Виктор Дьяков - Золото наших предков
– Если бы я знал, куда можно эти детали толкнуть, а так чего за мной подсматривать?
– Если хочешь… Когда с Кругловым пили, ещё до того как его выгнали, он мне под этим делом записную книжку с телефонами дал. Я звонил, здесь в основном пункты приёма цветных металлов, но может и другие есть, – Гена протягивал сделанный из тетрадки блокнот.
Пашков взглянул на него с удивлением:
– А ты сам-то… тебе, что не нужно?
– Да я не хочу этим заниматься, бери…
«Уж если и без того подозревают, так пусть будет за что», – мысленно оправдывал себя Пашков, беря блокнот. Кто из людей выросших в советскую эпоху не мечтал о «левом» доходе. Ведь основной заработок за редким исключением был довольно низок, и все, кто имели возможность, либо просто «тащили» с работы, либо «наваривали» как-то по иному. В армии такими умельцами в основном являлись деятели тыловой службы, тащившие домой даровые продукты, «толкавшие» налево стройматериалы, что-то из вещевого довольствия, типа танковых курток, полушубков. Кто не имел возможности такой «халявы», как правило, им завидовали. На телевизионном заводе Пашков имел возможность… но то случалось крайне редко, и «навар» получался мизерный. И вот возможность, «брать» по многу, наконец, замаячила и у него.
Пашков случайно встретил Матвеева на улице.
– Что-то вы Сергей ко мне не заходите, – профессор в осеннем пальто и кепке, зябко ежился на холодном ветру. Он только что вышел из булочной, с авоськой в руке.
– Как-то всё недосуг, да и вас беспокоить не хотелось, – виновато ответил Пашков.
– Да что вы, какое беспокойство, заходите, сегодня же заходите, я не работаю.
Дома Пашков застал только долбящего уроки сына, Настя ещё не пришла. Он решил воспользоваться моментом… и приглашением. Уже у Матвеева он спросил профессора:
– А что за ВУЗ, в котором вы работаете? Я совсем не знаю, что из себя представляют все эти частные учебные заведения.
– Ну, как вам… Это гуманитарный университет, состоящий из нескольких факультетов. Я например заведую кафедрой искусствоведения на факультете искусствоведения и культуроведения.
– Дорогое у вас обучение?
– Это от факультета зависит. На нашем не очень, два с половиной миллиона в год. А вот на экономическом и юридическом значительно больше.
– Два с половиной, – задумчиво повторил Пашков. – И что много студентов?
– Много… отбою нет, и москвичи и с периферии.
– А что так… что у людей много лишних денег? – недоверчиво спросил Пашков.
– Нет конечно, лишних нет, просто люди копят, себе отказывают, ведь есть такие, особенно уже в более зрелом возрасте, годам к тридцати, даже старше, начинают осознавать, что у них гуманитарный склад ума. У нас много именно таких студентов. Раньше-то в советские времена, настоящих гуманитарных ВУЗов было всего-ничего, да и сейчас государственных немного. Попробуйте в МГУ на гуманитарный факультет, или в РГГУ поступить. Дохлый номер, без связей и спецподготовки не пройдёте. У них, конечно, есть платные факультеты, но в МГУ это три тысячи долларов в год, в РГГУ чуть меньше. Вот и идут к нам, у нас на порядок дешевле. Гуманитариям сейчас легче чем при Советской власти. Ведь тогда почти одни технические ВУЗы были, будто всю нацию поголовно хотели инженерами сделать. Вот наш армянин и смекнул это дело и ещё в девяносто первом году чисто гуманитарный частный ВУЗ организовал, лицензию получил, а сейчас купоны стрижёт.
– Какой армянин? – заинтересовался Пашков.
– Ну, ректор наш, он же одновременно и хозяин нашего университете, он армянин. Мужик деловой, конечно, тут говорить нечего. И меня вот приветил, не дал на пенсии окочуриться. Платит, правда, не ахти. Но мне с пенсией вполне хватает, даже семье сына иногда подбрасываю.
– И сколько же, если не секрет, он вам платит?
– Миллион двести.
– О… А я в своей фирме столько же получаю, только я не доктор и не профессор.
– Ещё я экспертом иногда подрабатываю и переводами искусствоведческой литературы.
– Экспертом, это как?
– Ну, я определяю возраст и подлинность картин.
– То есть, определяете подделка или нет… и как это, прямо так на глаз?
– Когда как, когда сразу, а если сомневаюсь, соскребаю кусочек и отдаю на экспертизу.
– А переводы… вы каким-то языком владеете?
– Да, французским в совершенстве, английским похуже. Ну ладно, обо мне, пожалуй, хватит. На чём мы с вами в прошлый раз остановились? Если не ошибаюсь на Средневековье. Культура Византии. Верно?
– Да… Виктор Михайлович, я тут… В общем у меня вопрос как-то сам собой возник, как раз насчёт Византии.
– Ну-ну, интересно.
– По вашим словам, византийская культура, была своего рода лидером той эпохи, и не только в церковной архитектуре, иконописи, но и в литературе. Вы упоминали эпос, писателей, поэтов… Но почему про это ничего не известно сейчас, почему всё это никто, кроме узких специалистов не изучает, так как например культуру древней Греции, Рима? Ведь мы о Византии фактически знаем как об Атлантиде, только то, что она была и погибла, а ведь эта цивилизация существовала тысячу лет и является, по вашим словам, прародительницей нашей культуры.
– Так, так… интересный вопрос. Чувствуется, что вы не выкинули из головы предыдущую лекцию как ненужный хлам. Ну что ж, отвечаю. Кто является хранителем культуры каждого отдельного народа, хранителем его традиций, языка… кто? Потомки! А народ создавший некогда великую византийскую культуру, увы исчез, сгинул. После завоевания Византии турками, тот народ, а вместе с ним и культура фактически погибли.
– Виктор Михайлович, позвольте с вами не согласится. А греки? Ведь они наследники той культуры.
– Нет Сергей… Нынешние греки такие же наследники как и мы, болгары, сербы, румыны. То есть наследники не прямые, а косвенные. Настоящие византийцы вовсе не греки, а ромеи, потомки римлян поселившиеся на берегах Мраморного моря и в Малой Азии. Этот народ был частично уничтожен, а частично ассимилирован турками.
– Если так… то такое и с любым народом может и с нами тоже!?… Погибнет Россия, и нас уничтожат, ассимилируют, и эдак лет через двести-триста никто не вспомнит Пушкина, Достоевского, – в голосе Пашковы слышался подспудный ужас.
– Если исчезнет народ то да… всё забудется. Впрочем, это во многом зависит от народа-ассимилятора, если с противоположной культурной ориентацией, или крайне низким уровнем развития культуры, то да, будет как с Византией.
– А что, разве возможно обратное?
– Отчасти да… Чего уж там, хоть и стесняются об этом говорить, но ведь европейцы не только уничтожили старую культуру американских индейцев, они привнесли свою, более передовую, факт есть факт. И ближе есть примеры, высокий уровень бытовой культуры, например, чехов и тех же эстонцев и латышей, не сам по себе возник, а потому что им эту аккуратность и педантичность немцы несколько столетий палкой вколачивали. Конечно, нам с монголо-татарами повезло меньше, а уж Византии с турками тем более, – с сожалением развел руками профессор.
– А вам не кажется, что Россия повторяет исторический путь Византии, слабеющей от века к веку, вымирающей, ненавидимой в первую очередь сопредельными народами? – возник вопрос у Пашкова.
– У вас весьма своеобразный ракурс рассматривания истории… Что ж… мы ведь духовные наследники и вполне возможно, что вместе с культурой унаследовали на неком генном уровне что-то вроде микробов саморазрушения, сгубивших константинопольскую державу…
13
Пашков, не понимая чем вызвал подозрения Калины, решил в открытую спросить его об этом. Они довольно часто уединялись в кабинете начальника производства и «подбивали» накладные. Но прежде чем задать вопрос в «лоб», Пашков начал издалека:
– А что, Иваныч, у Шебаршина действительно есть «мохнатая» рука?
– Ещё какая, нам с тобой таких не иметь. Отец… генерал, только не строевой, а от оборонки, – ответил Калина не отрываясь от дела.
– А сам Шебаршин, он как, мужик толковый?
Калине не уловил в вопросе «двойного дна» и бесхитростно, высказал то, что думал:
– Да так… папин сынок, жизни почти не знает. Бегает, следит за всеми, за рабочими, за бабами, за мной, тобой. Лучше бы своим делом больше занимался, по организациям ездил да контракты заключал. – Калина оторвал взгляд от бумаг и, посмотрев на Пашкова, устало усмехнулся. – Эх, мне бы подольше в Москве пожить, а то ни знакомых, ни связей… Это дело знаешь, как поставить можно? Производство, оборот в несколько раз увеличить. На золоте ведь сидим, тут такие доходы иметь можно, а он… Вон с подмосковным комбинатом никак договориться не может. В суд на них подавать собирается… Дурак… Они, видишь ли занижают процент содержания золота в нашей лигатуре… Воруют… Конечно воруют. А кто не ворует? Комбинат ведь это госпредприятие, разве можно с ним судиться… Идиот! – совсем разоткровенничался Калина.
