Сергей Тюленев - Улыбка Пеликена
– У меня рация еще вчера сдохла. Два дня назад я, в составе колонны, шел на кораль за мясом и случайно пробил колесо на торосах. Старшему сообщил, что отстану на полчаса, думал: делов-то – покрышку заменить, а она… – Он ласково постучал по крылу грузовика. – Закапризничала и два дня заводиться не хотела.
На пригорке снова появился грохочущий вездеход.
– Все, колею нарезал, можем трогаться, – выкрикнул Николаевич, разворачиваясь на месте.
– Глеб, а может, у вас пожрать чего-нибудь есть, и грамм сто?.. Продрог, как собака, боюсь, заболею. – Юра тускло улыбнулся, усталость владела им полностью.
– Иди в машину, не мерзни лишнего, я все принесу. – Глеб поднялся к вездеходу, открыл свою дверцу, взял рюкзак и вернулся обратно.
Разворачивая завернутую в фольгу еду, он видел, как голодные глаза Юры впились в бутерброды, как дернулся, сглатывая слюну кадык, как задрожали пальцы, когда тот протянул руку к нарезанному ломтиками сыру.
Сняв крышку с китайского термоса, Глеб налил армянского коньяку. Вид жадно жующего парня вызывал у него чувство радости и удовольствия.
– Ну, а ты чего? – залпом выпив коньяк, произнес Юра. – Себе почему не наливаешь? Я ж не алкоголик, чтобы один пить!
– Мне нельзя, люди в селе ждут!
– И что? Глоточек не помешает, сами-то вы сколько в этой яме проторчали? – Вдруг глаза его округлились, в них отразились испуг и растерянность.
– Вот я балбес! Сижу тут, пью, а там товарищ твой один сидит. – Юра хотел выйти, но Глеб остановил его.
– Ничего-ничего, не волнуйся, нам всем нужно ехать. И в яме мы не больше двух часов пробыли. Давай, выпей чаю, и за нами потихонечку трогай. Силы-то есть, не уснешь после еды и алкоголя?
– Да что тут ехать, пятьдесят километров! Через час будем на месте.
– Ну, вот и хорошо. Я пойду, бутылку и еду тебе оставляю, вечером поужинаешь и расслабишься до донышка.
– Спасибо тебе, Глеб, и товарищу своему от меня спасибо передай. Во как бывает в жизни! Коньяк, сыр, котлетки домашние, я об этом сутки назад даже и мечтать не мог, а тут раз – и праздник на дороге. Держи пять, корешок! – Они громко хлопнули друг друга по ладоням, Глеб вышел и направился к вездеходу.
Улыбка перешла в смех, когда он усаживался на свое место. Мысль, что он своей рукой угощал коньяком водителя прямо на рейсе, и оставил того управлять машиной, развеселила его.
– Михалыч, вы там кормили его что ли?
– Да. Парень голодный, два дня в тундре просидел, машина не заводилась.
– Я так и подумал, чумазый весь, замороженный, а главное – случайный. Мне по рации сказали, что за нами выслали машину председателя совхоза, а про Урал ничего не знают.
Вездеход дернулся и пошел по зимнику дальше, набирая скорость.
– Видишь, как хорошо! Он нам помог, мы его поддержали, жаль только, что я не успел замороженный «лес» сфотографировать. Ну, да ладно, даст Бог, не в последний раз проваливаемся!
– Тьфу-тьфу-тьфу! – плюнул через плечо водитель. – Это нам просто повезло, а бывают случаи…
И он начал свой рассказ закрывающему глаза Глебу. Монотонность дороги, тепло кабины и ночные вставания к сыну одолели его навалившимся под северную байку сном…
Потом было село Канчалан, вручение ордена Ленина и удивительно глупые подарки, доставленные на вездеходе Северосмешторга. Холодильник, стиральная машина и телевизор «Горизонт», которые орденоносец впервые увидел в своей жизни, наверное, очень пригодились бы ему. Но жил он в яранге, где электричества не было, а самым большим достижением цивилизации считалась замена коптящих жировиков на керосиновые лампы.
Выполнив все формальности торжественной церемонии вручения награды, Глеб, председатель колхоза, парторг и председатель сельсовета поехали на угощение к оленеводу, в стойбище, находящееся всего в пяти километрах от села. Четыре яранги, огромное количество оленей и два десятка чукчей встретили их большим костром и одобрительными кивками головы.
Пить было нельзя. Указ Горбачева о борьбе с пьянством и алкоголизмом, значки участников общества борьбы за трезвость и главное – уплаченные за это взносы держали присутствующих в напряжении. Собравшиеся поглядывали друг на друга, с сожалением понимая, что приехавший гость портит всю обедню и мешает празднику «литься» рекой.
Однако потихонечку все стало двигаться и развиваться.
Молодой чукча заарканил оленя, без суеты и лишних движений уложил его на бок, вскрыл горло и, придерживая за рога, стал ждать, пока стечет кровь. Остальные оленеводы периодически заглядывали в ярангу, а так как выходили уже с красными лицами, то можно было понять, что они все-таки приступили к дегустации водки.
Председатель совхоза, русский, приехавший работать из Якутии, ходил ужом вокруг Глеба. Видимо, остальные почетные гости и руководящие работники именно ему доверили утрясти деликатный вопрос настоящего «начала» торжества.
– Глеб Михайлович, может, пока оленя готовить будут, мы для согрева по рюмочке коньку?.. Все-таки праздник в совхозе, орден Ленина моему оленеводу вручили, серьезное дело.
– Как же, ну… Тут? – стал сбивчиво врастяжку говорить Глеб. – Здесь люди кругом, а мы с рюмками стоять будем… Нехорошо получится.
– Зачем? – удивленно произнес председатель. – У нас все подготовлено. Вон. – Он показал рукой в сторону дальней яранги. – Там и стол накрыт, и стулья стоят – все по-людски, и подчиненные не увидят.
– Ох, ну ты и штучка. Значит, эти яранги ты специально недалеко от села поставил, чтобы праздник провести?
– А как же! Что я, не понимаю! Тут собрались только уважаемые люди. Если бы я в селе такое устроил – получилась бы попойка, отписывайся потом… А так мы сейчас сядем, выпьем, закусим, поговорим, словом, достойно отметим.
Глеб посмотрел по сторонам. Он чувствовал, сейчас все наблюдают за его реакцией, и поэтому собравшиеся, даже те, кто уже начал гулять, с нетерпением ждали ответа.
– Ну, если только по маленькой, за здоровье орденоносца!
Все улыбнулись, а кто-то даже с облегчение выдохнул, дело пошло еще быстрее и главное – с настроением.
– Сердце гостю! – крикнул парторг, и молодой чукча, проворно орудуя ножом, быстро вскрыл грудину убитого оленя и кинул на снег большое, парящее на морозе сердце.
– Вот, Глеб Михайлович, сейчас они вам из ребрышек супчик сварят. Бульон получиться наваристый, ароматный, запивка сумасшедшая – сам проверял, алкоголь не берет, – сказал председатель совхоза, жестом показывая, чтобы Глеб следовал за ним.
Ночью Глеб вышел из яранги, мороз приятно цеплял щеки холодом. Он расстегнул брюки и, подняв глаза на небо, улыбнулся мыслям, пришедшим в его захмелевшее сознание. Стоять на краю земли, смотреть на яркие звезды, задрав голову к небу и одновременно освобождать мочевой пузырь от влаги, в большей мере состоящей из армянского коньяка, показалось ему верхом блаженства и ни с чем не сравнимым удовольствием, единением со звенящей тишиной и живущей вокруг него бесконечностью.
Глеб застегнул молнию, раскинул руки и тихо прошептал:
– Хорошо-то как, м-м-м…Золото и Чукотский Саваоф
Глеб прилетел из Магадана. На бюро обкома партии ему строго указали, что добыча золота в районе не растет, и обязали в кратчайшие сроки исправить положение.
– Вот молодцы! – привычно оппонировал он после «драки», сидя на кухне с женой. – В постановлении написали, на сколько процентов прииск «Отрожный» должен увеличить добычу золота. Слышишь! Должен!! – Он поднял указательный палец вверх, и шутливо погрозил. – Понимаешь, я к золотарям никакого отношения не имею.
Виктория внимательно слушала. Она знала – лучше соглашаться и молча кивать головой.
– Директор прииска подчиняется «Магаданзолоту», металл сдает в область, мне в бюджет района даже маленькой крошечки не перепадает, и в этой ситуации от меня требуют исправлять положение!
Глеб проглотил ужин, даже не заметив его кулинарных достоинств. Виктория убрала тарелки в раковину и налила чай.
– Ну что, придется лететь на прииск! – подытожил он свои мысли, молчание жены и раздражение, возникшее в результате непонимания магаданским начальством процессов добычи золота в районе.
– Хотя, если честно, я даже не знаю, для чего мне туда лететь! О чем с людьми разговаривать? Агитировать их за Советскую власть глупо – у них зарплата напрямую зависит от количества сданного металла, и весь прииск не на словах, а на живых деньгах заинтересован в увеличении добычи.
– А я позавчера, – решила все-таки принять участие в разговоре Виктория, – была в гостях у Гали, мы вместе в школе работаем. Ее муж, журналист, очень интересно рассказывал о процессе добычи золота и, кстати, говорил, что за сутки прииск очень много его намывает. Там у них такой большой деревянный лоток… – Не находя нужных слов и определений, она стала помогать себе жестами, обозначая в воздухе конструкцию, о которой рассказывала. – У него на дне несколько сеточек, и после промывания водой там остаются кусочки золота, и он туда даже руки по локоть засунул.
