Яна Розова - Юбилей смерти
А Вэл, пустой и самодовольный, временами появляется на моем горизонте, чтобы попытаться укусить, зацепить. Он в курсе моих отношений с Чудаем, они его бесят. Как я могла сменить принца Чарльза на подержанного женатого докторишку? Делает вид, будто его заботит дочь: какой ужас, она же проводит время с этим уродом! Если бы я не боялась оскорбить слизняка, я бы сравнила бывшего мужа с этим невинным животным.
Саша оживил меня. Благодаря ему я понимаю, для чего живу и что в жизни главное – любовь. Звучит высокопарно, потому что люди, которые мало знают о значении этого слова, истаскали его до предела. А ведь ничего не надо говорить.
Меня впервые любит мужчина. Любит так, будто от интенсивности нашей любви зависит сама возможность движения Солнца по небу, и если наша любовь ослабнет, светило рухнет на Землю. Любовь Саши имеет только одну цель: сделать меня счастливой, и он пользуется любой возможностью. По моему мнению – это я стесняюсь сказать – больше всего я получаю счастья от физической любви. Удивительно, а ведь я думала, будто у нас с Вэлом все в порядке, но что же мне могло нравиться? Он думал только о своем удовольствии, а что чувствую я – его не интересовало. Саша, наоборот, изучает меня, пробуя самые нежные способы сделать мне приятно, и запоминает мою реакцию. Он неистощим…
Из-за жены Саша не может проводить со мной столько времени, сколько мне надо. Смешно. Ведь мне надо все его время – никакой работы, никаких других интересов, а только я. И раз это невозможно, то мне все равно – на работе ли он или с женой. Саша о ней не рассказывает, хоть я и ощущаю очертания ее силуэта на заднике всех наших разговоров. Может, я покажусь странненькой и блаженненькой, только во мне нет ни капли ревности к этой женщине. Мне кажется – она безумно несчастлива, унижена, раздавлена и прекрасно понимает ужас ситуации. Ей стоило лучше узнать Сашу до начала их совместной жизни, хотя бы сообразить, что он не любит ее. А теперь слишком поздно, чтобы разобраться по-хорошему.
Машка спрашивает о моих планах: что будет потом, ведь невозможно вечно «встречаться»? Машка очень реальная, она интуитивно чует жизнь – что правильно, а что неправильно. Она слушает маму, перенимая опыт старших, использует его, опираясь на суждения тех, кто нажил право поучать. Мне так трудно объяснить ей, что не всегда нужно «нормальное». Есть вещи, ради которых стоит отказаться от благополучного замужества, долгих вечеров вместе, возможности проводить с любимым ночь до самого завтрака. Я отказываюсь от количества времени, проведенного с любимым ради качества этого времени. Наверное, можно найти себе нового мужа, с которым мне никто не помешает ходить на рынок по воскресеньям и сидеть рядом за столом всю новогоднюю ночь, но я люблю Сашу. Если он может принадлежать мне всего несколько часов в неделю, то пусть так оно и будет.
Объяснить это Машке я не могу.
Она и сама не очень-то счастлива, хоть и замужем за хорошим парнем, в ладу с его родителями, живет в своей честно заработанной квартире. Муж Машки Андрей, насколько я догадываюсь из обрывочных упоминаний подруги, оказался не готов к ее удачному бизнесу, деньгам, безусловной занятости, взвинченной усталости.
Машка хочет просто жить, просто развивать свою школу. Не ради доходов, а потому, что танцы – это суть ее существования, но Андрей считает себя брошенным, даже обманутым. Он заявляет, что Машка унижает его своими высокими заработками, что она открыла свою школу специально для этого. Сам Андрей зарабатывать не приспособлен, к лишним усилиям не готов, оттого и злится.
Так что нет абсолютно идеальных отношений, надо радоваться тому, что имеешь. А я имею сейчас так много, как никогда! Каждая минута с Сашкой наполнена огромным смыслом и делает меня настолько счастливой, что даже страшно. Я похожа на измученного жаждой человека после первого глотка свежей воды: еще, еще, еще!.. И Саша точно такой же. Он влетает в мою квартиру, на бегу подхватывает меня на руки, обнимает, кружит, сжимает, сливается, вдыхает, вбирает. Он такой жадный, такой восторженный… Меня так никогда не любили. Да чего там! Я и не мечтала быть так любима.
Прежде я не любила зиму, а сейчас люблю. Дни такие пушистые, как белые кролики! Деревья, газоны, люди – все в снегу и над белизной сияет синее-синее небо. Несмотря на холод, состояние разморенное, благостное, слегка сонное. Селена зевает, клюет носом за сорок минут до положенного тихого часа. Уложив ее, выхожу на балкон, чтобы вдохнуть сыроватую колкую морозную атмосферу. Мне очень хорошо и спокойно.
Ждала Сашу, а пришла Маша!.. Смеюсь, не замечая ее расстроенного лица. Опомнившись, волнуюсь: твой муж что-то отмочил? Она моргает глазами и начинает плакать.
Не понимаю – что случилось-то? Поглядываю на входную дверь, ожидая звонка. Сашка уже должен прийти, а его все нет.
Маша ведет меня на кухню, сажает на табуретку. Да что это с ней? Она говорит, глядя мне в глаза: утром Саша погиб в аварии. Я не понимаю. Он уже должен прийти! Она рассказывает: его машина врезалась в дерево на обочине заброшенной объездной. Саша сразу погиб, вылетев через лобовое стекло, а его жена еще жива. Она так переломана, что шансов у нее нет. Машина в лепешку.
Новости Маше сообщил Вэл – именно его машину «Скорой» направили к месту аварии.
Я стекаю с табуретки на пол…
Игорь Янов. И в финале – смерть
В дверь позвонили. Ева поморщилась, пошла открывать. Игорь нырнул в ванную причесаться. Пришло время отчалить. Не насовсем, а только до вечера – он так ничего и не понял в этой женщине, кроме того, что она безумно притягивает его.
Из коридора донесся неожиданно знакомый голос.
– Это вы – Евгения Александровна Корда?
– Да. С какой целью интересуетесь?
– Следователь Следственного комитета города Курортный Геннадий Федорович Чернов. Разрешите войти?
– Ладно… а что хотите-то?
Игорь замер на пороге ванной. К большой его удаче в сталинке Евы дверь ванной не выходила в прихожую, а пряталась в аппендиксе узкого коридорчика, ведущего на кухню. По доносящимся звукам Янов догадался, что гость разулся и прошел в комнату. Тоскливо вздохнув, Игорь отправился навстречу неприятностям – все равно качественно подслушать разговор не представлялось возможным.
Чернов сидел в кресле, его серый, наверняка недешевый костюм глянцево лоснился в косых лучах солнечного света.
Ева обернулась к Янову.
– Ко мне пришел следователь… – начала было она, но тут же поняла что-то по лицам мужчин и осеклась.
– Гена, тебя назначили на это дело? – спросил Игорь.
– Ну, ведь ты не можешь заниматься расследованием убийства своей невестки, – с сытым видом ответил следователь. – Как ты арестуешь собственного брата?
Ева подняла подбородок.
– Кого убили, Геннадий Федорович?
– Убита Алёна Викторовна Янова, – ответил он. – Вы с ней знакомы?
– Такого быть не может…
Игорь заметил, как она покачнулась, шагнул к ней – и очень вовремя: Ева упала прямо ему на руки. Он уложил ее на диван.
– В обморок упала? – изумился Чернов. – В первый раз такое вижу. Она болеет, что ли?
Игорь присел на корточки рядом с диваном, вглядываясь в лицо Евы. Она открыла глаза. Похоже, взгляд Янова ей не понравился.
– Что?.. – недружелюбно спросила она.
– Ничего.
За Игорем возник Чернов.
– Вот такие дела, Евгения Александровна! – сказал он. – А вот что тут делает следователь Игорь Пантелеевич Янов – ума не приложу! Или… Я понял! – он засмеялся с тем же сытым выражением. – Ты хочешь прикрыть братца и сейчас ищешь повод перевести стрелки на эту даму! Вполне разумно, я бы и сам так поступил. Вы, Евгения Александровна, вполне могли бы задушить Алену Викторовну и укатить в Гродин.
Ева села на диване.
– Что он говогит, Игорь? – нервничая, она картавила сильнее, чем обычно.
– Ева, ты не волнуйся…
– Игорь, ты тоже из полиции? Ты хочешь обвинить меня в убийстве Алены, чтобы спасти своего брата?
– Я не хочу обвинить тебя, я ищу убийцу.
Ева одарила его многообещающим взглядом – разборок не миновать!
Тем временем Чернов вовсю веселился:
– Ищешь убийцу в постели Евгении Александровны?
– Гена, твою дивизию… отвали, – обронил Янов, вставая с корточек.
– Я не могу, Игорёк, отвались. Мне работать надо. А вот ты бы катился отсюда, пока я Каменеву не позвонил!
– Мне плевать, кому ты позвонишь.
Ева предотвратила конфликт:
– Геннадий Федорович, – сказала она деловито, – вы пришли по делу, так задавайте ваши вопросы! А ты, Игорь подожди меня на кухне.
Кухня Янова не прельщала, он молча сел на диван. Ева сделала вид, будто не заметила саботажа, Чернов тоже возражать не стал.
– Итак, Евгения Гранде или Корде…
– Смените тон, – сухо приказала Ева.
