Наталья Горская - Дендрофобия
– А психолог что же?
– Она отсюда уехала. Чего ей в нашей деревне делать? К ней и не ходил больше никто. А Воротилов до того допил, что собрался своей стриптизёрше даже какие-то акции комбината отписать. Но тут уж Авторитет вмешался, вылечил его и от несчастной любви, и от депрессии, и из запоя вывел. Он вообще это виртуозно умеет делать, некоторых от многолетнего алкоголизма излечил окончательно – наркологом мог бы работать. Пару раз в бочку с керосином его башкой макнул с задержкой – вся дурь улетучилась.
– Зачем же такого дурака держат на должности директора комбината?
– Там только дурак и нужен. Комбинатом фактически криминал рулит, а Воротилов как ширма. Какой умный человек на такую роль согласится?
– И Ваш муж так же гулял?
– Я не знаю, как он гулял и с кем. Мы не из-за этого с ним расстались.
– Но Вы же хотели семью?
– А он хотел машину. Все уши мне с этой машиной прожужжал: «Это ж тебе надо! Я же тебя на ней буду возить, все обзавидуются, что по грязи чапают, а ты – как человек, на машине мимо пронесёшься, дерьмом из лужи их обдашь». Господи, да я бы и купила ему машину, но на какие шиши? Я же медсестрой работаю, а не банкиром. «Ты вечно ничего не можешь! Другие бабы своим мужикам квартиры покупают, на курорты возят». Вот насмотрятся по телевизору на красивую жизнь, а ты осуществляй. Я на комбинат устроилась в мебельный цех по вечерам подрабатывать. Там не платили, но выдавали мебельные заготовки – их хорошо кооперативы покупали. Целый год работала без выходных! Даже Воротилов заметил, на свой лад выводы сделал: «Полька, ты всё себе на шубу не можешь накопить? Нашла бы спонсора, как все нормальные бабы, пока ещё сиськи не отвисли». И ржёт с такими же похабниками, аж пилораму заглушает. Не может мимо пройти, чтобы какую-нибудь гадость бабе не сказать! Так они нас «любят», что даже жалко их, как мучаются, бедолаги.
– И Вы заработали на автомобиль?
– Нет. Он же не хотел «жигули» какие-нибудь, а только иномарку, чтобы не очень битую. Я половину необходимой суммы заработала, а он со своей стороны в долги влез к каким-то полукриминальным ростовщикам. Там дают в долг, а возвращать надо в три раза больше.
– Ничего себе!
– А если не вернёшь в срок, то сумма вырастает в пять раз. И вот он ничего умнее не придумал, как назвал им меня в качестве своей жены, которая будет этот долг выплачивать. Адрес мой им назвал, а сам пропал куда-то на несколько дней. И вот ко мне пришли эти бандиты… Нас так били с сыном! Я до сих пор по ночам кричу. Муж иногда меня поколачивал – а уж он-то умеет бить, но чтобы так… Сыну десять лет, а они его били, как мужика взрослого, аж голова запрокидывалась. И ужасней всего, что я это вижу, а ничего сделать не могу. А он видит, как бьют меня. Это так страшно! Я даже не думала, когда в кино показывают, как людей бьют, что это так страшно. А в кино ещё так долго бьют, но на деле двух-трёх ударов достаточно, чтобы человек от ужаса помер. Я так обоссалась, что даже к соседям внизу протекло, ха-ха… Не догадывалась даже, что когда говорят про испуганного человека «обделался», что это в буквальном смысле! Больше всего боялась, что ещё насиловать станут при ребёнке. Он с того дня заикаться стал, во сне плачет. Говорят, надо к детскому психологу, да где тут у нас его найдёшь… Они дали мне неделю, чтобы я деньги собрала – три моих годовых зарплаты. И ушли. Сказали только: «Догадайся сама, что с тобой и твоим щенком будет в следующий раз». И это – мужчины. Сильные и смелые. С бабами воюют. Свои, русские, местные, я даже по школе кого-то помню, учились на два-три класса постарше. Я не понимаю, как советские люди Великую Отечественную войну выиграли, если свои своих так метелят? Или это были совсем другие люди?.. Я пошла штаны обоссанные менять, а у меня полные трусы крови. Это как надо бабу бить, чтобы в трусы кровь брызнула?
– Господи! Полина, Вам надо уезжать отсюда. Ноги в руки и бежать! Вас здесь сломают. Вы даже не плачете, рассказывая такое – женщин здесь даже плакать отучили, я давно заметила.
– Зато мужики хнычут. За себя и за ту бабу.
– Но муж хотя бы знает, что вам с ребёнком пришлось пережить?
– Знает. Он через пару дней объявился, вещи ко мне перевёз, типа мы семья. Я как в тумане была, даже не понимала, для чего он это делает. Только и спросил: «Они тебя чего, трахнули?». Брезгливо так, дескать, мне такая не нужна. Но я заметила, что он сам очень боится. И вот тут у меня как пелена с глаз упала. Я думаю, не зря у нас в России баб так бьют. Потому что мы дуры, каких поискать. Видимо, врезать надо как следует, чтобы дошло до нас, что нельзя такими дурами быть. Ждём любви от тех, кто любить не умеет. Рожаем детей тем, кто смотрит на нас, как на подстилок. Мечтаем создать семью с теми, кому это не нужно. Ведь он же здоровый сильный мужик! Он в милиции служил, у него оружие есть, он умеет им пользоваться, он умеет драться – их учили. У него есть такие же друзья – почему он даже мизинцем не пошевелил, чтобы отвести удар от нас? Ну, ладно, меня он за человека не считает, но сына-то мог защитить! Я даже не стала ему ничего говорить – он бы всё равно ничего не понял. Он делал вид, что ничего не произошло: «Да ладно тебе пургу гнать! Ну, не убили же никого. Вы, бабы-дуры, вечно на пустом месте повод для истерики найдёте, лишь бы мужикам нервы помотать! Через неделю придумаем что-нибудь». Но я поняла, что через неделю он опять смоется. А нас придут убивать.
– Как… как же вы выбрались из этой… ужасной ситуации?
– Авторитет помог. Я ж говорю, он мужик не вредный. Надо было видеть, как я к нему шла! Три раза возвращалась. Страшно! Под деревом встану и реву – я тогда ещё умела. Опять иду и думаю: а куда я иду? Он такой же бандит, даже ещё хуже. Он же их всех и контролирует. Пошла назад и опять думаю: куда? Домой через несколько дней придут бандиты и тоже убьют. Так какая мне разница? Мысль была с железнодорожного моста прыгнуть. Если бы не сын, пожалуй, больше ничего не держало. Потом решила, что надо всё-таки поговорить с Авторитетом. Ничего не получится – мост от меня никуда не убежит. Чего мне бояться, если меня по любому убьют? Пришла, а у него ворота нараспашку, он в машине копается. Увидел моё отражение в капоте и спрашивает, не оборачиваясь: «Чего тебе?». А я и объяснить не могу, так мне страшно! Трясусь, всхлипываю и думаю одно: только бы не обписаться. Тут уж он обернулся: «Тебя что, твой придурошный отметелил? Заказать его пришла? Я дорого беру». Я выть начала. Он своим людям знак подал, мне стакан водки принесли, выпить заставили, меня вырвало. Кто-то спросил: «Может, ей врезать?». Я при этих словах так и обделалась! Ха-ха-ха, позор какой… Авторитет аж растерялся: «Ты умней ничего не придумала? У меня сейчас жена из города вернётся, а тут такое! Объясняй потом, что я тут ни при чём». А я думаю: пусть убивают – орать буду, хоть не так страшно. Умирать буду громко и скандально, не дождутся они от меня хвалёной бабьей покладистости. Но он меня усадил на скамеечку, даже одеяльце какое-то подстелил и рядом сел, не побрезговал. Говорит: «Ничего страшного, мне не привыкать, при мне ещё и не такие горы наваливают, как будто я – лучшее слабительное средство. Давай, возьми себя в руки, сформулируй внятно свою проблему, а то я сегодня не очень понятливый». Я выпалила, что меня с ребёнком убивают, денег требуют, каких мне и за три года не заработать – мой влез в какие-то долги к бандитам. Он не понял: «Ты-то здесь при чём? Ты ж ему даже не жена. Это ты в мебельном подрабатывала, чтобы ему денег собрать? Нельзя так мужика развращать своим участием – блядь получится, которая ещё не так «отблагодарит». И правильно сделает». Он, зараза, всё про всех знает! Кто где работает, сколько зарабатывает, где подрабатывает. У нас чиновники не знают, сколько люди зарабатывают, как концы с концами сводят и на какие шиши – этот всегда в курсе, у кого какой оклад с учётом инфляции, включая самих чиновников.
– Видимо, это профессиональное. Он же должен знать, у кого что можно взять.
– Вот-вот, я ему об этом и сказала, что с меня взять, если я получаю чуть больше прожиточного минимума! А он говорит: «Ой ли! Люди иногда не догадываются, каким богатством обладают. Верещат, что нет ничего, а как вымогатели станут от их ребёнка по кусочку отрезать, так сразу вспомнят, что где-то домик от бабушки остался. С огородиком. Или даже квартирка. Правда, там многочисленная родня проживает, но ребёнку-то больно. Режут ведь его. Прямо на твоих глазах. Когда они обещали-то прийти? Через неделю? А они ведь придут. Они слов на ветер не бросают, в отличие от тех балаболок, с которыми ты по жизни дело имеешь. Если сказали, то сделают. Так что ищи деньги. Ты – найдёшь. Такие наизнанку вывернутся, а всё добудут. За мужика и на войну сходят, и отработают за него, и ребёнка вырастят. А он, паразит, так и не женится. Не осчастливит курицу, хотя ей и надо-то всего-ничего». Я реву: «Ну, Константин Николаевич, помогите, чем можете, что Вам стоит! Нет у меня ни домов, ни земли, я живу в служебной квартире от поликлиники, а родители у меня в двушке от комбината, там ещё брат с семьёй ютится». Он вздыхает: «Скучно с вами – ничего у вас нет. Как будто вас самих нет! Я могу только этот долг на твоего мужа, или кто он там тебе, назад перекинуть. Это не твой долг, а его. Пусть платит, а ты не лезь, женщина». А он-то где чего возьмёт? Он прописан у мамы в коммуналке, сейчас без работы сидит. Они же его убьют, а каково матери будет? У неё и так один сын спился, другого в пьяной драке заточкой пырнули – жалко же старушку! Авторитет мне и говорит: «Дура ты, дура. Тебя, прям, и убивать грешно, какая ты дура. Ты знаешь, что он в прошлом году в Китай грузовые контейнеры перегонял и заработал на две новые иномарки? Машину себе купил, весёлых девок на ней катал по Райцентру, пока через неделю в столб не въехал. Другую часть денег потратил на взятки, чтобы дело на него не завели, что он пьяным за рулём сидел, а одна из его спутниц инвалидом стала в результате аварии. Ты об этом даже не знаешь ничего, потому что он не считает нужным вообще с тобой делиться. Прибежал к тебе, пожрал, посрал, потрахался и – привет. У него таких, как ты, три ведра. Считаете себя какими-то шибко современными барышнями без предрассудков и пережитков прошлого, а на деле – бесплатные подстилки. Не дешёвые даже, а совсем бесплатные. Ещё волнуется: где он что возьмёт! Его за яйца возьмут и отправят на работы. Три-четыре рейса в Китай сделает и отдаст долг. Не захочет – к дереву за руки подвесят. День повесит и шёлковым станет. А если не станет, то можно за ноги. Это он перед бабьём выстёбывается от души, а там такие псы натасканы – сам их боюсь. Воспитательная работа поставлена в лучших традициях ГУЛАГа».
