Эдуард Юрченко - Сказка для взрослых
– Ну, здравствуй, бравый гуляка, – обратился шакал к кабану.
– Привет и тебе, хитрозадый, – икнул кабан и продолжил, – лакни медку задарма – угощаю. Вы ведь, толстоносые, жуть как любите за чужой счет повисеть. А? Че притих? Правда уши режет?.. Или нет, правда глаза мозолит?.. А может, правда… – кабан задумался, провалившись в какие-то размышления и, как бы очнувшись, продолжил, – правда… правда… да за правду я любого порву, потому как правда – делу венец!.. Или опять нет? Слушай, носатый, валил бы ты лучше по добру по здорову, а то совсем мне все мозги запудрил…
Старый шакал терпеливо слушал бессвязный треп своей предполагаемой жертвы и в какой-то момент, улучив паузу в размышлениях утомленного отдыхом кабана, спросил:
– Слушай, кабан, а чего бы тебе больше всего сейчас хотелось?
– Сейчас?
– Ну да.
– Вот прямо здесь и сейчас?
– Да, да!
– Кикимор бы штук пять, да посвежее и помоложе, а то последние совсем чахлые оказались.
Шакала начинал напрягать разговор со столь развязным собеседником, он вздохнул, заскрипел зубами, но виду не подал:
– Ну, а кроме кикимор?
– А еще меда, да побольше! Вечно его самую малость не хватает.
– Ну, а кроме меда? – раздражаясь, задал следующий вопрос толстоносый.
– Кроме меда? – медленно повторил кабан, затем задумался и «воткнул», а может сначала «воткнул», а уж затем задумался, – а о кикиморах я уже говорил?
– Говорил, – скрипя всеми частями тела, почти выкрикнул шакал.
– Зна-чит, го-во-рил, – по слогам повторил кабан, – а после кикимор – меда бы мне, коноплей подышать, да росой маковой унюхаться…
– И все? На большее твоей тупой фантазии не хватает? – уже почти кричал шакал.
– А ты часом ничего не спутал, вонючка пресмыкающаяся? Зашибу! – рявкнул кабан и метнул в интригана валявшийся рядом дрын.
Шакал взвыл от боли, а кабан, как ни в чем не бывало, продолжил:
– Ну почему же все, определенное количество шишек мне ну никак не помешало бы.
– Ну наконец-то, – вздохнул шакал.
– Что наконец-то? Что наконец-то? Щас как дам больно, – сказал кабан и оторвал от дерева очередной дрын, после чего шакал с испугом отпрыгнул на безопасное расстояние.
– Угомонись уже, хочу предложить тебе шишек еловых.
– А почто мне еловые? Есть этого добра у меня… Я иначе, как за кедровые, и разговаривать не буду.
– А я тебе еще ничего и не предлагал – не рановато торгуешься?
– Не хочешь ничего предложить – тогда вали по-быстрому, а то мне с тобой разговоры разговаривать не по масти кабаньей будет…
– Да полно тебе, не беленись, с предложением я к тебе, с деловым…
– Ну, раз с предложением, то выкладывай, сколько предлагаешь?
– А за что тебе не интересно?
– Да какая мне разница за что! Тут важно знать – сколько…
Шакал облизнулся, предвкушая легкую победу над алчной тварью:
– Дам пятьдесят шишек, ежели продашь мне кота.
– Где?
– Что где? – не понял вопроса шакал.
– Шишки где?
– Какие шишки?
– Какие, какие – кедровые… Пятьдесят штук.
– Так ты продашь кота?
– За пятьдесят кедровых?
– Ну да.
– Понятно, продам. А почему не продать? Отваливай шишки и чеши котяру искать, поймаешь – твой. Хотя, думаю, он завтра же улизнет от тебя, а шишечки мы эти с превеликим удовольствием прокутим за твое здоровье, – икнул кабан.
– Э-э-э, нет, так не пойдет.
– Что значит – не пойдет? Ты хотел усатого купить?
– Ну, хотел.
– Ты пятьдесят кедровых за него предлагал?
– Ну, предлагал.
– А раз предлагал, то гони обещанное, а то ведь зашибу, ты меня, скотина хитрозадая, знаешь, – рявкнул кабан и припер шакала к сосне.
Шакал понял, что в этом раунде потерпел фиаско и потому, отвесив разгульной особи пятьдесят кедровых, решил сменить тактику:
– Как видишь, дорогой кабан, свое слово я держу.
– Ну, – не понимая, куда клонит носатый нукнул кабан.
– Я хочу предложить тебе новый контракт, на более выгодных условиях.
– Хочешь – предлагай.
– Я готов увеличить гонорар в два раза при условии, что ты приложишь собственное копыто к некоему документу, подтверждающему продажу твоего закадычного друга кота.
– Да продать-то я его могу, но копыто к соглашениию прикладывать не совсем правильно будет, ибо котяра не является моей собственностью, а посему и гуляет, где хочет да с кем вздумается.
– Я, уважаемый кабан, имею в виду не буквальную продажу, а фигуральную, – лихо завернул шакал.
Кабан впал в ступор, пытаясь понять смысл сказанного, а затем, выйдя из него, зло посмотрел на шакала с вопросом:
– Ты можешь нормальным языком изъясняться, без этого твоего версаля?
С к а з о ч н и к: Кабан, естественно, не знал, что значит фраза: «К чему этот версаль?», но часто слышал ее от кота и потому использовал ее и где надо, и где не надо.
– Хорошо, я поясню: мне необходимо, чтобы за немалое вознаграждение ты приложил собственное копыто к некоему документу, означающему, что твой друг кот продан тобой мне полностью, обмену и возврату не подлежит.
– Опять ничего не понял. Ты можешь нормально объяснить?
– Конечно, могу, уважаемый кабан: термин «продан» в данном случае можно трактовать, как «предан», – полушепотом произнес шакал.
– Что??? – взбеленился кабан. – Чтобы я предал котяру??? Да чтобы вообще я кого-то предал?.. Мы, кабаны, можем продать что угодно, но предать… Не бывать этому! Ану, пшел вон, хитрозадый, а то, чесслово, прибью.
Шакал дернулся и, в какой уже раз, отпрыгнул на безопасное расстояние, пригнув башку, над которой со свистом пролетел новый дрын.
– Да успокойтесь вы, господин кабан, ибо опять меня не так поняли…
– Ну, дак ты объясни нормальным языком, а то блеешь, как овца, или воешь, как кикимора, – хохотнул, радуясь своему остроумию, кабан.
– Хорошо, я попробую, но только, ради Левы, царя всех зверей, постарайтесь дослушать меня до конца и бросьте этот дрын.
– Ладно, валяй, не бойся… Хотя мне, честно говоря, приятно видеть твой неподдельный страх. Как говорит мой друг кот: «Боится – значит, уважает», – договорил кабан и треснул толстоносого по башке так, что у того в глазах звездочки заблестели.
– Понимаете, тут такое дело: мне, собственно, не надо, чтобы вы предавали своего друга. Достаточно будет документального подтверждения, что он продан. И все.
– И все? – неуверенно спросил кабан.
– И все, – быстро закивал шакал.
– Чего-то ты все-таки не договариваешь, толстоносая морда. Ну-ка, поклянись.
– Да чтоб мне век в срамной яме сидеть и воли не видать, кикиморой буду!
Последняя часть фразы произвела на кабана должное впечатление, ибо в его мире подобными словами никто просто так не бросался.
– Ну, допустим, – медленно произнес собеседник. – А что мне с того-то обломится?
– Я же предложил вам увеличить гонорар вдвое, – растерянно ляпнул шакал.
– Вдвое – это как? А вернее, вдвое – это сколько?
– Это – целых сто кедровых шишек… Заметьте: не еловых, а кедровых…
– Что??? Ты, толстый шнобель, предлагаешь мне, честному кабану, продать друга за каких-то сто шишек?
– Ну, да… – несколько опешил шакал.
– Дешево ты, скотина, оценил моего друга и дружбу нашу…
– Хорошо. Ваша цена?.. – задал вопрос толстоносый, не давая кабану опомниться.
– Да чтобы я котяру своего родного за сто шишек продал? Да ни в жисть! Да не бывать этому! Я лучше сам его убью! Тыщу, как минимум.
Шакал, уже потерявший надежду договориться с хрюкающим созданием, влет согласился с предложенной кабаном суммой:
– Тыщу – так тыщу. По рукам?
– Лады, – как-то слишком просто согласился кабан. – Только – шишки вперед.
– Хорошо, мне нужно десять минут, дождитесь меня здесь и никуда не уходите…
– А куда я в таком состоянии денусь, – резонно заметил кабан.
Спустя десять минут старый шакал притащил некий документ, к которому хрюкающее животное приложило свою конечность, предварительно несколько раз попытавшись сосчитать принесенные шишки. В результате долгих подсчетов пьяное рыло заявило, что в мешке не хватает восьми шишек, которые тут же были доложены покупателем в обозначенный мешок с добром.С к а з о ч н и к: Знаете, торг кабана с шакалом, закончившийся предложением первого прибить кота, напоминает мне детский стишок времен развитого социализма (если кто еще помнит, что это было и когда):
Я свою сестренку Лиду
Никому не дам в обиду.
Мы живем с ней очень дружно,
Сильно я ее люблю.
Ну а если будет нужно —
Я и сам ее побью…
В конце концов, сделка была совершена, результатом чего можно было считать удовлетворенность всех ее участников: шакал понимал, что переплатил, но все-таки выиграл заключенное с котом пари, а кабан… кабан, скорее всего, был не в том состоянии, чтобы что-то понимать.
Старому шакалу никак не терпелось отыскать котяру и объявить лохматому о своей победе, но – не тут-то было… Три дня поисков не принесли желаемого результата. И вот, на четвёртые сутки один из соглядатаев смотрящего за лесом доложил главному интригану, что кот замечен там-то и там-то. Шакал, недолго думая, собрал несколько понятых, дабы прилюдно, то есть – призверно, объявить о победе в заключенном пари и не дать полосатому обвести себя вокруг когтя.
