Тоби Болл - Тайник
Обзор книги Тоби Болл - Тайник
Тоби Болл
«Тайник»
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Подвал, в котором размещался архив, занимал почти полквартала: бесконечные ряды полок с папками, в которых хранились дела по всем преступлениям, совершенным в Городе за последние сто лет. Все они были тщательно систематизированы, пронумерованы и снабжены перекрестными ссылками. Система эта была столь сложной и запутанной, что на каждом конкретном отрезке времени разобраться в ней могла лишь одна живая душа. В данный момент такой живой душой был Артур Паскис. Он стал здесь четвертым по счету архивариусом, сменив на посту Джилада Абрамовича, который на старости лет несколько повредился умом и умер вскоре после выхода на пенсию. Абрамович натаскивал Паскиса не меньше десяти лет, пытаясь, насколько позволял слабеющий разум, объяснить логику системы. Тем не менее у Паскиса ушло еще ровно столько же, чтобы все постигнуть. В этом Подвале он просидел двадцать семь лет.
В соответствии с установившейся процедурой, которая повторялась несколько раз на дню, О’Ши, курьер из полицейского управления, доставил список востребованных дел. Некоторые были отмечены звездочкой, означавшей, что Паскис должен найти и все другие документы, так или иначе относящиеся к данному делу. В распоряжении Паскиса имелась тележка, на которую он грузил папки, извлекаемые из недр хранилища. У тележки было разболтано колесо, которое поскрипывало при каждом обороте.
Завершив кружение по проходам, Паскис вернулся к своему столу с ворохом отобранных папок. Там он открыл дела, отмеченные звездочкой, и записал номера папок, на которые имелись ссылки. После чего отправился на их поиски, толкая перед собой тележку. Проходы между полками были освещены голыми электрическими лампочками, вкрученными через каждые тридцать футов, поэтому при перемещении уровень освещенности волнообразно менялся. Лампы никогда не гасли — Паскис смутно догадывался, что городские власти периодически направляли сюда электрика. Их дружное гудение напоминало некий первобытный звук, словно бы шедший из недр земли.
На полке, где находились дела серии C4583R, Паскис обнаружил две одинаковые папки. Он искал дело № 18, входящее в группу А132 из серии C4583R. И быстро нашел его на положенном месте, сразу после дела № 17. Положив дело на тележку, Паскис по привычке проверил следующую папку, чтобы убедиться, что там находится дело № 19. Этот метод точечной проверки придумал Абрамович, чтобы не проводить регулярные инвентаризации, практиковавшиеся его предшественниками. Со временем папок стало слишком много, чтобы перетряхивать их все.
Когда Паскис увидел на полке еще одну папку № 18 той же группы и серии, он решил, что ошибся, вынул не то дело. Но, взглянув на тележку, убедился, что взял именно ту папку, которую следовало. Это означало, что в группе А132 серии C4583R имелось два дела под № 18. Паскис стащил очки с тонкого длинного носа, покрутил головой и, водрузив очки обратно, снова посмотрел на папки. Ничего не изменилось. Оба дела имели совершенно одинаковую нумерацию.
Паскис открыл папку, стоявшую на полке. Это было дело некоего Рейфа Граффенрейда. Идентификационный номер налогоплательщика, адрес и так далее. Архивариус открыл папку, лежавшую на тележке. Снова Рейф Граффенрейд, тот же идентификационный номер, тот же адрес. Может быть, это дубликат? Но Паскис даже мысли не мог допустить, что кто-то способен на подобную небрежность. Просто мистика какая-то. Положив и вторую папку на тележку, он вернулся к своему столу, чтобы обдумать ситуацию.
Взяв оба дела в костистые руки, он положил их на противоположные концы стола. Потом стал вынимать листки попеременно из левой и правой папок. За долгие годы своей деятельности Паскис приобрел способность на ощупь распознавать возраст бумаги. Если бы нашелся любопытный, заинтересовавшийся, как ему это удается, архивариус, вероятно, ответил бы, что делает это интуитивно. На самом деле он научился распознавать фактуру бумаги, изготовленной в разное время, а также изменения, которые происходили с ней с течением лет, — ведь со временем бумага усыхала, меняла цвет и начинала похрустывать, причем каждый сорт бумаги по-своему.
Паскис заметил, что бумага в папках отличается. Та, что находилась в правой папке, была не старше восьми лет: листки легко гнулись в руках и не имели жесткости, характерной для старой бумаги. Приглядевшись внимательнее, Паскис определил, что бумаге в правой папке никак не больше трех-четырех лет. Чтобы окончательно в этом удостовериться, он поднес один из последних листков к свету. Департамент полиции уже много лет пользовался продукцией фирмы «Рибизи энд Порфиро». Эта бумага имела четкий водяной знак в виде морского конька. Однако пять лет назад фирму поглотила корпорация «Кэпитал индастриз», которая упразднила водяные знаки, чтобы сократить расходы на производство. Значит, самые свежие документы, на которых отсутствовали водяные знаки, были напечатаны в последние пять лет. Паскис проверил бумагу в более старой папке. Как он и ожидал, на ней имелись водяные знаки. Значит, страницы второго дела были напечатаны через два-три года после того, как был подшит оригинал. Довольно странно.
Странно выглядели и сами страницы: один и тот же титульный лист, одинаковые личные данные, те же свидетельские показания — Граффенрейда судили по обвинению в убийстве некоего Эллиса Просницкого, — тот же вердикт: виновен. Однако приговор был сформулирован как «Пожизненное зак», что выглядело несколько необычно: так сокращать слово «заключение» было не принято. Еще одна подозрительная деталь в этой истории с немыслимым дубликатом. Обнаружилось и другое любопытное отличие. На полях восьмой страницы свидетельских показаний имелась пометка, сделанная от руки: «Не найден — Дерч». Стрелка указывала на некоего Ферала Базу, который, по словам Граффенрейда, познакомил его с Просницким. В правой папке эта пометка была сделана зелеными чернилами, а в левой — синими.
Паскис внимательно рассмотрел пометки. Почерк был похожий, но не совсем идентичный. Буква «н» в синей надписи заканчивалась крючком, а в зеленой палочка была прямая. И наклон стрелок несколько отличался. Словно кто-то старательно копировал надпись, но получилось не совсем точно. Паскис всматривался в пометку, пытаясь разгадать замысел фальсификатора, пока не пришел к выводу, что за недостатком улик это вряд ли пока возможно.
Потом он перешел к фотографиям. Фото из левой (более ранней) папки представляло собой снимок головы и плеч мужчины с запавшими глазами, большим крючковатым носом и редеющими волосами. Рот его был слегка приоткрыт, и в нем виднелись кривые поломанные зубы. Скорее всего это было фото из паспорта. На фотографии из правой папки был совершенно другой человек: с тонкими вытянутыми чертами лица, впалыми щеками, которые он пытался скрыть под пышными баками, и редкими волосами, разделенными прямым пробором. Паскиса поразил его взгляд, совершенно отсутствующий и как бы не замечающий фотокамеры, которая, вероятно, находилась от него не дальше чем в десяти футах. Во взгляде этом было страдание.
В общем, находка оказалась весьма настораживающей. Паскис поднял трубку телефона и впервые за десять лет набрал номер.
В кабинете шефа полиции Паскис чувствовал себя крайне некомфортно. Он редко отклонялся от привычного маршрута, который предусматривал лишь три остановки: его собственная квартира, находившаяся в семи кварталах от архива, продовольственный магазин за углом и, конечно, сам Подвал. В других местах он особенно остро чувствовал, каким смешным и нелепым сделало его почти тридцатилетнее пребывание в Подвале. Архивариус был неимоверно худ и сутулился — последнее было следствием согбенного положения, в котором он вечно находился, пытаясь прочесть номера дел в неверном свете ламп. Лицо его покрывала мертвенная бледность, а выходя на свет божий, он начинал неудержимо потеть. От постоянного чтения Паскис стал близорук и носил толстые очки в проволочной оправе. Ведь в Подвале предел видимости составлял от силы четыре-пять метров.
Шеф полиции был в некотором замешательстве. В первые годы своей службы в архиве Паскис иногда приходил к нему с разными просьбами: перейти на другую бумагу, установить новомодную противопожарную систему с разбрызгивателями, поставить между лифтом и Подвалом запирающуюся дверь, оборудовать туалет, — но у шефа никогда не было на это денег. Со временем Паскис прекратил свои визиты, осознав их полную бесполезность. И вот спустя десятилетие архивариус пришел снова. Но теперь уже совсем по другому поводу.
— Два одинаковых дела? — переспросил шеф, дрогнув подбородком.
— Да, сэр. Два дела в серии C4583R. И оба на Рейфа Граффенрейда.
— А в чем, собственно, проблема?
Шеф начал полировать значок на груди, используя для этой цели собственный галстук.
