Заур Зугумов - Воровская трилогия
Любопытство всегда должно соразмеряться с положением любопытствующего. Подслушивая – рискуешь ухом, подсматривая – рискуешь глазом. Ничего не слышать и ничего не видеть – самое благоразумное. Среди людей моего круга за каждое оброненное даже ненароком слово, если это было необходимо, приходилось отвечать по всем правилам воровской жизни. Что же касалось любопытства, то этой болезнью вообще никто из бродяг никогда не страдал. Все понимали друг друга, стараясь ограничиться при базаре минимальным количеством слов. И когда кто-то говорит о босяке: «Он был молчалив и угрюм», – можно быть уверенным, что повествующий не лжет.
Судьба никогда не открывала для меня одной двери, не захлопнув в то же время другой. Сделав несколько шагов вперед, уже нельзя отступить ни на шаг. Рано утром я вышел из дому и, поймав такси, поехал на автостанцию. Путь до Термеза был недолог – самое позднее к вечеру я уже должен был быть на месте.
Автобус я предпочел поезду вот почему. На протяжении пути приходилось преодолевать несколько погран-постов. Много лет назад мы ездили целой бригадой ширмачей этим же маршрутом, да еще порой и по нескольку раз в месяц, и ничего, но тогда не было войны. Теперь же я ехал один и не был абсолютно уверен в том, что проскочу благополучно.
Еще с вечера я приготовил себе подходящий гардероб, придумал «легенду», купил все необходимое для представления (если, конечно, оно понадобится) и, трясясь по ухабистой дороге древнего Шелкового пути в салоне старого убогого «пазика», украдкой поглядывал по сторонам и зубрил свою новую ксиву.
Когда автобус, в котором, как обычно, находилось народу в полтора раза больше, чем положено, пересек последний погранпост и впереди замаячили огни Термеза, я начал верить в то, что фортуна хоть и медленно, но все же поворачивается ко мне лицом. В пути я был предельно собран, играя роль простоватого дехканина и не расслабляясь ни на секунду, но оказалось, что мои опасения были напрасны. Минут через двадцать – двадцать пять, разминая затекшие ноги, я вышел на ухабистый грунт автостанции Термеза.
Глава 8
Теперь для того, чтобы продолжить свой рассказ, мне придется ненадолго отклониться от основного сюжета, пояснив некоторые нюансы, связанные с нормами поведения и нравами тогдашнего преступного мира, с коррупцией и моральным разложением власть имущих.
В то время основная масса людей, населявших нашу страну, по большому счету еще не знала, что такое наркомафия. Людям, заинтересованным по тем или иным причинам этой проблемой, приходилось черпать сведения разве что из иностранных фильмов, другой информации почти не было. Точнее, она конечно же была, но в недрах и архивах правоохранительных органов, ибо они сами не считали за грех подзаработать быстрые и большие деньги именно на продаже наркотиков.
Кто же будет выставлять напоказ свою кормушку? Наркомафия в нашей стране на самом деле существовала давно. Были, как и на Западе, и свои «наркобароны», и коррумпированное МВД, и кровь, пролитая в сражениях и схватках за право обладания территорией, рынками и прочим. И начинала наркомафия свой кровавый путь по Стране Советов именно здесь – в Термезе и его окрестностях. Точнее, здесь он продолжался, беря начало в Афганистане. Какова же была в те годы схема приобретения и распространения этого смертоносного зелья?
Для того чтобы наркоман смог как можно быстрее удовлетворить свои потребности, а проще говоря, снять ломку, ему необходимо было переработать кустарным способом приблизительно грамм опия-сырца. Для этого требовался целый перечень разного рода ингредиентов, соответствующая посуда, шприцы и место для приготовления раствора, который во время процесса выработки издавал зловонный запах.
Если раньше через афганскую границу шли караваны с терьяком, то есть с опием-сырцом, то теперь эти же караваны идут уже с готовым, переработанным продуктом – героином, и в гораздо больших количествах, чем прежде. Для его употребления нужны всего-то – граммовый шприц, чайная ложка и несколько минут, чтобы закипела вода. Но сегодня такое удовольствие стоит в сотни раз дороже. Дьявольский прогресс, как ни печально, здесь налицо.
Для того чтобы лабораторным путем произвести сто граммов героина, необходим один килограмм опия-сырца. Не только в больших городах, но и почти в любом населенном пункте в то время был один или несколько барыг, и все зависело от того, какое количество людей там проживало.
Стоить заметить, что барыги стоят на предпоследней ступени иерархической лестницы преступного мира. Кто стоит на последней, оставляю догадываться читателю. Но к этим ничтожествам – спекулянтам наркотики с неба конечно же не падали. Барыги, как правило, либо сами сидели на игле и распространяли чужой товар, чтобы иметь возможность колоться и не платить за это, либо приторговывали, находясь под крышей правоохранительных органов. При этом они давали информацию о своих постоянных клиентах, которыми были в основном, как нетрудно догадаться, люди из преступного мира.
Но откуда же к ним попадал этот самый «товар»? Его барыгам предоставляли либо сами менты, в свою очередь отобрав его у кого-то, либо барыги приобретали его у перекупщиков. Все зависело от степени нравственного падения этих ничтожеств.
Что касалось перекупщиков, то эти люди были уже посерьезнее. Они почти никогда, если на то не было серьезных причин, не контактировали с ментами, но были так же ненадежны. Ведь за распространение наркотиков, как правило, давали больше десяти лет. Далее шли курьеры-поставщики. Они разделялись на две категории. Первая – это те, которые, собрав с воровских бригад огромное количество денег, отправлялись в точки приобретения товара оптом – туда, где у них все давно было схвачено. Второй тип курьеров отличался от первого лишь тем, что у них были определенные хозяева.
Разумеется, своих хозяев они не знали, действуя через посредников, но это были всегда очень влиятельные и сильные люди либо из числа вышестоящего начальства правоохранительных органов, либо чиновники из правительственного аппарата.
Вот одного такого курьера-поставщика нам и предстояло «швырнуть» в ближайшее время. Думаю, читателю нетрудно догадаться, что курьером был не наш человек. Кто стоял над ним, нас не интересовало, главное, что деньги, которые мы хотели у него отобрать, были грязными деньгами. В понятиях бродяг того времени чистыми могли быть лишь те деньги, которые были либо честно заработаны, либо «честно украдены».
Глава 9
Ровно в восемь ноль-ноль по среднеазиатскому времени я был на месте встречи возле хлебного лабаза, в районе кирпичного завода и, украдкой поглядывая на часы, ждал вестового. Как частенько бывает в таких случаях, им оказался совсем не тот человек, кого я предполагал увидеть на этой стрелке. Было минут двадцать девятого. Я заметно нервничал и уже готов был психануть и уйти, как вдруг, совсем неожиданно, ко мне подошел бабай, который все это время сидел через дорогу, напротив лабаза, торгуя насваем, и на которого до этого я не обращал абсолютно никакого внимания.
Он сказал первую часть пароля. Я поневоле улыбнулся, но уже в следующий момент проговорил отзыв.
Сначала этот штемп нагло и в то же время внимательно окинул меня с головы до ног зыркающим из-под седых бровей взглядом настороженной кошки, а затем, проговорив всего два слова по-узбекски: «гель артынна», двинулся неторопливой походкой прочь. Крепко сжимая рукоять узкого граненого стилета, который я успел приобрести на толкучке в Термезе перед встречей, я направился вслед за удаляющимся не спеша старцем, похожим издали на странствующего дервиша.
Хата, куда привел меня этот бабай, стояла в самом конце улицы, пересекавшей ту, где мы только что схлестнулись. В небольшой комнате на полу, застеленном множеством ковров, сидели трое мужчин. Перед каждым из них стояла косушка с чаем, рядом лежали сыр, лепешки, мед, халва и рахат-лукум в красивой вазе. После приветствий я присел к дастархану и, отхлебнув приятно согревающий душу и сердце напиток, который мне успели налить, пока я разглядывал все вокруг, стал внимательно слушать. Одного из присутствующих я знал – это был Мурт, он и вел базар, с остальными двумя мне предстояло познакомиться. Одного из них называли Фархадом, другого кличили Юань, но это конечно же были погоняла, настоящих же их имен я не знаю и сейчас.
Мурт с Фархадом были такими же, как и я, бродягами. Жившие по строгим воровским канонам, они отличались порядочностью, ясностью ума и незапятнанной репутацией. Оба чуть выше среднего роста, крепкие и жилистые ребята, немного моложе меня, – мудрые и честные азиаты. Небольшие серые, как у волка, глаза Фархада смотрели твердо и сурово, а короткие черные волосы уже успели кое-где покрыться благородной сединой.
Что же касалось Юаня, то его давно нет в живых и ему моя книга повредить уже не сможет. Много позже я слышал, что он погиб при загадочных обстоятельствах: то ли взорвался в своей собственной лаборатории, то ли утонул в Амударье, хотя, насколько я знаю, он плавал как рыба.
