Нежина заиграла обезоруживающая улыбка.
– Попробую угадать: я получаю разовый гонорар, вы печатаете и продаете книгу. Все верно, – он смотрел Нежину прямо в глаза, – или я забыл что-то еще?
– Именно это вам обещали в случае вашего согласия на издание «Героя Мадрида» и «Юпитера»? – подловил его Нежин.
– Ха! Признаюсь честно – именно так! – лицо Нечаева наконец-то озарила улыбка. – Две эти повести так и не изданы, но что самое печальное, я лишился авторских прав на них. То есть по сути остался ни с чем.
– То есть как? – удивился Нежин.
– Это долгая история, и я бы не хотел вспоминать о ней. Не удивлюсь, если в скором времени повести выйдут за авторством какого-нибудь бездаря. Наверное, зря я тогда не согласился. На предложенный жалкий гонорар смог хотя бы отремонтировать эту рухлядь, – он похлопал рукой по крыше старенького автомобиля.
– Поверьте, условия моего предложения совсем иные. И никакого обмана.
– Обман всегда вокруг нас, – резко перебил его Нечаев. – Что, если не корысть, заложено в основе вашего предложения? А эти два понятия всюду следуют парой.
