Борис Зайцев - Том 8. Усадьба Ланиных

1. Уже вытянулось пламя вверх и успокоилось,
Окончив свою речь, и удалилось от нас,
С соизволения сладостного Поэта,
4. Когда другое, следовавшее за ним,
Заставило обратить взор на его вершину,
Благодаря неясным звукам, несшимся оттуда.
7. Как сицилийский бык, впервые замычавший
Стонами того (и это было справедливо),
Кто обделывал его своим напилком,
10. Мычал голосом заключенного страдальца,
Так что, хоть и был из меди,
Но казалось, что пронизан скорбью;
13. Так, не имея с самого начала ни выхода,
Ни отверстия в огне, в язык огня
Превращались те горестные слова.
16. Но когда они направили свой путь
Вверх к острию, давая ему то колебанье,
Которым наделял их язык при выхождении,
19. Мы услышали слова: «О ты, к кому я обращаю
Речь и кто говорил только что по-ломбардски,
Сказав: „Теперь уходи, более тебя не беспокою!“
22. Если я, может быть, несколько и запоздал,
Не откажи остаться и поговорить со мной.
Ты видишь, сам я не отказываюсь, хоть и пылаю.
25. Если только что в этот слепой мир
Свалился ты из той сладостной страны
Латинян, откуда я несу всю свою вину,
28. Скажи мне, мир в Романье, или же война;
Ибо я родом с гор, что меж Урбино
И вершиною, откуда истекает Тибр».
31. Я устремлял еще внимание и наклонялся вниз,
Когда мой Вождь тронул меня сбоку,
Произнеся: «Говори ты, это латинец».
34. И я, у кого был уже готов ответ,
Не замедляясь начал свою речь:
«О дух, что укрываешься внизу,
37. В твоей Романье всегда есть и всегда были
Войны в сердцах ее тиранов,
Но войны явной я не оставлял там.
40. Такая же Равенна, как и много лет назад;
Орел Поленты свил в ней свое гнездо,
И покрывает Червию своими крыльями.
43. Страна, которая вынесла долгое испытание,
И воздвигла окровавленную груду французов,
Вновь находится под зелеными когтями.
46. И старый Пес, и молодой из Верруккио,
Столь дурно обошедшиеся с Монтаньей,
Там, где и обычно, обращают зубы в копья[29].
49. Городами у Ламоне и Сантерно
Управляет Львенок Белого гнезда,
Переменяющий партии с лета на зиму.
52. А город, сбоку омываемый Савио,
Как лежит между равниной и горами,
Так и живет меж тиранией и свободой.
55. Теперь прошу тебя сказать, кто ты:
Не будь упрямее, нежели были другие,
И да предстанет твое имя миру».
58. Когда огонь пророкотал некоторое время
На свой лад, острая верхушка его поколебалась
Из стороны в сторону и дохнула следующим:
61. «Если бы я полагал, что отвечаю
Тому, кто некогда вернется в мир,
Пламя это осталось бы недвижным.
64. Но так как никогда из этой бездны
Не возвращался ни один живой, если я слышал правду,
То, не боясь позора, отвечаю я тебе.
67. Я был воином, а затем францисканцем.
Полагая, что, опоясавшись, получу отпущение:
И вполне осуществилась бы моя надежда,
70. Если б не первосвященник, будь он проклят,
Введший меня в прежние грехи;
А как и почему, хочу, чтобы ты знал.
73. Когда я был еще обликом из костей и плоти,
Данных мне матерью, мои дела
Были не львиные, но лисьи.
76. Все хитрости и потаенные пути
Знал я; и так владел этим искусством,
Что до краев земли шла обо мне слава.
70. Увидев же, что я достиг той части
Своих годов, когда каждому надлежит
Свертывать паруса и убирать снасти,
82. Тогда, что раньше было мило, я возненавидел;
Раскаявшись и исповедавшись, я обратился к Богу.
И, о несчастный! мог бы быть спасенным.
85. Князь наших новых фарисеев
Вел тогда войну под Латераном,
Не с сарацинами, и не с иудеями;
88. Ибо все его враги были христиане,
И никто из них не завоевывал Акры,
И не торговал в землях султана;
91. Ни высшего своего служения, ни священных установлении
Не уважил он в себе, ни на мне этого шнура,
Что обычно иссушал опоясанных им,
94. Но как Константин просил Сильвестра
В недрах Соракто исцелить его проказу,
Так просил меня этот, как врача,
97. Исцелить его от лихорадки гордости:
Он спросил моего совета, я же молчал,
Ибо слова его показались мне нетрезвыми.
100. Тогда сказал он: «Не смущайся,
Отныне разрешаю тебя, ты же научи,
Как мне сравнять с землей Палестрину.
103. Небо я могу и запирать и отпирать,
Как тебе ведомо; для этого у меня два ключа,
Коими мой предшественник не дорожил».
106. Тогда серьезные доводы подвигнули меня
Так, что молчать счел я за худшее,
И я сказал: «Отец, раз ты смываешь с меня
109. Грех, в который теперь должен впасть я,
Знай, что большое обещание с малым исполнением
Принесет тебе победу на высоком троне».
112. Франциск явился потом за мною,
Когда я умер, но один из черных херувимов
Сказал ему: «Не уноси его, не будь несправедлив.
115. Ему должно сойти вниз с моими слугами,
Ибо он дал мошеннический совет,
После чего я уж не выпускал его волос.
118. Ведь невозможно отпустить тому, кто не покаялся;
А каяться и желать греха нельзя
Из-за противоречия, не дозволяющего это».
121. О я несчастный! Как я вздрогнул,
Когда он взял меня, сказав: «Пожалуй,
Ты и не думал, что я так логичен».
124. Миносу он меня снес, и тот обвил
Восьмикратно хвост вокруг жесткой спины,
И от великой злобы укусив его,
127. Сказал: «Он из казнимых укрывающего огня.
Поэтому я там, где меня видишь, погибаю,
И в такой одежде шествуя, горюю».
130. Когда он так закончил свою речь,
Пламя с жалобою удалилось,
Свивая в колебании свой острый рог.
133. Мы прошли далее, я и мой Вождь,
По выступу вплоть до другой арки,
Покрывающей тот ров, где платят дань
136. Все, кто внося раздор, приобретает бремя.

1. Кто смог бы, пусть и словами нерифмованными,
Сказать достаточно о той крови и о тех ранах,
Которые я видел, даже повествуя не однажды?
4. Всякий язык, поистине, оказался бы беден
Для нашей речи и для нашего ума,
Которым не под силу удержать столько.
7. Если бы вновь соединились все те люди,
Что когда-то на счастливых землях
Апулии пострадали своею кровью
10. Благодаря троянцам и продолжительной войне,
Принесшей столь обильную добычу кольцами,
Как пишет Ливий, никогда не ошибающийся,
13. С теми, что испытали тяжкие удары,
Оказав сопротивление Роберту Гискару,
И другими, чьи скелеты и теперь еще находят
16. Близ Чеперано, где обманщиками оказались
Все жители Апулии, и у Тальякоццо,
Где без оружия победил старый Алар;
19. И сколько бы пронзенных членов и обрубков
Ни показывали они, это было бы ничто
Рядом с мерзостью девятого лога.
22. Никогда бочка с выломанными частями дна,
Не продырявливается так, как видел я одного,
Разрубленного от подбородка до заднего прохода.
25. Между ног висели у него внутренности,
Виднелись потроха и тот мешок,
Что обращает в испражнения проглоченное.
28. В то время как я воззрился на него,
Он посмотрел на меня и разворотил руками грудь,
Сказав: «Взгляни, как сам я рву себя.
31. Взгляни, как изувечен Магомет:
Передо мною с плачем шествует Али,
Чье лицо разрублено от подбородка до хохла.
34. И все другие, кого видишь здесь,
Сеятели смут и отступничеств
Некогда жили и однако так рассечены.
37. Там позади есть дьявол, что кромсает нас
Весьма жестоко и под удар своего меча
Подводит каждого из этой кучи,
40. Когда мы замыкаем круг скорбного пути;
Ибо раны наши закрываются
Прежде чем подходим мы к нему.
43. Но кто ты, разнюхивающий там нечто с высоты утеса,
Может быть, чтобы оттянуть минуту кары,
Назначенной тебе за то, в чем обвиняешься».
46. «Не смертью он настигнут, и не вина ведет его,–
Ответил мой Учитель, – на мучения;
Но, чтобы доставить ему полный опыт,
49. Мне, умершему, надлежит вести его
В глубину Ада, из круга в круг,
И это верно, как я говорю тебе».
52. Более сотни было тех, кто услыхав это,
Остановились среди рва, чтоб поглядеть на меня,
От изумления забывая муку.
55. «Скажи же теперь брату Дольчино,
Ты, что скоро, может быть, увидишь солнце.
Если он не хочет вскоре последовать за мною,
58. Пусть запасается припасами, дабы подавленный снегами,
Не доставил он наваррцам той победы,
Которая иначе нелегко далась бы им».
61. Поднявши ногу, чтобы дальше двинуться,
Сказал мне Магомет эти слова;
И затем, трогаясь, поставил ее на землю.
64. Другой, чье горло было проткнуто
И нос до самых бровей отрублен,
И у кого было всего одно ухо,
67. Оставшись посмотреть, в изумлении, вместе
С другими, раньше других раскрыл глотку,
Которая снаружи была вся в крови.
70. И сказал: «О ты, кого не осуждает вина
И кого я видел уже наверху в земле латинской,
Если чрезмерное подобие не обманывает меня,
73. Вспомни о Пьере да Медичина,
Если когда-либо вернешься в милую равнину,
Что от Верчелло склоняется к Маркабо.
76. И дай знать двоим достойнейшим из Фано,
Мессиру Гвидо, также и Анджиолелло,
Что если ясновидение здесь не обманывает,
79. То они будут сброшены со своего судна
Благодаря предательству коварного тирана
И утоплены вблизи Каттолики.
82. От самого острова Кипра до Майорки
Не видывал такого преступления Нептун
Ни средь пиратов, ни средь арголидцев.
85. Предатель, что одним лишь глазом видит,
И владеет той землей, которую находящийся со мной
Желал бы никогда не видеть,
88. Пригласит их для переговоров с собой;
А затем так сделает, что о ветре Фокары
Не станут они ни молиться, ни давать обетов».
91. И я ему: «Покажи же мне и объясни,
Если желаешь, чтобы я доставил в мир весть о тебе,
Кто этот человек горького взгляда».
94. Тогда он положил руку на челюсть
Одного своего спутника и раскрыл ему рот
Вскричав: «Вот он, и он не говорит.
97. Изгнанный, он потопил сомненья
Цезаря, доказывая, что готовый
Всегда несет ущерб от ожидания».
100. О сколь мне показался устрашенным
Со своим рассеченным языком в горле
Курион, некогда столь смелый в речи!
103. И один, у кого были отрублены обе руки,
Подняв свои култышки в темном воздухе,
Так, что кровь запачкала ему лицо,
106. Вскричал: «Не забудь также и о Моске,
Ибо я сказал, несчастный! – Сделанное да закончится –
И это было семенем зла для тосканцев».
109. А я прибавил: «И гибелью для твоего рода».
Почему он, приобщая горесть к горести,
Отошел, как человек в печали и безумии.
112. Я же продолжал рассматривать толпу
И увидал нечто, о чем побоялся бы
Без доказательства произнести слово,
11S. Если бы меня не поддерживала совесть,
Добрая подруга, что дает свободу человеку
Под броней сознания его чистоты.
118. Действительно, я видел, и доселе кажется, что вижу
Человека, шедшего без головы, как
Шествовали и другие в скорбном стаде.
121. И отрубленную голову он держал за волосы,
Свесивши ее с руки, подобно лампе,
И она на нас взглянула и сказала: «Горе!»
124. Самого себя сделал он себе светильником,
И было их двое в одном и один в двоих.
Как это может быть, то знает Правящий.
127. Когда он был как раз у основания моста,
То высоко поднял руку держа голову,
Чтобы приблизить к нам ее слова
130. Такие: «Погляди на тягостную кару,
Ты, что дыша проходишь, созерцая мертвых;
Взгляни, увидишь ли другую, столь великую.
133. И дабы ты доставил обо мне известие,
Знай, я Бертран де Борн, тот, что
Молодому королю дал дурные наставленья.
136. Я обратил отца и сына во врагов.
Ахитофель не сделал большого с Авессаломом
И Давидом, злостно подстрекая их.
139. Так как я разделил столь связанных людей,
То и свой мозг, увы! несу отдельно
От его истока, заключенного в этом обрубке.
142. Так исполняется на мне закон возмездия».