Евгений Бузни - Пацаны и пацанки
– Я ни откуда его не доставал. Мне его подбросили, может, даже вы сами.
– Любопытства ради посмотрите, пожалуйста, на экран компьютера, – сказал майор, и повернул экран так, чтобы допрашиваемый мог увидеть крупный снимок человека с ножом, выставленным вперёд. – Узнаёте кого-нибудь?
– Это не я. Это подстава.
– Я не сказал, что это вы, но усы на лице явно ваши, не находите? А рядом, между прочим, ваша девушка с испуганными глазами. Она-то, я полагаю, вас легко узнает, как и себя. Вы её хоть узнаёте? Как её зовут.
– Валерия.
– Ну вот, а говорите, что это подстава. Тут есть и снимок, как вы достаёте нож из сапога. Смотрите, похоже?
Стасик хмуро кивнул головой.
– А теперь я попрошу вас снять с себя правый сапог.
– Зачем ещё?
– Это наше дело. Снимайте, пожалуйста. Не звать же мне для этого солдат.
Стасик с мрачным видом стянул с себя правый сапог и протянул его майору. Офицер внимательно стал смотреть внутрь сапога. Потом нажал кнопку вызова. В кабинет вошёл солдат.
– Возьмите сапог, отнесите в нашу лабораторию. Пусть возьмут на анализ следы от крови на внутренней стороне, вот здесь.
Солдат взял сапог и вышел, а майор продолжил разговор:
– Как я и ожидал, кровь на сапоге изнутри смыть не удалось. Точнее, вы даже не подумали о таком пустяке. Лезвие, конечно, вы вытерли, но забыли, что перед этим вставили нож в сапог, когда убегали с места драки. Это мы и докажем в ближайшее время. Скажите мне сейчас, где вы были ровно две недели назад в тринадцать часов дня.
– Не помню.
– Я напомню. Вы были со своими друзьями у станции метро Автозаводская. Оттуда направились вслед за молодым человеком, который сегодня вам врезал кулаком так, что вы отключились. Не скажете ли мне, за что он вас ударил?
– Не могу сказать. Я его никогда раньше не видел.
– Неужели? – Майор придвинул к себе диктофон и, подумав секунду, слегка отмотал назад плёнку, затем включил воспроизведение. Услышав свой собственный голос, остановил и отмотал назад ещё немного. Снова включил.
Из маленького динамика донеслось: «Федя, отпусти кибера. Узнаёшь меня? В прошлый раз я пожалел тебя, а ты оказался гадёнышем, получи за это».
– Вам это ни о чём не говорит? – спросил майор, уставившись опять напряжённым взглядом в глаза Станислава.
– Ни о чём.
– Вы можете, конечно, упорствовать, сколько вам угодно, однако имейте в виду, что следы крови в вашем сапоге, а так же те, что мы найдём за рукояткой ножа, совпадут с кровью человека, которого вы ударили этим ножом. Отпечатки пальцев на вашем ноже совпадут с вашими, которые мы сейчас снимем. Ваша попытка к бегству, связанная с психологической неустойчивостью, подтверждает версию о вашей причастности к попытке на убийство. При этом ваши компаньоны, которых мы легко найдём теперь, напрочь от вас отрекутся и скажут, что не собирались никого убивать, и это лишь ваше собственное решение. Они обязательно будут свидетельствовать против вас. Всё это светит вам лишением свободы на приличный срок, поэтому я вас задерживаю по подозрению в попытке убить человека, а не за сегодняшнюю драку. Вы, там на набережной, что-то упомянули о вашей работе председателем участковой избирательной комиссии, если я не ошибаюсь. Не подскажете ли, в каком округе. Завтра я позвоню туда и поинтересуюсь их отношением к вашему задержанию, связанным с тем, что мы называем поножовщиной.
Станислав поставил локти рук на стол и охватил голову руками. Он не хотел, чтобы видели, как на глазах наворачиваются слёзы. Это были слёзы страха от предстоящего впереди позора.
Энпэшники укрепляются
Первого сентября в школе провели день знаний. На торжественной линейке директор школы Зинаида Григорьевна, поздравляя учеников, упомянула об инициативе учащихся десятого класса по нравственному контролю в прошедшем учебном году и выразила надежду на то, что работа эта будет продолжена дальше, что позволит всем учащимся становиться культурнее, вежливее и, конечно, грамотнее.
После нескольких запланированных выступлений учителей, родителей и представителя районной администрации Зинаида Григорьевна спросила, скорее всего по инерции или для порядка, а не для того, чтобы получить реальный ответ, хочет ли кто-нибудь что-то ещё сказать. И к её вящему изумлению руку поднял из группы одиннадцатого класса Володя.
– Левый? Володя? Ты хочешь выступить?
– Да, Зинаида Григорьевна, если можно.
– Ну, конечно, проходи. Чего ж ты заранее не предупредил?
– А я только сейчас надумал, – сказал Володя и пошёл к трибуне под дружные аплодисменты своего класса, которые тут же подхватила и вся школа.
Володя скромно поднял руку, призывая всех к вниманию.
– Друзья, Зинаида Григорьевна уже сказала несколько тёплых слов об энпэшниках. Мы, конечно, продолжим нашу работу и призываем всех к ней подключаться. Вы видите на моей руке красную повязку, а на груди символический знак, который придумала Люда Звонкина. Он уже работает. Вы скажете, что сегодня ведь первый день занятий. Это так, но мы, энпэшники решили расширить рамки нашей деятельности. Мы решили вести работу по нравственному контролю не только в школе, но по всей Москве.
Бурные аплодисменты прервали речь Володи. Он опять поднял руку, останавливая крики восторга.
– Два дня назад мы впервые вышли на нашу набережную и провели первый рейд. Нам сразу попались четыре шкета, лет по десять-двенадцать куривших прямо на набережной сигареты. Два мальчика и две девочки. Им никто ничего не говорил. И вот из них, курцов с малолетства, вырастут дохленькие человечики. Мы выбросили их сигареты и стали объяснять, что это плохо, а они спрашивают, есть ли у нас документ, позволяющий отнимать у них сигареты. Я думаю, они правильно спросили. Не каждый согласиться слушать нас, если у нас нет документа. Сегодня все стали такими грамотными в своих правах, что без бумаги с печатью не хотят и разговаривать. Поэтому я и решил здесь при всех попросить районную администрацию и руководство школы помочь нам зарегистрировать наше движение по борьбе за нравственность и получить удостоверения энпэшников. Положение и устав мы сами разработаем, да они уже есть у нас. Нужно только помочь получить разрешение. Как вы думаете, Зинаида Григорьевна, можем мы на вас рассчитывать?
Весь школьный двор взорвался аплодисментами и криками. Директор школы долго стояла, укоризненно глядя на своих подопечных в ожидании, когда, наконец, они утихомирятся. Володя опять поднял руку, и все затихли.
Зинаида Григорьевна приблизилась к микрофону, чтоб лучше было слышно:
– Ребята, Володя, наша светлая голова не останавливается на достигнутом, и это очень хорошо. Рекомендую всем у него учиться. Мы, конечно, как всегда готовы помочь. Надо было, правда, сначала мне рассказать об этом. Евдокия Васильевна говорила мне что-то о вас. Она звонила в городской отдел наробраза, но там явно не поняли, в чём дело. Поэтому я надеюсь, что мы сегодня же посоветуемся с Людмилой Ивановной, нашим шефом в районной администрации, она только что перед вами выступала, и найдём правильное решение. Помогать вам, ребята, конечно, будем.
– Ур-р-а-а! – раскатилось по двору школы.
Володя довольный возвратился в свой строй.
* * *Вернувшись домой, Катя с нетерпением ждала, когда на компьютер придёт электронное письмо от Жоры с фотографией маленьких курильщиков. Не теряя времени, села переделывать статью. Прежде всего, изменила заголовок, напечатав крупно: «МЫ МОЛОДЫЕ ЭНПЭШНИКИ». Пусть, – решила она, – если им не нравятся советские тимуровцы, будут современные непонятные сначала энпэшники. Тут же дополнила несколько строк о встрече с американскими учителями и как им понравилась идея нравственного контроля, которую они сравнили со скаутским движением во всём мире.
Фотографии от Жоры пришли поздно. Он извинялся, пояснив, что его продержали вместе со всеми ребятами, пока в полиции не получили полную картину события. Но зато помимо снимка подростков с сигаретами, были и снимки Володи, Вики и других ребят. Катя посчитала возможным взять в редакцию все, поэтому тут же скинула их себе на флешку вместе с новым вариантом статьи.
Перед сном младший член семьи пришла на кухню выпить чашечку кофе. Родители сидели там же, довольствуясь цейлонским чаем. Отец сразу же поинтересовался, когда выйдет публикация Кати. Услышав недовольное «Может, никогда», удивлённо поднял глаза:
– Что так, Катюша? Я же читал, мне понравилось.
– Так то тебе. Ты мой папа. А завреду глаза колет сравнение с тимуровцами. Он терпеть не может советское время и его героев.
– А что редактор?
– Сказал, что подумает. Но я уже новую статью написала. Завтра понесу с фотографиями. Там уже ни слова о тимуровцах. Хочешь почитать?
Пётр Сергеевич встал из-за стола и, как бы протестуя, поднял обе руки:
– Прочитаю в газете.
– Если напечатают.
