Маша Трауб - Счастливая семья (сборник)
Как мы уже все знали, Финита была обидчива и плаксива. На любое замечание мамы она отвечала: «Окей, Мария», – еще более скорбно, чем в самом начале. Окончательно отношения мамы и домработницы испортились после того, как Финита положила свой мотоциклетный шлем (а домработница, к зависти мамы, передвигалась на мотоцикле – маминой мечте) на кухонный стол. Мама считала, что на кухонном столе никогда не должны лежать расчески, игрушки, одежда и уж тем более грязный шлем, и переложила его на пол в коридор. Финита обиделась и даже возмутилась. На следующий день, когда мама проснулась и вышла на кухню, в холодильнике, головой прямо там, внутри, она увидела домработницу. Мама посмотрела на часы, решив, что проспала все на свете, но стрелки показывали семь.
– Что вы там делаете? – спросила она Финиту.
Домработница вынырнула из холодильника с колбасой и пакетом молока.
– Вы не любите животных! – заявила она маме.
А маме нельзя делать такие заявления в семь утра. Потому что в это время она не то что животных, людей ненавидит.
– Не люблю! – подтвердила мама. – Никогда не смейте залезать в мой холодильник! Даже если будете умирать от голода. Даже если все животные в округе умрут от голода. Это мой холодильник!
– Кошки голодные! – Финита решила не сдаваться.
– Это мои кошки! Я сама с ними разберусь!
– Я хотела налить им воды! Или вам воды жалко для бедных кошечек?
– Если вы сейчас же не закроете холодильник и не уйдете, я сообщу хозяйке, – сказала мама таким голосом, которого мы все очень боимся. – И если вы еще раз положите свой головной убор на мой кухонный стол, я его выброшу.
– Стол?
– И стол тоже. Но сначала я его сломаю. О вашу голову.
– Окей, Мария. – С этими словами домработница и ушла, источая спиной возмущение.
В этот день мы остались без завтрака. Мама сидела на диване и вместе с Симой смотрела мультики.
– Все, я больше не могу говорить. Ни на одном языке. – Мама отдала папе русско-греческий разговорник. Да, с домработницей она общалась с помощью этой волшебной книги. Она искала, как будет «голова», «стол», «холодильник» и изображала жестами окончание фразы. Когда речь шла о кошках, мама просто хватала ту, которая была поблизости, и совала ее в лицо Фините, как до этого проделывала с Симой. Надо ли говорить, что даже Соль уже не вырывалась из маминых рук, понимая, что раз ее трясут, значит, так надо.
– Это мои кошки. И я буду решать, кормить их или нет, – заявила мама, по всей видимости, окружающей ее природе и миру в глобальном смысле слова и вышла на террасу. Соль, Перец и Уксус расступились и изобразили на мордах почтение. Мама накормила их сосисками и налила молока.
– А мы что-нибудь поедим сегодня? – спросил папа. И мама тут же выдала ему кошкины сосиски и молоко.
Тетя Наташа быстро сделала яичницу и собрала всех на пляж. Мама осталась караулить рыбака и овощную машину. Она вышла на улицу и замерла на перекрестке. Со стороны казалось, что мама загорает или думает. Проезжающим мимо машинам приходилось ее объезжать, поскольку мама застыла на месте, как греческая статуя. Каждому из водителей, которые притормаживали и спрашивали, не нужна ли помощь и все ли в порядке, мама говорила, что если они увидят Алексиса или овощи, пусть передадут, что она их ждет. Вот прямо на этом самом месте.
В этот день на море были волны. Большие. Папа прыгал на волнах с Симой и потянул спину. Неудачно поднырнул или вынырнул. Домой мы вернулись, ведя стонущего папу под руки. Точнее сказать, его вела тетя Наташа, водрузив на себя пляжную сумку, с одной стороны, а с другой – взвалив на себя папу. До этого папу пытался нести на себе дядя Боря, но через пару шагов оступился и уронил и себя, и папу. Сима плакала, поскольку требовала, чтобы папа нес ее на шее, как лошадка. Тетя Наташа, остановившись, придумала другой способ – на одном плече она несла сумку, на другом папу, а Симу посадила себе на спину, подхватив под коленками.
– Садись ко мне на горб, – предложила тетя Наташа, и Сима, не зная, что такое горб, немедленно согласилась. – Только не души, – предупредила тетя Наташа то ли Симу, то ли папу – оба обхватывали ее шею.
– Давай я, – тихо предлагал дядя Боря.
– Да разве я тебе ребенка доверю? – отказывалась тетя Наташа.
Я нес еще одну сумку, Симин круг, доску и тети-Наташины ласты.
Я не рассказывал? Тетя Наташа решила плавать. Не просто так, а подолгу, как спортсменка, чтобы вернуть себе былую стройность и гибкость. По просьбе мамы тетя Наташа устраивала свои заплывы не вдаль, а поперек, вдоль береговой линии. Маме так было спокойнее. А тете Наташе было спокойнее в ластах, поскольку плавала она плохо. Но в ластах ей не было равных – тетя Наташа уходила в заплыв и возвращалась через час, когда мама уже думала, что дядя Боря остался вдовцом.
А сегодня тетя Наташа вернулась возмущенная до глубины души. Пока она мирно себе плыла (у нее были собственные ориентиры – торчащая палка, купол церкви, одинокий буек), какой-то молодой человек решил, что она тонет. А тетя Наташа всего-то научилась делать «звездочку» и теперь с удовольствием лежала на спине и отдыхала, рассматривая облака. Учитывая, что море было неспокойным, тетя Наташа и впрямь рисковала утонуть в позе морской звезды. И тут она почувствовала, что кто-то трогает ее за плечо. Да не просто трогает, а тянет вниз. Тетя Наташа перепугалась и начала отмахиваться. И забыла о том, что у нее есть ласты и она прекрасная пловчиха. Поэтому немедленно начала захлебываться. Но рука (хотя тете Наташе почудился осьминог, акула или другая морская живность) продолжала тянуть ее вниз. Однако тетя Наташа, представив себе, что она сейчас утонет, а ее муж останется вдовцом, снова женится и будет жить долго и счастливо, решила бороться за свою жизнь, чтобы не дать дяде Боре такого шанса. И огрела того, кто вцепился в ее плечо, кулаком. И тут услышала человеческий голос.
Если папа знал пять языков, а мама могла объясниться на всех языках, то тетя Наташа не знала никакого, кроме русского. Поэтому удар кулаком она сопроводила настоящим русским матом. И, уже находясь практически в беспамятстве, развернулась, чтобы напоследок увидеть, что или кто станет причиной ее скоропостижной смерти. На нее смотрел молодой загорелый юноша. Тут тетя Наташа опять неприлично выругалась.
Как позже она рассказывала маме, первой мыслью при виде красавца была такая: «Надо было купить водостойкую тушь, а то у меня глаза ненакрашенные». Мама хохотала.
– Ты знаешь, как я испугалась и как мне обидно? – Тетя Наташе было не до смеха. – Вот если бы он меня спас лет двадцать назад… Или хотя бы десять…
– И что было дальше? – спросила мама, икая от хохота.
– Он уплыл. Очень расстроился, что я не тону. Я ему объясняла, что тонула, потому что он меня напугал, но он ничего не понял.
Тетя Наташа решила, что ей срочно нужно в город, чтобы купить водостойкую тушь. Мало ли кто кинется ее спасать в следующий раз. А вдруг вдовец в летах и с красивой сединой, как она мечтала?
Так вот, тетя Наташа доволокла Симу, папу и сумку до дома, рассказала маме страшную историю про собственное спасение и нисколько не удивилась, что за то время, пока нас не было, мама забила холодильник и рыбой, и овощами, и фруктами – дежурство на перекрестке принесло свои плоды, причем в буквальном мысле.
– Нет, ну вы представляете? – встретила нас мама. – Если он поступит так еще раз, я проколю ему шины! Он меня прекрасно видел, я бежала по улице, истошно вопя и размахивая руками. И что же он сделал? Сделал вид, что не заметил меня, и свернул на другую дорогу! Как можно было меня не заметить? Но я его догнала – пришлось срезать крюк через чужой участок. И ему пришлось иметь со мной дело. И надо же было иметь такую наглость, чтобы начать рассказывать мне про луну – она у него опять, видите ли, убывающая! Поэтому плохой улов, и он обещал рыбу хозяйке виллы. На нас у него, видите ли, не хватило. Нет, я, конечно, терпеливая, но Алексис меня довел. Пришлось поговорить с ним по-другому. И знаете, что выяснилось? Он понимает по-русски! Оказывается, раньше, до того как стать рыбаком, Алексис плавал на теплоходе и был в Одессе. А я-то думаю, почему он среагировал на русский мат? Ведь даже переводить не пришлось! Он прекрасно понимает по-русски. Особенно числительные. В общем, рыба у нас теперь не будет зависеть от лунных фаз, – мама говорила с нескрываемой гордостью.
– Что ты с ним сделала? – ахнула тетя Наташа, предполагая, что мама пытала рыбака, уточняя его познания в русском языке.
– Ничего особенного, – хмыкнула мама, – пообещала испортить ему репутацию у русских туристов. Что с тобой? – Она наконец заметила, что тетя Наташа держит опавшего, как плакучая ива, папу.
Папа лежал на диване и стонал. При этом он очень страдал от того, что больше не может быть полезен семье. И предпринимал отчаянные и безуспешные попытки сесть, чтобы потом пойти развесить пляжные полотенца. Он делал два шага и падал на диван с новой порцией причитаний, роняя и полотенца, и сумку. Мама металась между папой и тетей Наташей, которая оставалась под впечатлением от утреннего происшествия. Через минуту в доме появился и Алексис, который привез маме сдачу, которую должен был с утра. И все давали советы, как лучше лечить папу.
