Сергей Буянов - Рандолевый катран
– Ну? Собрались, поехали?
– Голому собраться, поясок подвязать! – сказал Никола.
Когда шумная ватага спустилась, Валентина покатила коляску-трансформер по лестнице вниз. Колёса бесшумно поднимались и опускались на осях, держа пациентку в одном положении.
Неожиданно из коридора на втором этаже к ним подошёл несколько помятый мужичок. Краем глаза Валя заметила какое-то движение в сторону хозяйки. Валентина поставила каталку на тормоз, с разворота вытянутой вперёд ногой подбила колени мужичку, уронив его на пол. В следующий момент она оказалась верхом на Мискине.
– Чего хочешь? – спросила Валя, держа наготове кулак.
– Я? – опешил Андрей Васильевич. – Ищу Никиту. А вас я знать не знаю.
– Кто ты такой?
Нина Петровна что-то промычала.
– Что говоришь, хозяюшка? – Валя мигом оставила мужичка, оказавшись рядом с Волконской.
Нина Петровна качнула головой. На её лбу выступили капли пота. Похоже, нечленораздельное мычание далось ей с трудом. Но Валя была рада и этому! Ещё бы, немецкий нейрохирург сказал, что у пациентки полная моторная и сенсорная афазия. То есть, ни говорить, ни различать слова она не может! Что сенсорная афазия уже прошла, Валя заметила. Теперь, дело за моторной!
– Эрнст Брунович! А когда она будет ходить, и так далее? – спросила Валентина, ещё тогда, в Германии.
– Это зависит от резервов её головного мозга! – ответил врач на чистом русском.
Вот они и раскрываются, резервы-то!
– А ты сам кто? – спросила Валя у помятого мужичка.
– Я вообще-то хозяин "Катрана". Если что, – сказал Мискин, отряхнув помятый пиджак.
– Ну, извини. Я только выполняла свои обязанности.
– Где Никита?
Валентина посмотрела на хозяина пансионата. Он не шатался, не размазывал пьяных соплей, то есть совсем не соответствовал тому, что о нём рассказывали.
Ещё бы! Андрей Васильевич мучался целый вечер, глядя на полутора литровую бутыль "Вискаря". И хотелось, и кололось! И срасталось, и рвалось!
Не выдержав пыток, он пошёл на поиски друзей. Никиту, кстати, он хотел видеть меньше всего. Паша так же мало тянул на хорошего собутыльника. Больше Мискину нравился мужичок в телогрейке. Незатейливый, свой в доску. С таким можно выпить, беззаботно потрепаться, многозначительно помолчать.
– Баре купаться изволят! – сказала Валентина, настраивая коляску.
– Помочь?
– Не отбивайте у меня нелёгкий хлеб телохранителя!
Мискин пожал плечами и пошёл следом.
– Этот нам зачем? – спросил Никита у Волконского.
– Не забыл, что нужно восемь человек? – спросил князь.
Никита ничего не ответил. Все расселись в лимузине, поставив коляску с Ниной Петровной в центре. Мискин старался не раскрывать рта, чтобы не дышать на людей перегаром.
У пирса их ждала маленькая самоходная баржа. Валентина ловко съехала по трапу. Волконский провёл всех в каюту. Там уже ждали люди в белых халатах.
– Как думаете, начнёт рожать? – спросил Паша, обескураженный серьёзными приготовлениями.
– Вряд ли, но обещать ничего нельзя, – сказал доктор в зелёном костюме и таком же колпаке.
Мискин первым делом обратил внимание на стол, прикрытый белой простынёй. Только он то сразу угадал горлышки бутылок, а не какие-нибудь акушерские щипцы. На душе Андрея Васильевича потеплело. И купание за компанию в ледяной воде, уже не пугало его.
Волконский усадил жену лицом к иллюминатору. Он ожидал знака. Только она должна была указать место купания. Судно на малом ходу брело по спокойному морю. Вдоль берега, немного кпереди, немного назад. Наконец Нина Петровна кивнула. Мотор тотчас заглох.
Мужчины быстро разделись. Лена сбросила плед, оставшись в купальнике. С Нины Петровны Валентина сняла махровый халат, оставив ночную рубашку. Волконская помотала головой. Вздохнув, Валя сняла и ночнушку. Купальник на исхудавшем теле Нины Петровны едва не болтался. Никита отвернулся, чтобы Нина Петровна не видела, как он глядит на её дряблые ноги.
Купание произошло по плану, быстро и без суеты. В воде все взялись за руки, как и раньше, чтобы Нина Петровна была спокойна. С одной стороны её держал муж, с другой – Паша, не отпуская правой рукой супругу. Мискин плюхнулся в воду, взбудоражив морскую гладь. И как будто по его вине, вдруг накатила волна. Водная стихия вновь подшутила над Леной. Она хлебнула воды, прокричав во всю мочь: "Пусть у Нины Петровны всё получится! Я не хочу, чтобы ей было плохо!" Не смотря на внезапный шторм, все услышали голос беременной и мысленно повторили её слова. Мискин, ничего не понимающий в действе, сказал: "Хай живэ, Нина Петровна!"
На баржу поднимались по лесенке. Море успокоилось. Волны исчезли, как будто действительно, это Мискин взбудоражил морскую гладь.
Волконский, помогая супруге, заметил, что Нина оттолкнулась от его ладони ногой. Вторую ногу Волконская закинула на лестницу. Больше сил на движения не хватило.
Никола дрожал. Мискин беззвучно и беззлобно матерился. Паша энергично обтирался полотенцем, спеша помочь супруге. Никита всовывал ноги в джинсы, вспоминая жару в пустыни Гоби. Как-то там его компаньоны с первой туристической экскурсией?
Чугуев, не одеваясь, поспешил к Лене. Ему вдруг показалось, что живот её стал меньше! Неужели наполовину родила? Он тотчас вспотел. А что делать не знал, как-то позабыл о присутствующей бригаде врачей.
Акушеры не забыли о своей работе. Оттеснив бесполезного Чугуева, врач положил руки на мокрый живот беременной.
– Разворачивайте зал! – скомандовал он своим помощникам.
Никто не понял, какой зал и где. Но медики знали своё дело, они поспешили за кубрик. Только теперь мужчины заметили, что на барже стоит реанимобиль марки "Мерседес". Кровать Рохмана для родов, все необходимые инструменты и медикаменты для экстренного родовспоможения готовы к работе. Без суеты и спешки родильницу забрали в машину. Перед тем, как закрыть дверь, доктор попросил не включать двигатель.
Капитан кивнул, он был согласен дрейфовать до берега. Так или иначе, часок-другой ему оставалось отработать. А за дополнительные минуты Волконский обещал двойную плату!
Возбуждённые мужчины без умолку о чём-то говорили. В сумбурном переплетении слов Валентина ничего не разобрала. Каждый молотил своё. Право, мужики, попавшие в необычные условия, хуже баб!
Валентина поила хозяйку горячим чаем, уже не удивляясь, что Нина Петровна пытается удержать чашку в своей руке. Валя смотрела на свою хозяйку, на её разгорячённого мужа и думала. О жизни, о судьбе и погоде в придачу.
– За успешное родоразрешение? – предложил Волконский, кивнув на накрытый простынёю стол.
– А, давай! – согласился Паша на правах будущего отца.
– Они всегда стресс снимают, пока бабы мучаются! – ворчала Валентина.
Нина Петровна в это время шевелила пальцами рук и ног, удивляясь самой себе.
Валя увидела её осознанную счастливую улыбку и разом замолкла.
Вошёл доктор и, пока не получил "штрафную", не смог раскрыть рта. Только выпив полный фужер "вискаря Демидов", он, отдышавшись, сказал: – Мальчик. Три двести. Закричал сразу!
– Прям как ты, Паша! – пихнул Павла Никита.
– Реббе… – раздался глухой голос.
Установилась полная тишина.
– Реб-бёнок! Ребёнок!!!
Все уставились на Нину Петровну, которая стояла у коляски, поддерживаемая руками телохранительницы и счастливо улыбалась.
КОНЕЦ
2007–2008
