Игорь Соколов - Великой тайной светится Любовь

Волшебной жаждой исподволь искрится
Любовь безумно страстных лон,
И Цикенбаум весь в раскрывшейся девице,
Один в другого тут же воплощен,
Иль только жаждет в образ воплотиться,
Повернут к звездам вечный небосклон…
Я возле них порхаю грустной птицей,
Мне страшно, что мне снится только сон…
Мой сон пройдет, растает Цикенбаум,
Девица вслед за ним вмиг пропадет,
И я не в лонах, – в рытвинах и ямах,
Ищу любивший здесь отчаянный народ…

Уже в который раз молчит Всевышний
И я гляжу со вздохом в небеса,
Пытаясь разорвать вокруг затишье
И заглянуть в его прекрасные глаза…
Безумный сон, я больше ощущаю
Волнение безропотных теней,
Как будто друга между ними окликаю, —
Мой друг останься в череде грядущих дней…
Но по волнам моей таинственной печали
Друг уплывает молча вдаль,
Как жаль, ведь так блаженно полыхали —
Мечты в душе – сложились в пастораль…
И камень отшлифованный рукою,
Трудами мастера оденется в пейзаж
Других могил овеянных тоскою
И небо в тучах как великий страж
Нас подведет как странников к покою,
Уже окутанный безмолвьем берег наш,
Где-то между Осетром с Окою
Рисует в звездах сказочный пейзаж…

Каждый год вырываясь толпой из земли,
Как ожившие тени в безумном порыве,
Они в небесах ловят счастье любви,
Их чувства в одном фантастическом взрыве…

Едва лишь вкусив нежной майской листвы,
Они опять летят в исступленье,
Один месяц жизни на солнце без тьмы,
Зато как прекрасно на крыльях мгновенье…

Весь май прожужжат эти духи Аида,
Волнуя подобием наших судеб,
В их страстном полете дверь приоткрыта
Туда, где нас ждет бесконечный вертеп…

«Во славу Господа помилуйте меня…»
Слова из молитвы об исцелении

Во славу Господа помилуйте меня,
Вас, неизвестных, в темноте, увы, премного,
И каждый, существуя внутри сна,
В реальности уже похож на Бога…
Сама Вселенная без крышки и без дна,
Никто не знает, куда катится дорога,
Кто нас создал и в чем моя вина,
Если я не верю даже в око,
Перевернувшее тебя, моя страна…
Хотя какая ты моя, ты всем чужая,
Демокрит сказал: Мир создан из огня!
Возможно, чтобы им же поражая,
Нас ослепила вездесущая весна…

По сути мы играем с Богом в прятки, —
Он ищет нас, а мы его,
Но вся Вселенная в безумном беспорядке, —
Вот отчего так безгранично бытие…
И мы так часто задаем себе загадки,
Чтобы почувствовать везде одно вранье,
А правда только выглянет украдкой,
Чтоб мы лишь ощутили вкус ее
И ударились в бега вновь без оглядки…

Куда бежим, себя в бесценности ругая,
Во славу Господа помилуйте меня,
Говорят, что где-то есть земля святая,
Где из слез взлетает в небеса стена,
Вот бы ночью вдаль по ней идти, срываясь
И найдя Бога, вдруг взглянуть в его глаза,
И донести свою рыдающую жалость,
И боль за созданные им же чудеса…

Разочарованные в лонах своих жен,
Они пьют с утра и до темна,
А я в их разговоры заключен,
Сочувствую себе издалека…

Мир старой мудростью затягивает окна,
Мы друг от друга быстро устаем,
И только свет луны печалью соткан,
Зовет нас с ангелом на звездный небосклон…

О, юность! О, чреда проникновений!
О, страстные горячие сердца!
Здесь вместо вас одни хмельные тени
Живут смеясь, в душе с обидой на Творца…

Действительно, зачем он их оставил
Бессмысленно на свете прозябать,
Не о такой они мечтали славе,
Не для того их в муках породила мать…

Чтобы исполнив суть предназначенья,
Создать потомство для грядущих лет,
Ласкать умом несчастные мгновенья,
Которым и возврата уже нет…

Я видел сон с прекрасной нежной девой,
Меня до слез окутала весна,
Но пьяный ангел звал меня на небо,
Будто за Смертью ждет нас Жизнь, и не одна…

Насколько мир безумный болен,
Насколько я безумнее его?! —
Пекусь ведь вовсе не о доле,
А проницая светом мысли бытие…

Пытаюсь мотыльком лететь над полем,
Чтоб ощутить творение свое,
Как абсолютно чистый лист, но чужой номер
Уже давно проставлен кем-то в нем…

О, как мне хочется бродягою по воле
Бродить словно по волнам кораблем,
Несущим ласки всех взвивавшихся любовей,
Я бы уснул зверюгой под дождем…

И на камнях с родным шумящим морем,
Растаяв жизнью, вырастая сном,
Я бы смог почуять даже в горе
Страсть пронзать тебя, твой нежный склон…

Во мне лежит печатью твоей боли,
Ведь с нею любой смертный унесен
В край забытых нежностей в покое,
Куда впадает мир со всех сторон
И куда я падать тоже обречен…

Возненавидев мир, я вдруг пришел в себя,
Плыл тихий вечер над Окой
И пели соловьи подруг любя,
Жуки взлетали в сладостный покой…

А я стоял и думал, что напрасно
Я только что с обидой на людей,
Просил у Бога хоть немного счастья,
Когда оно со мной на склоне дней…

Лежит себе и тихо прозябает,
А люди торопливо мчатся вдаль,
Им по душе милей страна любая,
Они не ведают, где кроется печаль…

Вот здесь среди холмов под дикой грушей,
Где плещется задумчивый ковыль,
Скитаются невидимые души
Как неразгаданная сказка или быль…

И дева полюбившая когда-то
За спиной моей как тень одна стоит
В чудесной юности пленительно сада,
Волнуя до сих пор мой нежный стыд…

Раскидистою ивой над рекою,
На чьих ветвях распелись соловьи,
Меня коснулась вдруг дрожащею рукою,
Впуская в тьму таинственной своей любви…

Он умер странно, невзначай, от передоза,
Я видел, как сожгла его любовь,
Совсем пацан еще, к тому же несерьезный,
Он сам с собою вел незримый бой,
Был неуверенным в себе, пытаясь в страсти
Найти какой-то всем неведомый маршрут,
Избегая счастья как напасти,
Очерчивал он жизни мрачный круг…

Из робости пред юною девчонкой,
Со зрелой бабой закрутил пустой роман,
Еще ребенком обзавелся сам ребенком
И в наваждении пропав, был вечно пьян…
Кто на иглу его сажал, уже не знаю,
Такой, увы, безвольный человек,
Что никакая женщина святая
Его бы не спасла в наш грешный век…

Нужно быть иль полным идиотом,
Иль чересчур коварным мудрецом,
Чтоб манипулировать полетом
Страны с таким отчаянным лицом…
Он повторил дорогу очень многих,
Он шел тропой безжалостной войны,
О нем во тьме переживали боги,
Но и они к несчастью не видны…

Здесь судьбы льются чудною рекою,
А на могилах камни и кресты,
Единым тождеством сводя всю жизнь к покою,
Лишают нас надежды и мечты…

Невероятно, но я вижу мир
Таким, каким он был еще недавно,
Безумие глядит из нежных дыр
Дев мною неизведанных так явно…

И лишь Невидимый опять следит за мной,
Его лазутчики – микробы изнутри
Довольствуются мрачной тишиной,
Изучая мои чувства до зари…

Из множества извилин слеплен мозг,
Рука задвигалась в горячем наважденье,
С костями мышцы не для сладких грез,
Один лишь фаллос мне сулит проникновенье…

Но за мгновеньями ждет тьма земных утрат,
Зима забрав тепло, упрячет чувства,
И только мысли еженощный яд
В других извилинах опять творит искусство…

Кто я?! – Травинка между трав,
Овца среди шагающего стада
К полю неизведанных забав,
Или соловей под тенью сада…

Может сдутое навеки колесо,
Или экран погасший у машины,
Вот-вот и дрогнет чаша у весов, —
Люди, твари, – все здесь растворимо…

Льется желчь из всех невидимых щелей,
Льется семя, раскрывая лоно,
Тьма ли мать всех сучек, кобелей
Меня на поводке ведет влюбленным…

У нового лица в крови пожар
И вновь цветы с раскрывшимся объятьем,
Пчелка из цветка сосет нектар,
Исключая точные понятья…

Моя жизнь за сотни тысяч лет
Стала уже просто невозможной,
Готов поверить в самый жуткий бред,
Чтоб исцелить себя сближением истошным…
Даже с той, кого давно уж нет…

Свидание у мира на краю,
У раскрывшегося лона вечной бездны
Поглощает в себя внутренность мою,
И странно так, что я сейчас исчезну…
Одной лишь строчкой написав судьбу…

Взгляни на звезды, они гаснут тоже,
Мир обретает незнакомые черты,
И сколько бы еще ты лет не прожил,
Ты растеряешь быстро все мечты…

Пусть страсть зовет нас с девою на ложе,
Пусть дождь летит с громадной высоты,
Пусть в небесах молчит великий Боже,
Всех осенят во тьме печальные кресты…

И дрожь волной пройдет по гладкой коже,
И в бездне, где окажешься и ты,
Вселенная уже намного строже
Оценит наши бренные труды…

И кто уж наши судьбы подытожит,
Окружая дух безлюдьем пустоты,
Неужто вслух произнесенный Боже
Построит нас в безумные ряды…

Чтоб мы глаза раскрыли позже
На свои жизни как на чистые листы,
Дрожащие на ветвях в нежной роще,
Еще не раз соприкоснемся я и ты…