Каринэ Фолиянц - Серафима прекрасная
Витя вздрогнул, подскочил к окну. Увидел только удаляющуюся темную фигуру.
– Ир, Ира… Выследили нас!
Ира подошла сзади, обняла его:
– А хоть бы и выследили! Ты же у меня смелый!
В коридорах клиники уже темно. И в палате темно.
Сима наклонилась, поцеловала спящего Ванечку. Он и во сне тянул к ней руки. Она поцеловала его пальчики:
– Вылечим мы тебя, сыночек. Я не я буду, вылечим!
Вдруг в дверях появился Красин:
– Серафима Ивановна! Мы, по-моему, так не договаривались. Вы что, здесь и ночуете?
– Нет, ночую у знакомой, можете проверить! – ответила Сима гордо. – Я только днем тут работаю. А сейчас зашла сына проведать!
– А что за ленточки у вас в руках?
– Девочки Леры. Из пятой палаты. К ней мама не ходит. А Лера хочет косички красивые. Я ленточки погладила, заплету ей в косы и пойду домой, честное слово! – Сима встала, двинулась к выходу.
– Да, хорошо… Серафима Ивановна, постойте. Сына вашего будем оперировать в четверг.
– Это через два дня?
– Что-то не так?
– Все так, Николай Николаевич, только очень хотела я… Очень надеялась… что вы! Вы должны Ваню оперировать!
– Опять двадцать пять! Да я не знаю, буду ли я в это время в больнице! У меня заседание в Академии наук, а ждать Ваня больше не может. Вы это понимаете?
– Понимаю!
Обиженная Серафима пулей выскочила в коридор. Красин так и остался один в темной палате с маленькими спящими детьми.
– Что за женщина упрямая! – процедил он сквозь зубы…
Посреди ночи Мария Ивановна ломилась в дверь Иркиного дома.
– Откройте! Да откройте же!
Заспанная мать Ирины наконец отворила дверь.
– Господи, случилось чего?
– Случилось, случилось, Вера Викторовна.
– С Иркой?
– С Иркой!
– Да что такое, а?
– А то, что она с чужим мужиком в постели, Ирка ваша!
Мать вздохнула, рассмеялась грозному виду ночной посетительницы:
– Ну, слава богу, а то я думала, что страшное. Так уж это и не первую ночь. У Витьки она, что ли? А вам-то какое дело? Они уж не дети, между прочим. Чего хотят, то и воротят, нас с вами не спрашивают!
– Как же не стыдно, Вера! У него ведь жена, ребенок! Совесть у вашей дочки есть? – кипятилась педагог. – Так же не поступают честные люди!
– Ты б своей личной жизнью занялась – некогда было бы шляться по чужим-то дворам в час ночи. Сами разберемся! – Вера выпихивала Марию Ивановну из дверей во двор. – Иди подобру-поздорову!
Но та не унималась и уходить не хотела.
– Да как же вы так можете!
– Могу, могу! Чего не мочь-то. Ирке хорошо – и то неплохо. А жене, Симке той, поделом! Она первая чужого мужика увела. Как аукнется, так и откликнется.
Красина снова терроризировали по телефону.
– Так ты, похоже, ничего не понял? – усмехался из трубки знакомый хамоватый голос.
– Все я понял, прекрасно понял! И вот что я вам скажу: решений я своих не меняю. И точка. А запугивать меня бесполезно, не из пугливых!
– Ну мы это посмотрим. И учтем!
– Все! Разговор окончен!
Он бросил трубку на рычаг. Люда – секретарь – заглянула робко:
– Вас на конференции ждут, Николай Николаевич!
– Вызови такси. Забыл сказать тебе, что машина в ремонте.
– Хорошо! – Секретарша испарилась.
На секунду Красин остался один. Закусил от злости губу, он был настроен решительно и сдаваться не собирался.
Расстроенная Сима звонила в дверь квартиры, где жила Полина.
– Ну, здравствуй, проходи! Тебя уже целые сутки нет, что за мода ночевать в больнице! – Полина, открыв дверь, сразу начала выговаривать младшей подруге.
– Я ненадолго. Душ приму, посплю немного, а потом опять туда! Ване на днях операцию сделают.
– Красин сказал?
– Ну да.
– Так он сам согласился оперировать? – удивилась журналистка.
– Нет, Полина Сергеевна, не согласился.
– Ну не волнуйся. Все равно все будет хорошо! У них очень сильные врачи в клинике. Давай мой руки – и на кухню!
Полина кормила Симу. Для себя она никогда не готовила, а тут гость в доме. Пожарила котлеты, картошечку. Грибы достала маринованные. Сима наворачивала за обе щеки.
– А знаешь, что я слышала? У него неприятности, у Красина. Говорят, что его машину обстреляли по дороге на дачу, – тихо сказала Полина.
– Как это – обстреляли? И где это вы слышали? – встрепенулась Сима.
– Где слышала – моя журналистская тайна. Есть источники. И очень надежные. Ну а что обстреляли, не удивляйся, это раньше было в диковинку. Теперь уже нет.
– Да кому ж он дорогу перешел? Он же врач?
– Кроме того, что врач – он руководитель клиники. И тут его интересы могут идти вразрез с интересами этих бандитов. Я откопала кое-что. У Красина новое здание должно строиться. Место почти в центре, земля дорогая. Наверняка на этот кусок земли и позарились. В общем, буду писать об этом. Если меня тоже не…
– Да что вы говорите такое, – запричитала Серафима, – да не смейте даже думать про это!
– Журналист – профессия опасная, Серафима. Но я свою работу очень люблю. И не из-за денег. А потому что могу реальную пользу принести. Не всегда, правда, получается. Но даже если в одном случае из десяти тебе что-то удалось сделать доброго – это тоже результат! Согласна?
– Согласна! А где живет Красин? – вдруг спросила она.
– Ну, у меня, кажется, был его адрес. Зачем? Ты же завтра его увидишь в больнице?
– Не знаю, мне кажется, если б я к нему домой пришла, поговорила – вышло бы как-то спокойней, душевней… В больнице ведь все казенное! И разговоры казенные!
– За что люблю деревенских людей – за наивность, – засмеялась хозяйка. – За такую добрую наивность, которой давно нет в москвичах.
– Осуждаете?
– Нет, даже где-то завидую. Человек-то изначально был создан, чтобы верить другим. И уметь выслушивать и понимать. А вот мегаполис меняет его до неузнаваемости!
– Я б никогда в вашей Москве не осталась. Чего сюда люди прут, будто она медом намазанная? – Сима опустошила тарелку и тут же собралась ее мыть. – И врут тут, и стреляют, и не доверяют друг дружке… Полина Сергеевна, дайте мне адрес Красина.
– Сейчас! Ты мне скажи, котлеты как? Я их жарю раз в сто лет. Это для тебя специально!
– Да хорошие котлеты, съедобные! Честное слово, лучше, чем ваш борщ в прошлый раз. Адрес-то давайте!
Было уже совсем темно, когда в министерстве закончилось совещание. Споры не прекратились и после совещания.
– Ну, Николай Николаевич! Выступили вы сегодня… Просто на высоте! Вы прирожденный оратор, – восхищался Красиным собеседник.
– Я хирург. Детский доктор. А все остальное не имеет значения. Ни мои ораторские таланты, ни что другое.
– А что, вы без машины сегодня? Давайте-ка я вас подвезу.
– Нет, спасибо, я пешком пройдусь – давно не ходил! Всего доброго!
И Красин двинулся пешком к дому…
И Сима шла к тому же дому. В Москве, правда, она совсем не ориентировалась, а центр и вовсе сбил ее с толку. Музыка в кафе, огни, толпы людей…
В руках она крепко держала бумажку с адресом. Испуганно озиралась по сторонам. Москву она боялась. Москва пугала ее: обилием огней, вывесок, непрекращающимся потоком машин…
Словно в чужую жизнь заглянула она в окно ресторана, где непривычно красиво и уютно, где нарядные дамы и мужчины…
К ней подошел зазывала:
– У нас музыка живая и кухня превосходная. Может, зайдете?
– Я в общепите есть непривычная. Ты лучше скажи, где это? Я уж извелась и запуталась! – Сима показала молодому человеку бумажку с адресом.
– Вы почти у цели. Это во дворе. Дом такой большой, серый.
– Так ночью они все серые! – пробормотала Сима. – Ладно, бывай, сама найду!
Она вошла в арку, оглядела большущий двор.
Почти в это же время у подъезда остановилась машина без номеров. Из нее вышли двое мужчин в спортивных костюмах и кожаных темных куртках.
Сима спряталась за деревом и наблюдала, что будут делать подъехавшие. Те Симу не заметили.
– По моим расчетам, он с минуты на минуту появится. Двинулся с совещания пешком. Оттуда идти минут пятнадцать, – сказал первый.
– Отлично. В подъезде подожду. А ты уезжай, жди за углом. Если что, через крышу из крайнего подъезда выберусь. Езжай!
Сима быстро сверила номер подъезда на бумажке с адресом и номер, висящий над дверью. Третий! К кому это тут по ночам в гости ходят?
Один из мужчин зашел в подъезд, легко открыв код. Другой уехал.
Через секунду Серафима про них начисто забыла, потому что увидела Красина. Он оглянулся: нет никого? Двинулся к подъезду. Тут Серафима и вышла из тьмы в свет.
Красин замер:
– Опять ты, Зорина? Нет, ну я видел настырных людей, но это уже выходит за все рамки приличия! Ну, что тебе нужно, говори быстро, я устал.
– Да вы сами знаете. Я ведь поговорить пришла просто. И потом вот – это все, что у меня есть. В больнице как-то неудобно было предлагать…
