Лиана Модильяни - В объятиях прошлого. Часть 2
То, что произошло на озере Комо, окончательно заставило Марчелло принять неизбежность расставания с Маргарет. Он стал всё реже приходить в гости к Энн и видеться с Маргарет. Маргарет чувствовала, что Марчелло ведёт себя с ней не так, как раньше, и тоже стала понимать, что её надежды на брак с ним, скорее всего, обречены. Это заставляло Маргарет буквально кипеть от злости. Она уже начинала ненавидеть Марчелло. Предвосхищая скорый разрыв с ним после стольких лет отношений, Маргарет настояла на очередной встрече, предчувствуя, что она увидит Марчелло в последний раз. Маргарет не могла допустить, чтобы последнее слово осталось за нерешительным и деликатным господином Кроликом, который явно намеревался ускакать «по-английски».
В тот день Марчелло не хотел видеться с Маргарет. Последнее время они оба держались друг с другом натянуто и отчуждённо. У него уже третий день раскалывалась голова, чего с ним практически никогда не бывало, и он никак не мог закончить очередную статью. Тем не менее, понимая, что необходимо, как можно быстрее со всем разобраться, он согласился на встречу.
Головная боль по-прежнему крепко сжимала голову обручем и не давала ему покоя. Марчелло сидел за столиком напротив Маргарет в The National Café28. На Маргарет было бледно-розовое платье, которое ещё лучше подчёркивало её лёгкий итальянский загар. Макияж, чуть больше обычного, делал её лицо необычайно ярким и выразительным. Марчелло выглядел грустным и растерянным.
Я так понимаю, ты снова решил ускакать ? – напряжённые мышцы лица выдавали плохо сдерживаемый гнев Маргарет.
Так будет лучше для нас обоих, – Марчелло говорил тихо и стараясь не смотреть в глаза Маргарет.
В ресторане было прохладно, но Марчелло казалось, что воздух нагрелся настолько, что дрожит, как в пустыне, искажая перспективу и делая очертания предметов расплывчатыми.
Весьма трогательная забота обо мне с твоей стороны, – глаза Маргарет блестели от ярости.
Маргарет, разговор не получается, да, по-моему, он и не к чему, – Марчелло привстал, явно собираясь попрощаться.
Что ж, как угодно, – Маргарет пронзила его ледяным взглядом. – Могу на прощание сообщить тебе кое-что о твоей маме.
Эти слова заставили Марчелло снова присесть.
Не пройдёт и десяти лет, как твоя мама увидит заголовок в газетах, что известный итальянский журналист сорвался в пропасть во время прогулки в Альпах. Она не сможет этого пережить.
Это очень злая шутка.
Марчелло посмотрел прямо в глаза Маргарет. То, что он увидел в них, заставило его невольно сжаться. Его разум отказывался в это верить, но душа говорила иное.
Проклятие ! Ты кто ? – Марчелло вскочил и попятился назад.
Ему показалось, что он теряет рассудок.
Уже поздно, я не в силах ничего изменить, – Маргарет улыбалась своей обычной полуулыбкой и смотрела сквозь Марчелло. – Ты сам притянул это в свою жизнь.
Марчелло выбежал из ресторана и быстрыми шагами пошёл вперёд, не глядя перед собой и, то и дело, сталкиваясь с другими людьми. Руки и ноги отказывались служить ему.
Не может быть ! Чертовщина какая-то ! – шёпотом вскрикивал он на ходу.
Больше они никогда не виделись.
* * *
Маргарет в двух словах сообщила Энн, что Марчелло теперь не будет приходить к ним в гости.
Он больше не хочет с нами дружить, – добавила она в качестве объяснения.
Это – неправда ! Марчелло не мог так со мной поступить ! – закричала Энн с глазами, полными слёз. – Я не верю тебе !
Мужчины всегда причиняют женщинам много боли, и Марчелло, к сожалению, не исключение, – спокойно ответила Маргарет, поудобнее устаиваясь на диване в гостиной.
Это с тобой он не хочет дружить, а ко мне он обязательно придёт ! – Энн отказывалась верить услышанному.
Совершенно расстроенная, она ушла в свою комнату. Энн ждала каждый день. Она ждала, что вот-вот раздастся звонок в дверь, и войдёт её Марчелло, её лучший друг, который её тоже, конечно же, любит. Но дни шли, а Марчелло так и не появлялся.
Энн подошла к комоду и обратилась к балеринке.
Когда же он придёт ? – голосом полным тоски и отчаяния спросила она.
Раскрой же глаза, наконец ! Нет никакой любви ! И дружбы тоже нет ! – рассерженный голос балеринки звучал, как шум водопада в холодном ущелье. – Люди лицемерны и малодушны, они никого не замечают, кроме самих себя: посмотри хотя бы на своих родителей. Марчелло ты просто не нужна, неужели это не ясно ?! – безапелляционно высказалась она.
Ты – такая же, как моя мама, она тоже всех ненавидит ! Не хочу больше тебя видеть ! – Энн взяла статуэтку и спрятала её в глубине одного из ящиков комода.
* * *
Пьер-Анри Морель – хотел ли он перемен ? Скорее – да, чем нет. На него всё сильнее давила усталость, скопившаяся за последние без малого пятнадцать лет непонятной совместной, но при этом раздельной, жизни с Маргарет под одной крышей.
Он больше не желал вести эту непонятную жизнь, он устал оказывать в своём доме дружеские приёмы новым любовникам («старинным друзьям») жены, пришедшим на смену Марчелло; ему надоело специально задерживаться на работе, чтобы не застать в своей гостиной Элизабет; ему было тяжело видеть свою четырнадцатилетнюю дочь, для которой он так и не сумел стать близким ей человеком – ему всё это окончательно и бесповоротно опостылело. Он хотел о ком-то думать, о ком-то заботиться, о ком-то беспокоиться. А ещё он мечтал о том, чтобы эти чувства были взаимными.
Больше всего Пьер-Анри сейчас испытывал жалость по отношению к самому себе.
Почему, – спрашивал он себя, – известие о том, что Маргарет ждёт ребёнка, не обрадовало его тогда ? Почему он даже не попытался порадоваться, когда на свет появилась девочка, как две капли воды похожая на него ?
Он подумал, что в какой-то момент произошёл надлом, что он упустил что-то очень важное, и шанса вернуть это у него больше не будет. Тогда, в декабре 1968 года, когда он совершенно растерянный после скандала с женой и смерти Сюзанны пришёл в клинику к Маргарет, она встретила его презрительной миной на лице.
Твоя копия, можешь полюбоваться, – отчуждённо сказала Маргарет, глядя в стену.
Пьеру-Анри казалось, что последние годы его собственной жизни проходили как бы без его участия, он был посторонним, был зрителем и не мог ни на что повлиять. Жизнь беспощадно, твёрдо и решительно расставляла всё на свои места, не спросив его согласия.
Что ж, вероятно, я всё это заслужил, заслужил собственным эгоизмом, – думал Пьер-Анри с набухшими от слёз глазами.
Ему захотелось броситься к Энн и обнять её, вдыхая аромат её тёплых девичьих волос. Им овладел необъяснимый порыв жалости к Энн: ведь она совершенно не знала отцовской ласки и тепла.
Быть может, это – не конец, и я имею право на искупление, – пронеслось у него в голове искоркой надежды.
Но эта искорка тут же погасла. Слишком глубоко он увяз. Ведь несомненно, тот, кто любит, должен разделять жизнь того, кого он любит. А его никогда не было рядом с Энн. Он вспомнил, сколько раз Энн просила его отправиться с ней на прогулку, поиграть или хотя бы просто побеседовать о чём-нибудь, а он всегда был занят. И даже никогда не мог найти пяти минут вечером, чтобы почитать ей книгу перед сном. Он остался один. Человек с изъеденной душой, без надежды на будущее; человек, который теперь никому не был нужен.
Что меня связывало с Маргарет ? Как это всё произошло ? Как мы оказались вместе ? – вопросы один за другим возникали у него в голове, но не исчезали, а оставались на месте, покачиваясь у него перед глазами, как страусовые перья на шляпе.
У Пьера-Анри закружилась голова. Да, когда-то он любил Маргарет, любил её обезумевшим, ничего не видящим сердцем. У него сложилось впечатление, что все эти годы Маргарет постоянно, по капле, высасывала из него жизненные силы. Так действует паук, впившийся в тело своей жертвы, когда та уже не в силах защищаться. И с каждой каплей Маргарет становилась всё твёрже и всё увереннее в своей непогрешимости.
В последнее время Пьер-Анри уже не мог скрывать сам от себя то, чего много лет старался не замечать, а именно то, что у Маргарет, как правило, было плохое настроение. Она почти всегда была чем-то недовольна, касалось ли это его квартиры или чьих-либо родственников, приёма в посольстве или блюда на ужин, направления ветра или поведения прислуги.
У Пьера-Анри часто возникало ощущение, хранившееся где-то глубоко в подсознании, что в какой-то момент неизбежно наступит финал его отношений с Маргарет. И вот сейчас оно пробилось наружу и нависло над ним тяжёлым грузом, окончательно лишив его душевного покоя.
