Юрий Туровников - Легенды о героях и злодеях
Судья, мужчина, только-только получивший эту должность, глотнул из кружки, посмотрел на своих помощников, и постучал молотком о подставку, призывая собравшихся к тишине. Жители и гости Кромстена замолчали. Кто-то пришел сюда в качестве свидетеля защиты или обвинения, а кто-то просто решил скоротать тут время, тем не менее, все обратили свои взгляды на судью и его помощников. Вершитель судеб встал, поправил мантию и белоснежный парик и начал очередной процесс.
– Слушается дело номер три тысячи семьдесят два: горбун Иоганн, сын мясника, против Йагги, вдовы почившего год назад торговца ядами. Участников слушания прошу занять свои места, – распахнулись створы боковой двери, и в Зал суда вошла пышногрудая брюнетка, лет тридцати на вид, в зеленом бархатном платье с огромным декольте. Две молочные полусферы тут же приковали к себе взгляды всех мужчин. Судья даже промокнул лоб платком. Севшую на лавку вдову сопровождали двое гвардейцев в полном обмундировании. Естественно, они пялились туда же, куда и все. С противоположной стороны зала расположился еле заметный, мерзкого вида тип, больше напоминавший леприкона из древних легенд, в таком же потрепанном сюртуке, таких же дурацких туфлях и старинной шляпе, словно он только что сбежал с представления какого-нибудь балагана или с шоу уродцев. Судья с трудом оторвал взгляд от груди обвиняемой и продолжил. – Слово предоставляется истцу, горбуну Иоганну.
Маленький человечек соскользнул с лавки, и судебный пристав посадил его на специальный высокий стул. Злобный карл пробухтел под нос проклятия, поправил на носу пенсне и произнес.
– Господин Судья, почтеннейшая публика, я обвиняю эту даму, – Он указал пальцем на вдову, – в покушение на убийство!
Йагга залилась краской и вспылила.
– Какая глупость! – но ее оборвал судья.
– Обвиняемая, вам дадут слово. Ведите себя спокойно или я наложу на вас штраф за неуважение к суду.
– Прошу прощения, ваша честь, – вдова прикусила губу и посмотрела на карла так, что того аж передернуло.
– Продолжайте, Иоганн, – сказал судья, поправив парик.
Маленький человечек поерзал на стуле и стал вещать, как заправский рассказчик.
– Случилось все полгода назад. Вечерело. Вышел я на прогулку, лекарем мне прописано. Так вот, оделся потеплее, чтобы не простыть. Я как раз удачно в лавке пальто новое приобрел со скидкой. Лужи морозом сковало, но ледок еще тонкий совсем стоял. Брел я, значит, по улице, лампы все ветром потушило, только луна и светила. Начал подмерзать, пора домой, думаю. Натянул шапку, воротник поднял. Тут мимо повозка пронеслась, лошади меня чуть не затоптали. Я в сторону отпрыгнул. Еще миг, и раскатало бы меня по мостовой. Ветер усилился, и пришлось прибавить шагу. Теперь не рисковал идти посреди улицы, жался к домам. Иду себе, никого не трогаю. Дом мой почти на краю города, а в Кромстене кого только не встретишь, полно сброду всякого. И вот улица осталась позади, дальше пошли одинокие дома, ну, вы знаете. Так вот, прохожу мимо дома покойного ядодела и вдруг слышу, зовет кто-то. Я, естественно, остановился и прислушался. Постояв чуток, убедился – в сарае, что прилегал к дому, какое-то движение и голос слышится. А кто, думаю, может там быть? Хозяин на погосте, только супруга евоная. Подошел ближе, почти к самым воротам. Звук из амбара усилился. Теперь я отчетливо услышал голос вдовы.
«Помогите…».
Я осмотрелся и скинул пальто, несмотря на мороз. Я, как мужчина, – в зале прозвучали смешки, но горбуна это не смутило, и он продолжил рассказ с самым серьезным видом. – Так вот, я, как мужчина, решил помочь даме. Сами понимаете, в пальто не особо удобно, движения стесняет. Я хоть и маленький, но силы во мне, что в быке, могу телегу перевернуть. Пробираюсь я в сарай, а там темень, хоть глаз коли. Слышу зовет вдова.
«Я здесь».
Делать нечего, пошел на голос. И что вы думаете? Эта бестия выпрыгнула из ниоткуда с топором в руке, глазища навыкате. Отдавай, говорит, все свои деньги! Я, ваша честь, имел до того события дурную привычку сбережения с собой носить, кошели с золотом и камнями самоцветными, да бумаги ценные под подкладку зашивал. В дом воры залезть могут, а так надежнее, всегда при мне мое богатство. Одежда моя на взрослого не налезет, да и никому в голову на меня напасть не придет, с ребенком путают. С одной стороны хорошо, а с другой – в таверну пускают только с десятого раза.
– Ближе к делу, – зевнул судья, подперев ладонью голову.
– Прошу прощения, ваша честь, отвлекся, – Иоганн приподнял шляпу и протер вспотевшую лысину. – Отдавай, говорит, свои камни, золото и бумаги, не-то пришибу. Я попятился. Тут сарай осветился от яркой вспышки, а мой затылок взорвался дикой болью. Я подумал, что это сообщник этой сумасшедшей. Это потом, когда мне по лбу досталось, я понял, что опять наступил на грабли. После искр я ослеп окончательно, и на знал, куда бежать. Эта бестия метнула топор, и тот угодил мне прямо в спину. Ну, я выскочил на улицу и помчался к гвардейцам, а уж те отправили меня к лекарю. Я шесть месяцем пролежал в койке, даже была вероятность гангрены, но, хвала богам, все обошлось. Вот такая моя история, господин судья.
Слуга Закона повел шеей до хруста позвонков.
– Какого наказания вы просите для обвиняемой?
Горбун зарделся, потупил взгляд и произнес.
– Согласен на мировую, если она выйдет за меня…
Вдова не выдержала и взорвалась, размахивая руками. Хорошо, что рядом стояли гвардейцы, которые усадили женщину на место. Та от злости начала часто и глубоко дышать, так, что ее грудь грозилась выпрыгнуть из декольте, чего многие ждали. Горбун с надеждой смотрел на судью, а тот в сторону обвиняемой.
– Давайте, – слуга Закона оттянул ворот и сглотнул, – давайте выслушаем другую сторону. Госпожа Йагга, вам есть, что сказать в свою защиту?
Женщина хмыкнула, тряхнула копной своих волос и проплыла в центр зала.
– Мне есть, что сказать, ваша честь, – она демонстративно поправила грудь, и весь зал ахнул. – Уважаемый жители и гости Кромстена, кого вы слушаете? Этого маленького и никчемного карла? Он просто оговаривает меня в надежде, что бедную и несчастную вдову принудят стать его женой! Посмотрите, неужели вы и вправду хотите, чтобы я досталась этому… этому… этому…
Она стала задыхаться и даже сделала попытку упасть в обморок и оперлась на судебного пристава, оттягивая тугой корсет.
– Если вам плохо, мы отложим заседание, – облизнулся судья.
– Нет, нет, ваша честь, – вдова заправила за ухо прядь волос. – Я продолжу, все должны узнать правду. Дело было так. Еще до того, как моего благоверного и горячо любимого супруга прибрала сыра земля, я стала замечать, что данный субъект стал проявлять ко мне неподдельный интерес, граничащий с навязчивостью. Куда бы я ни шла, везде чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Даже к лекарю ходила, тот предположил странную болезнь – маниус преследовус. Но со временем я стала замечать, что везде, где бы ни появилась, мне встречается мерзкого вида создание. Препротивнейший тип, знаете ли. Дальше – больше. Он перестал прятаться и начал открыто ходить за мной по пятам. Сперва я не придавала этому значения, мне даже казалось это забавным, а потом… Потом мой муж скончался, и этот негодяй стал позволять себе всякие вольности, подкрадывался и старался ущипнуть, а после и вовсе обнаглел, хватал за всякое, до чего мог дотянуться, якобы случайно, но я понимала, что специально. Я делала ему замечания, угрожала пожаловаться начальнику гвардейцев, просила, чтобы отстал от меня и перестал следить. Он, вроде бы, отстал, но около моей двери стали появляться цветы. Каждый вечер. Страха не было. Ну что, думала я, мне может сделать этот недомерок, которого из-за кустов еле видать? Однако я его недооценила. Как-то в самом начале зимы, одним поздним вечером я шла домой со спектакля, что давал заезжий балаган. Как назло, возле театра не осталось ни одного экипажа, и пришлось идти пешком. Мела поземка, и я подняла воротник пальто. Завывал ветер, и я не услышала, что кто-то за мной крадется, а когда сообразила, что к чему, было уже поздно.
Я услышала чье-то натужное дыхание, а в следующий момент меня с силой втолкнули в сарай. Темнота навалилась на меня, лишив возможности что либо разглядеть, ни нападавшего, ни пути к отступлению, ибо дверь тут же захлопнулась. Тот, кто замыслил недоброе, пыхтел, хрюкал, как поросенок, и напирал все сильнее, заталкивая меня все дальше. Я упиралась, как могла, и даже пыталась отбиваться, но мои руки ловили только пустоту. В конце концов, я обо что-то споткнулась и упала, в тот же миг неизвестный навалился на меня и стал хватать меня за всякое, пытаясь сорвать одежду. Пуговицы моего пальто не выдержали и разлетелись в разные стороны. Едва я попыталась закричать и позвать на помощь, как мне рот закрыли мерзкой, шершавой ладонью, затем некто приблизился к моему лицу и прошептал, извергая зловонный запах из своего поганого рта.
