Сергей Носов - Музей обстоятельств (сборник)
Виктору Ширали тоже, несомненно, диктуется.
В объятьях Аполлона
Этюд
Шум моря.
Три поэта на палубе. Первый и Третий – бывалые
поэты. Второй – молодой.
Первый (восторженно.) Сеньоры поэты! Взгляните, как причудлив закат!.. Верите ли вы, что завтра наступит новая эпоха?
Второй (восторженно). Нет, не в Неаполь плывет наш корабль, не в Неаполь!.. К чертогам Феба!.. вот куда!.. В объятья Аполлона!..
Третий (восторженно). Собрать себе свиту из лучших поэтов Испании – какая великолепная идея!.. Я нахожусь в четвертом десятке. А вы?
Первый. Никогда не молился так истово, как в ту ночь. Благодарю тебя, Всевышний, за то, что ты допустил назначение его сиятельства графа Лемоса вице-королем Неаполя!
Второй. Там бьет кастальский ключ!.. кастальский ключ!.. он бьет…
Первый. Вы правы, сеньоры, от конкретной должности в наше время зависит многое. Особенно если должность принадлежит вашему благодетелю. Какова власть, таково и вдохновение.
Второй. Я счастлив, я счастлив, я счастлив…
Третий. Жизнь меняется к лучшему.
Первый. Несомненно.
Молчат.
Шум моря.
Второй. А что Сервантес, он еще жив?
Первый. Сервантес? А почему вы спросили про Сервантеса? Вот о ком хочется думать меньше всего.
Второй. Все как будто забыли о нем. Ничего не публикует уже несколько лет. Его Дон Кихот, этот сумасшедший идальго, далеко опередил в известности самого автора.
Третий. Дон Кихот на виду, Сервантес – в тени. Мы – в море.
Первый. Не беспокойтесь, он жив. Говорят, даже пишет.
Второй. Прозу? Стихи?
Первый. И комедии тоже.
Второй. Отчего ж он не с нами?
Первый. Догадайтесь. Загадка.
Третий. А вам бы очень хотелось увидеть Сервантеса на корабле поэтов?
Второй. Я с ним не знаком…
Третий. Мое мнение таково, сеньоры: единственная причина отсутствия Сервантеса на этой палубе – его собственная гордыня.
Второй. Неужели гордыня Сервантеса так велика, что не позволила ему принять предложение его сиятельства? Неужели почетное и доходное место в свите вице-короля Неаполя не привлекает Сервантеса? Можно ли в это поверить?
Первый. Нельзя. Я и не верю, ибо знаю, это не так. Во всяком случае к нашему предприятию гордыня его отношения не имеет. В свиту он, конечно, попасть хотел и не меньше любого из нас, я это знаю наверняка. Мечтал – невзирая на возраст!.. И даже, сказывают, заручился поддержкой неких весьма влиятельных лиц… как, впрочем, и все мы, не будем скрывать, заручались так или иначе необходимой поддержкой… но… но теперь, когда все позади, когда выдержан конкурс и мы на палубе этого прекрасного судна, ответьте мне, сеньоры, душой не кривя… возможно ли по ходатайству попасть в число лучших испанских писателей?
Третий. Нет.
Второй. Разумеется, нет.
Первый. Что делать – он и не попал, сеньоры.
Третий. Ах вот оно что! Его просто не взяли?
Первый. Не получил приглашения.
Второй. Сервантес???
Первый. Чем же Сервантес лучше других? Отбор был суровый.
Третий. И справедливый. Целиком доверяю такту его сиятельства графа Лемоса, а также вкусу многолюбезных наших коллег, осуществивших по воле его сиятельства и по обязанности придворных поэтов безупречно достойный отбор.
Первый. А вы говорите, гордыня… При его-то бедственном положении? При его-то нужде?..
Второй. Но список лучших поэтов Испании оказался довольно пространным, и мне кажется, Сервантес… наравне с нами мог бы…
Первый. Нет, нет, даже не представляю, как бы он вписался в нашу компанию. Вообразите его на этой палубе… Прежде всего, он старик…
Третий. Тогда как все знают, поэзия – удел молодых. По крайней мере, не старых. Не слишком старых.
Первый. И добавлю, здоровых! Здоровых!.. Не только душой, но и телом.
Третий. А Сервантес – калека!.. Однорук. Инвалид.
Первый. Какая тут свита!..
Третий. Какая гармония!..
Первый. Какой Неаполь!..
Пауза.
Первый. Это, однако, не означает, что мы не воздаем должное его героическому прошлому. Сорок лет назад он был солдатом, он воевал. Получил увечья – в бою.
Второй. В бою?
Третий. Несколько турецких пуль.
Первый. Вы не знали? У него паралич левой руки.
Второй. Я слышал, что он инвалид, но я думал, он такой от рождения.
Третий. О молодость, да вы же ничего не знаете. Сорок лет назад, сеньор!.. Грандиозное сражение под Лепанто!.. Надо знать свою историю!.. Тогда наш объединенный флот решительно разгромил турецкий!
Первый. Если бы не мы, не наша победа, здесь бы до сих пор хозяйничали турки! Представьте, нас берут на абордаж… вот с этого борта!..
Третий. Ну уж нет. Нам бы и в голову не пришло плыть в Неаполь!
Первый. Ваша правда, они бы опустошили Неаполь…
Второй. Выходит, Сервантес – герой.
Первый. Герой? И мы о том же – герой. Конечно, герой! Турецкий плен, три или четыре побега… Да, герой!.. Тем более, ответьте мне, а как, по-вашему, если он герой, пристало ли герою развенчивать героизм?
Второй. Вы имеете в виду «Дон Кихота»?
Первый. Откуда это зубоскальство? Что за пародия? Кто позволил ему?
Третий. Откуда эти обиды? И на кого?
Первый. На меня!?
Второй. На вас?
Первый. И на вас! Я имею в виду, на всех – на нас, на писателей.
Третий. Эти выпады против литературных ремесленников!..
Первый. Если он герой, почему тогда не напишет героическую поэму на годовщину победы над турками?!
Третий. Сорок лет!
Первый. Да, почему?
Третий. Потому что не может!
Первый. Вот!.. Вот где истина! Вот! Пародию-то каждый сумеет…
Третий. А вы читали его стихи? В самом деле, где они, перлы?.. покажите мне хоть один истинный перл!
Первый. Покажите мне хоть одного поэта, который бы любил Сервантеса! Да нет таких, он всеми презираем!
Первый. Устарел, прошло его время… Отстал. К новейшей поэтической школе он не относится…
Третий. А вы спрашиваете, почему его не взяли на наш корабль!
Второй. Говорят, «Дон Кихот» очень популярен во Франции?…
Третий. Пусть!.. Но что они знают о нас?
Первый. Испания для француза – это белое пятно на карте, почти Африка. Поверьте мне, я знаю французов.
Третий. И у нас читают, но кто?.. Я, положим, читал, и вы читали… но я спрашиваю: кто?.. кто восторгается?
Второй. Я слышал, он еще и комедиограф?..
Первый. Вот именно, слышал. Слышал, да не видел. Лет двадцать назад у него шли какие-то пьесы в Мадриде… Нет, он и сейчас пишет комедии… Их никто не ставит, а он пишет и пишет… Их не ставят, он пишет… Зачем?
Третий. В самом деле, зачем? Ведь не ставят!..
Первый. Ведь есть уже Лопе де Вега!
Второй. Право, мне трудно ответить…
Третий. Нищий!.. бедствует!.. нечем кормить семью!.. Какой сейчас год, сеньоры?.. Какое столетье?… Послушайте, да есть ли сегодня хоть один уважающий себя писатель, который бы не нашел богатого покровителя?
Первый. Да любой гранд так и смотрит по сторонам, нет ли рядом поэта… а то бы сразу взял бы к себе…
Второй. Счастливое время, прекрасное время…
Третий. Положим, и я не считаю себя слишком богатым. Не имею права считать! Ибо, будучи уважающим себя поэтом, я не хочу оскорблять горделивым отказом протянутый мне кошелек. Чувствуешь – нужен? Бери – и пиши. Трудно быть невостребованным.
Второй. Признаться, я когда спросил про Сервантеса, думал, что он уже умер.
Первый. Куда там, живет!
Третий. Все настроение испортил. А такой был закат!..
Первый. Ничего, сеньоры поэты. Мы уже в списке. Из списка не вычеркнешь. Плывем, плывем… Новое время – новые люди!..Клянусь полным собранием своих сочинений, помяните мое слово, друзья, лет через пять этого «Дон Кихота» у нас надежно забудут!..
Третий. И у нас, и во Франции… и везде, где он есть.
Первый. Солнце село. Идемте спать. Все хорошо. Не турок же нам бояться.
Шум волн.
II. Музей обстоятельств
Музей обстоятельств
[2]
Обмануть обстоятельства«Судьба, судьба» – слово вертится на языке, но впервые по-настоящему я задумался о судьбе четыре года назад, когда выносил из квартиры пятнадцатое ведро штукатурки. У нас рухнул потолок на кухне, покорежив стулья и стол, но никого не убив, потому что, несмотря на час ужина, ни детей, ни жены, вопреки обычаю, за столом не было. Грех жаловаться на судьбу. И вот опять же судьба: живу я в этой старой петербургской квартире с самого своего рождения (мои быстро взрослеющие дети тоже родились здесь), и вообще наша семья проживает в этих стенах уже более семидесяти лет! Моему отцу не было девяти, когда в 1932 он въехал сюда вместе с братом и сестрами и своими родителями, моими дедом и бабушкой. Правда, сейчас мой пожилой отец, инвалид войны, предпочитает большее время проводить в деревне, где, хоть и нет ни магазина, ни почты, ни аптеки, но и потолки все же не падают.
