Максим Горький - Том 6. Пьесы 1901-1906
Цыганов. Вы — дивная, вы — редкая… страшная! И я люблю вас, поверьте мне! Люблю, как юноша… Вы… сила! Сколько счастья, сколько наслаждений ждет вас…
Надежда. Сергей Николаевич, ну зачем же все это? И разве можете вы любить, как юноша, когда вам скоро пятьдесят лет, и через два года, может быть, вы совсем лысый будете? И что же это за езда по Парижам, если я вас не могу любить? Вы очень интересный мужчина, но пожилой и мне не пара. Обидно даже, извините меня, слышать такие ваши намерения…
Цыганов (почти стонет). О черт возьми! Ну… хотите — обвенчаемся? Я устрою вам развод с мужем и…
Надежда. Не все ли это мне равно? Ведь важен мужчина, а не что-нибудь другое… Нет, вы меня, пожалуйста, оставьте… Вы многому меня научили, стала я теперь умнее и смелее…
Цыганов (приходит в себя). Ну хорошо! Давайте — похороним это, мой друг! Честное слово — моя последняя попытка… больше нет времени… и сил! И сил нет…
Надежда. Ну вот! Вы умный человек… вы понимаете, что силу в лавочке не купить…
Цыганов (как всегда). О да, вы правы! Это нечто вроде ума — его не продают даже в универсальных магазинах…
Надежда. Вот видите!
(Входят Редозубов и Павлин. Редозубов сильно постарел.)
Редозубов. Здорово… Дочь у вас?
Цыганов. Здесь, кажется… (Стучит в дверь к Анне.)
Редозубов (Павлину). Видишь? Всё — парами… да…
Анна (из двери). А, здравствуйте, Василий Иванович… Катя!
Надежда. Добрый вечер, Анна Федоровна…
Анна (вздрогнула). Ах… это вы?
Надежда. Да…
Катя (отцу). Ты что приплелся?..
Павлин (негромко). Тоскуют…
Анна (зовет). Степа! (Надежде.) Вы будете пить чай? Вы любите…
Надежда. Не откажусь…
(Степа входит.)
Анна (Степе.) Пожалуйста, Степа, чаю… Я — сейчас! (Уходит к себе.)
Цыганов. И коньяку, Степа, и коньяку…
(Подходит к Надежде и тихо говорит ей что-то.)
Редозубов. Ты с кем там была? Только с ней?
Катя. Молчи… что за глупости!
Редозубов. Иди домой… а? Последние-то дни дома бы посидела… а?
Катя. Хорошо… Подожди, я сейчас… (Быстро идет к Анне.)
Редозубов (Павлину). Видел? Совсем чужая стала… Отбили дочь… сына — пьяницей сделали… разрушили жизнь мою… И — ничего…
Павлин (тихонько). Не огорчайтесь… подождите!
Редозубов. Чего ждать? Кому жаловаться?
Павлин. Исправника они купили, но господа никто купить не может… поняли?
Редозубов. Притыкина обласкали, а меня исказили… Теперь — дочь… Она, может, там со студентом, а я… жду! Я? (Вдруг встает и свирепо кричит.) Катька!
Надежда. Ах!.. Что это?
Цыганов. Что с вами, почтенный?
(Выходит Черкун, за ним — Притыкин с видом человека, у которого болят зубы. Выбегает Катя, Анна.)
Катя. Что ты кричишь?
Редозубов. Домой!
Черкун. Послушайте… здесь не базар…
Редозубов (рычит). На… на — добей! Разбойник! Бей меня…
Катя. Отец… о господи!..
Черкун. Послушайте, старик…
Редозубов. Молчи! Не говори со мной… фармазон! Катерина, домой! Что, Архип… а? Радуешься? Блюдолиз…
Притыкин. Я, Василий Иванович… не виноват!
Редозубов. Ага! Женился на богатой старухе, ограбил ее… любовниц заводишь… в головы лезешь… прихвостень!
Черкун. Ну, вот что — идите же ругаться куда-нибудь в другое место…
Катя (кричит). Иди… или тебя выгонят отсюда! Ведь это будет стыдно мне, больно мне, как я тогда приду к ним? Ведь я возненавижу тебя, если выгонят…
Редозубов. Что?.. Как?
Анна. Послушайте: она вас любит… ей жалко вас… она плакала… она вас любит!
Редозубов. Коли любит… как же бросает меня, а?
Катя. Идем… иди, ради бога! (Ведет отца в прихожую. Павлин как-то странно вильнул и остановился у двери.)
Черкун. Архип Фомич, вы тоже уходите. Нам больше не о чем говорить…
Притыкин (вздыхая). Что ж… уйду… А между прочим, господину Лукину я этого не забуду… Он здешний… я тоже… да-с…
Анна. Боже мой… как все это… странно…
(Надежда все время из угла следит с улыбкой за Черкуном. Улыбка неподвижная, странная. Цыганов усиленно курит сигару и смотрит на всех, шевеля усами. Степа готовит чай и пугливо, с ненавистью, посматривает на Павлина. Анна, посмотрев на Надежду, вздрогнула, делает движение к ней, но, быстро повернувшись, уходит в свою комнату.)
Цыганов (Черкуну). Ты с ним… подвел итоги?
Черкун. Да. Нам нужно поговорить с тобой… О, Надежда Поликарповна, вы пришли? А я не вижу вас! Ну здравствуйте… Скверная погода, не правда ли?..
Цыганов. Мы с тобой, очевидно, не сейчас будем говорить…
Черкун. Ну разумеется! Вы что же здесь, в углу и в темноте? Идемте в гостиную…
Надежда. С удовольствием… А я ждала, когда вы взглянете на меня…
(Они уходят в гостиную — оттуда слышен их негромкий говор.)
Цыганов (Павлину). Н-да… вы здесь? Н-ну, что ж вы скажете мне?
Павлин. Разрушился старик-то… Ему бы допустить, чтоб его выгнали отсюда, — после такого с ним поступка Катюше-то, действительно, невместно было бы ходить сюда…
Степа (невольно, негромко). У-у… змей!
Цыганов (задумался и не слушал Павлина). Д-да… ну что же?
Павлин. А там уж видно было бы… Осмелюсь, сударь мой, спросить вас как труд мой? Рассмотрели? (Цыганов смотрит на него и молчит. Павлин отодвинулся от него.) Тетрадочку моего рукописного труда, говорю я, изволили читать?
Цыганов. Что? Ах да… (Резко.) Это чепуха, старик…
Павлин (не верит). Девятилетний труд мой — чепуха?
Цыганов (пренебрежительно). Сейчас я принесу эту философию… подождите… (Идет в гостиную.) Согрейте мне бутылку красного, Степа…
Павлин (негромко). А я, девушка, сегодня опять папашу твоего видел. (Степа оперлась руками о стол и в упор смотрит на Павлина.) Ветер на улице, дождик сеет… а отец твой пьяненький идет… голый весь и — плачет… и горько плачет!..
Степа (глухо). Врешь! За что мучаешь? (Бросает в него крышкой от самовара.) Вот тебе… дьявол… колдун!
Анна (отворяя дверь). Что это?
Павлин (поднимая крышку). Тушилочка упала… по неосторожности…
Степа. Прогоните его!..
Цыганов (выходя). Вот, получите…
Степа. Прогоните его!
(Анна подходит к ней, тихо спрашивает о чем-то. Степа уходит. Анна стоит у стола, слышит разговор в гостиной, — на ее лице боль и отвращение.)
Павлин. Зачем же, девушка, гнать? Я и самовольно уйду. Так, изволили сказать, чепуха?
Цыганов. Да, да…
Павлин. Значит — девять лет я ошибочно рассуждал? Покорнейше благодарю вас, сударь мой… А с вашей стороны — ошибки быть не может? Прощайте…
(Идет.)
Цыганов. Действительно — купорос, как говорит исправник… Однако вам дурно?
Анна (шепотом). Что она говорит? Послушайте…
Цыганов (негромко). Я при таких условиях не позволяю себе что-либо слышать…
Анна. О, что она делает?
Цыганов (громко). Вы что же, господа, не идете? Чай готов…
Черкун. Сейчас…
Анна (негромко, с болью). Вы думаете, я… вы думаете, я подслушивала, да? Как вам не стыдно!
Цыганов. Да нет же! Егор, пойди сюда…
(Анна бежит в свою комнату.)
Черкун (в двери). Ну? Что?
Цыганов (негромко). Пойди сюда… Сейчас твоя жена слышала что-то и очень взволновалась…
Черкун (с гримасой). Э, обычная история! Надежда Поликарповна шалит… и больше ничего! Рассказывает мне, как разные люди должны объясняться в любви… Это удивительно забавно… (Поспешно уходит. Цыганов пожал плечами, расправил усы, налил большую рюмку коньяку, выпил. Взял шляпу, идет в прихожую; навстречу Монахов, смирный, грустный.)
