Лариса Матрос - Социологический роман
Подавленные, униженные и уничтоженные этой новостью подруги молча побрели к Инге домой. Саша уже ждал их. Он все знал со слов Олега. -- Ну что поделать, -- сказал он. -- Все в жизни бывает. Они еще молоды, и у них будет много детей. Главное, что они любят друг друга. x x x
На улице буйствовало бабье лето. Ее любимый пролесок очаровывал своими волшебными красками, уютом, покоем. Никого не было вокруг, хотя это место должно было бы собрать всех влюбленных, столь романтичен и чувственен здесь был сам воздух в это послеообеденное время. Инга медленно ходила между деревьми, утирая слезы. Домой идти не хотелось. Вдали появился стремительно направляющийся ей навстречу высокий, спортивного вида молодой человек. При его приближении она посторонилась, дабы уступить дорогу торопящемуся куда-то человеку. Когда они поравнялись, Инга одарила его вниманием не большим чем окружающие ее деревья и пошла дальше. Однако через мгновенье она услышала рядом с собой его шаги. -- Вам плохо? Вы плачете. Что с вами? -- спросил молодой человек. -- Меня зовут Вадим. Я вот здесь живу. Он указал на дом, проглядывающий за пролеском. Хотите, пойдемте к нам. Я вас чаем угощу. Правда, жена на работе. Но это не имеет значения. Он говорил так напористо, что Инга даже не могла вставить слово. К тому же что-то было в этом человеке внушающее доверие с первого взгляда. -- Но ведь вы куда-то направляетесь, -сказала она смущенно и растерянно. -- Это неважно. Ничего срочного у меня нет. Итак, пошли? Инга, ничего не ответив, пошла за ним. По дороге он не проронил ни слова. Вскоре они оказались в такой же, как у нее, двухкомнатной квартирке, где все напоминало о полном пренебрежении к уюту. -- У нас чемоданное настроение. Мы скоро переезжаем в трехкомнатную квартиру. Так что сейчас самое уютное место -- это кухня. Пожалуйста, проходите, -- сказал Вадим, рукой указав расположение кухни. Инга сняла плащ и пошла следом за хозяином. -- Что же у вас случилось? Расскажите. Вы здесь одна или с семьей? -- Я с мужем и дочкой. У мужа все нормально. Его сюда пригласили, и он счастлив своей наукой.
-- Это понятно! -- сказал Вадим, ставя на электроплиту темносиний эмалированный чайник. -- Но все дело в том, я не могу найти работу, -продолжала Инга. -- Я юрист и мечтала о карьере прокурора или судьи. Оптовая база, где я сейчас работаю юрисконсультом, для меня только переходный этап. Поскольку нередко приходится представлять интересы базы в суде и арбитраже, меня уже понемногу в городе узнает юридическая общественнсть. К тому же я посещаю городской семинар юрисконсультов. Ведь не секрет, что в правоохранительные органы с улицы никого не берут. Нужно, чтоб тебя знали. И меня уже начали узнавать... Но вот мы переехали в Академгородок. Здесь юристы никому не нужны, а юрфака, где бы можно было преподавать, либо учиться в аспирантуре, тоже нет. Для местных правоохранительных органов я никто, да и там все укомплектовано, как я узнала. Так что мне по специальности ничего не светит. Вот сегодня предложили место в отделе кадров института Гидродинамики. Но я не хочу, я ненавижу это. Если б вы знали, какую карьеру мне сулили, когда я работала в Одессе. И сейчас идти в отдел кадров -- это, как самоубийство. Я туда ни за что не пойду, хотя муж советует. Он меня жалеет. Ведь я каждый день мотаюсь в город. Прошедшую зиму я еле отмучилась, а уже на носу новая зима, и мне страшно. Но клерком, канцелярской крысой я не стану ни за что. Вадим, очевидно, побоявшись, что из покрасневших глаз гостьи снова потекут слезы, сказал решительно: -- И не надо! Человек должен стремиться раскрывать весь свой творческий потенциал. Зарывать его преступно как по отношению к самому себе, так и по отношению к человечеству в целом. А вдруг, например, вы в себе убьете такого юриста, как Кони? -- Вадим улыбнулся. -- Так что я вас понимаю, и я на вашей стороне. К тому же может смогу чем-то помочь. Я, к сожалению, ничего не могу сделать для вас на поприще юриспруденции. У нас, с легкой руки Никиты Сергеевича, юристов вообще не очень жалуют. Я это знаю по своему дяде. А в Городке им и вовсе делать нечего. Но, я думаю, что смогу вовлечь вас в очень интересное дело, которое компенсирует ваши моральные потери сполна. Вадим решительно встал и пошел в комнату к стеллажам. Там он достал несколько книжек разной толщины и скрепленные скрепками листки журнальных статей. Он снова сел за стол напротив гостьи и сказал, вручая ей принесенное:
-- Вот почитайте эти книжки. Здесь вы узнаете о социологических исследованиях, которые проводятся в Академгородке. Может, вас это заинтересует и вы примкнете к нам, социологам. Сейчас социология объединяет вокруг себя специалистов из разных областей знаний. У нас ведь социологические исследования с тридцатых годов не проводились. Социологии как таковой просто не было. Вот мы, пользуясь свободой, дарованной тем же Никитой Сергеевичем и еще пока не отмененной, пытаемся реанимировать социологию и развивать. Прочитайте это и, если вам будет интересно и появятся идеи, сразу дайте знать.
-- Можно записать ваш телефон, чтоб позвонить? -- спросила Инга, совершенно растерянная, поскольку ей стыдно было признаться, что она толком и не знает, что такое социология.
Согласно той информации, которая сохранилась в памяти из университетских лекций, социология -- это учение об общих законах развития общества, что для советской науки означает "исторический материализм". А Вадим говорит о чем-то совершенно ином: о социологических исследованиях, об анкетных опросах. -- Вопервых, как вас зовут? -- спросил дружелюбно улыбнувшись Вадим. -- Меня зовут Инга. -- Инга? Как героиню из фильма "Колдунья"! А может, вы и есть колдунья, да и встретил я вас в лесу, -засмеялся Вадим. -- А телефона у меня пока нет. Так что просто приходите лучше вечерком. Если меня не будет дома, передайте все жене. Да, еще я вам советую пойти на кафедру философии и записаться на курсы по подготовке сдачи кандидатского экзамена. Сейчас как раз там формируются группы на новый учебный год. Это тоже будет вам очень полезно. А чай вы так и не выпили, -сказал Вадим, вставая Из-за стола. Инга встала вслед за ним, и они вышли на улицу. -- Вы где живете? -- спросил Вадим. -- Вон там на Детском проезде. -Что ж отлично, совсем рядом. Желаю успеха и не пропадайте. Я буду ждать ваших сигналов, Инга! -- Большое спасибо, -- сказала она с искренне благодарной улыбкой. -- Вот вы уже и улыбнулись. Отлично! -- сказал весело Вадим и почти бегом помчался вдоль пролеска.
x x x
-- Инга, ну зачем ты опять развесила эти картинки, постелила эти салфеточки. Кому нужен этот коврик? -- сказал с порога нервозно Саша, придя с работы. -- Но я люблю уют. Этот коврик я купила в кредит. Ты же сам справку оформлял. Я бегала столко времени отмечаться в очереди. Сейчас они появились в магазине. Он стоит восемьдесят рублей. Мы будем платить всего по пять рублей в месяц полтора года. Зато как стало уютно. -- Но здесь это не принятно. Здесь это называется "мещанством", понимаешь? Здесь это высмеивается. И я не хочу, чтоб над нами смеялись. -- Пусть смеется всякий, кто хочет, но я не могу жить так, как твои ученые мужи и дамы. Посмотрим через несколько лет, какими великими открытиями ваши научные "леди" потрясут мир. А я -- просто мещанка, обычная мещанка, которая хочет, чтоб дома было уютно и красиво. Если им это не нравится, пусть не приходят. Я уже и так устала от их высокомерных реплик. -- Ты всех ненавидишь, и они это вскоре поймут.
-- Я их ненавижу?! Да как ты можешь так говорить. Я же настроилась на самую искреннюю любовь к ним. Сколько я потратила сил на эти вечеринки, которые устраиваю уже в который раз, чтоб только расположить их. Правда, что-то мне все же удалось. Все твои коллеги сильного пола с нескрываемым удовольствием приходят именно к нам на "чашку чая" и не скрывают того, что им нравится этот "мещанский уют". Но научные дамы это воспринимают как личное оскорбление. А ты стыдишься того, что твоя жена занимается такими пустяками, в то время как они трудятся на поприще науки. И это потому, что ты не считаешь домашнюю работу трудом. Но что бы ни было, я только начала наводить красоту в доме. Если я имею свою квартиру, я буду делать все так, как мне нравится, а не им. У них квартиры не место для отдыха и расслабления, а пункт передышки между работой и очередным походом. Я не желаю так жить. Я лучше не куплю себе туфли, но завтра же пойду и куплю то, что присмотрела для дома. Ну ладно. Мне нужно укладывать спать Анютку, уже поздно. Ужин на столе. Муж и жена, не глядя друг на друга, разошлись -- она в детскую комнату, а он на кухню. Анюта сидела на расстеленной на полу шерстяной шали и играла в кубики. Инга, подавленная незаслуженными упреками мужа, автоматически выполнив необходимый дочке туалет, уложила ее в постель. -- Ну, теперь спи, лапонька, -- нежно произнесла она, поправляя одеяльце и наклонившись, чтоб поцеловать дитя в щеку. Ей показалось, что от ребенка несет жаром. Она бысто положила ей под мышку градусник. Температура была повышенной. Саша, -- громко позвала она. Саша немедленно появился в дверях детской. -- Саша, у Анютки температура. Повидимому, очередная простуда. Завтра вызовем врача, и, я думаю, что в садик она опять не будет ходить несколько дней. Сказав это, она быстро дала ребенку жаропонижающее, напоила малиновым теплым чаем, приговаривая: "Вот мы сейчас поспим, а утром проснемся здоровенькие". Ребенок, уставший от позднего для него времени и повышенной температуры, мгновенно заснул. -- Пойдем, не будем ей мешать спать, -- сказала Инга, выйдя из детской и оставив дверь открытой, чтоб услышать, если ребенок проснется. Они прошли в кухню, где на столе стоял недоеденный мужем остывший ужин. -- Сашенька, -- сказала она ласково, словно забыв о перебранке на тему "мещанства", -- мне нужно завтра на работе быть обязательно. Я не могу так часто оставаться дома. Я всетаки единственный юрисконсульт там, и, когда меня нет на месте, это всеми ощущается. Они меня ценят, хорошо относятся и пытаются идти навстречу, понимая, что я теперь живу так далеко. Но ведь работа есть работа, и никто не может за меня пойти в суд и арбитраж, никто не может за юриста подписывать договоры и прочее. Я чувствую, что растет раздражение... Завтра я должна поехать... -- Но я ничего не могу сделать. Я должен быть в институте. -- Но почему? Ведь у вас же супруги, как правило, в таких случаях работают по очереди. Мне Мария говорила, что у вас нет проблем, когда нужно посидеть дома с больным ребенком. У всех дети, и не по одному, и никто не испытывает таких проблем, как я. И ты бы мог иногда в таких случаях приходить в институт во вторую, так сказать, смену.
