Арон Крупп - Со мной ничего не случится
- Попробую. Да, опасность в походах существует, это реальность. Наша задача - преодолеть эти опасности, выйти победителями, но не бежать от них. Туризм - это поединок с трудностями, где выигрыш вроде бы не велик, а проигрыш - смертелен. Но в борьбе с опасностями, в преодолении себя человек делается лучше, добрее, умнее, а человек - это маленькая частица человечества. И если становиться лучше одному - выигрывают все. И в этом смысле, казалось бы, бессмысленность подвигов...
- Меня не устраивает ваша философия. Неужели ты думаешь, что если Кости не станет, меня будет утешать мысль, что он водил в походы людей, которые благодаря этому стали, как ты говоришь, лучше, добрее и прочее.
- Наверное не утешит, но ты смотришь слишком мрачно на вещи, не так уж и велика степень риска: на улицах городов гибнет людей, чем в походах.
- Вы слишком упрямы, чтобы переубеждать вас, но я не хочу, что-бы ты уходил, слышишь, Костя?
- Слышу.
- Ну и что же?
- Давай отложим этот разговор, такие вещи походя не решаются.
Я сейчас хочу станцевать с тобой.
- Хорошо, пойдем.
Я немного успокоилась, так хорошо было танцевать и все, что было за стенами казалось нереально, как будто бы мир ограничился освещенным прямоугольником моей комнаты. И я решила что больше не буду терзать ни себя, ни Костю. Это просто нервы, тревога о будущем. От этого решения опять стало спокойно и хорошо.
- Костя, я виновата перед тобой, но больше я не буду, правда.
- Не говори ничего, все хорошо, скоро мы будем вместе. Я люблю тебя.
А потом был опять аэропорт, и Костя рассказывал о каких-то совершенно незначительных вещах: о типах самолетов, об их особенностях.
У меня в голове смешались все эти ИЛы, АНы, ТУ и другие, а я уже не помню какие. Мне стало совсем грустно и вдруг я расплакалась.
- Что с тобой, Рита?
- Не знаю, просто мне грустно стало. Какое мне дело до этих самолетов? Я знаю только два типа: на одних ты прилетаешь, на других - улетаешь.
- Мы же через неделю увидимся.
- Да, я прилечу к тебе, но этого надо ждать целых пять дней.
- Но скоро мы будем совсем вместе.
- Навсегда?
- Навсегда.
9. Костя Серов.
Неужели они ничего там, в Москве, не поняли? Я же твердо сказал: со спасательной работой покончено, зачем они меня вызывают, я не поеду.
Через три недели у нас с Ритой свадьба, она на совсем переезжает ко мне, это уже решено окончательно. Зачем они душу бередят?
На работе я весь день сидел как побитый, тупо смотрел в схему, ничего не понимал.
- Костя, у тебя что - похмелье?
- Нет.
- Ну, значит, заболел, вид у тебя помятый. Случилось что-нибудь?
- Да нет, просто раздумья всякие.
- Как у вас с Ритой?
- Все нормально.
- Приглашение на свадьбу не отменяется?
- Нет.
Вечером я встретился с Доктором. Он был возбужден, в мыслях он был уже на Полярном Урале.
- Что же делать. Доктор?
- Собирать рюкзак и звонить Рите.
- О чем?
- О том, что свадьба откладывается на апрель, что ты нужен на Севере.
- Я никуда не поеду.
- Звони Рите и собирай рюкзак.
- Пойми, Сашка, я почти год думал об этом, я не могу быть спасателем, даже рядовым. Мне не вытянуть еще раз этого груза. А кроме того, уехать сейчас, когда осталось три недели до свадьбы... Рита этого не простит.
- Если она умная женщина - простит.
- Но я сам не хочу.
- Эх, Костя, я думал, что ты мужчина, который просто устал. Каждый имеет право на усталость, но ты уже достаточно отдохнул. Ты был моим учителем, ты сделал из меня человека, неужели ты не понимаешь, как все это нужно нам всем! Ты должен поехать, ты еще жив, мой командир.
- Я не поеду.
- У нас в запасе три дня. Если тебя так волнует свадьба, прилетишь сюда на день-другой, денег на билет добудем.
- Дело не в этом.
- Костя, я все равно поеду, даже без тебя, но это будет концом всему тому, что почти десять лет нас связывало. Ты дал мне почти все, но это в прошлом. Ты хочешь стать ничем?
- Уходи, Саша.
- Прощай.
Вот такой веселый разговор у нас состоялся с Доктором. А потом я позвонил Рите. Нас соединили через полчаса, которые мне показались вечностью.
- Что случилось, милый?
- Меня опять вызывают на Полярный Урал.
- Нет, Костя, нет! Не уезжай, ты не должен, не смеешь ехать. Я не вынесу этого. Пусть я глупая баба, но мне страшно, я боюсь за тебя. Я даже не говорю о том, что скоро наша свадьба, дело не в этом, но ты же сам говорил, что с Севером покончено.
- Не надо, Рита, меня уговаривать, я и так никуда не еду. Я остаюсь в Минске не с легким сердцем остаюсь, но я подвел черту под прошлым, подо всем, чему отдал последние годы. Сжег корабли. В таких случаях полагается напиться, но сейчас, кажется, я и этого не хочу. Ничего не хочу. Не волнуйся, девочка, теперь нам ничего не помешает быть вместе. В пятницу я к тебе прилечу. А друга я потерял. В прочем, не одного.
- Костя, не надо так убиваться, все станет на свои места. Мы же любим друг друга, разве этого мало?
- Нет, не мало, все хорошо будет. до свидания. Целую тебя.
Вот и все. Все ясно. Только на душе паршиво, как будто потерял что-то очень нужное и теперь не могу найти.
Я сам не заметил как очутился во втором троллейбусе, идущим в аэропорт. Спохватился только когда уже троллейбус ехал по улице Чкалова и до конца маршрута оставалось чуть больше остановки. Ну что ж, аэропорт, так аэропорт.
Только на этот раз аэропорт не принес мне утешение, еще больше разбередил душу. Видимо, почти все аэропорты были открыты, и самолеты улетали во все концы страны один за другим, и один за другим прилетали новые самолеты: Ленинград, Новосибирск, Москва, Гродно, Ташкент...
Смотрел я, смотрел, и ушел в ресторан просто напиться, больше ничего не оставалось делать. Только я выпил первую рюмку, как кто-то хлопнул меня по плечу:
- Здорово! Вот это встреча!
- Женя! Здравствуй, садись, как ты сюда попал?
Женя мой старый знакомый, пилот из Полярноуральска, летел на своем ИЛе-14, в любые места, где было хотя бы какое-нибудь жалкое подобие посадочной площадки.
Сегодня он был в штатском, таким же гостем в аэропорту, как и я.
- А я, брат, уже не работаю там, я теперь испытатель.
- Поздравляю, выпьем за это.
- Спасибо, давай, я здесь в гостях у товарищей, а ты скоро в те края?
- Нет, не поеду.
- Почему?
- После прошлогодней истории не могу возвращаться.
- Понятно. Отстранен от полетов по собственному желанию. С кем не бывает? У меня тоже было. Я ж и раньше работал испытателем, а потом случилось авария, слегка заломался, потом год не летал, потом два года летал на Севере, а теперь вот опять вернулся на испытательскую работу.
- Не тушуйся Костя, это просто бзик, пройдет. Как просто Север не бросают, как не бросают просто так самолеты.
- Не знаю, Женя.
- Точно говорю. Ну, давай, за самолеты! За Север!
- Будь здоров!
- А где твой друг, Доктор?
- Он уезжает на днях.
- Туда?
- Ага.
- Ну, ты тоже не усидишь.
- Я женюсь скоро.
- Это не помеха, то есть я хотел сказать "поздравляю".
А потом разговор стал уже не очень связный, как это обычно бывает, когда есть что вспомнить и есть что выпить.
- Костя, давай сейчас махнем куда-нибудь, например, в Москву или Ташкент?
- Не могу, завтра на работу.
- А жаль, слушай, а ты отпросишься на день - другой.
- Ну, ладно, а что мы делать будем?
- Действительно, об этом я не подумал. Ну, махнем на Север, там товарищи.
- Давай, лучше выпьем.
- Это тоже мысль. Выпьем.
А когда прощались, он вдруг сказал:
- Ты там в авиаотряде, ребятам передай привет от меня.
10. Саша Галкин.
Тундра начинается в семи километрах от Москвы. С начала туман,
в пяти метрах ничего не видно, потом становиться светлее, и наконец откуда-то, сбоку появляется розовое солнце, внизу появляется снежные равнины и розовеющие горы - это почти настоящая тундра, какой ты видел ее много раз, когда выдавались такие погоды по утрам, только до совсем настоящей тундры еще добрых две тысячи верст, просто АН-10 пробил облака и четыре его турбины тянут на северо - восток восемь тонн труб, да нас - четырех случайных пассажиров. Это называется спецрейс номер 34 или 35Л, просто не запомнил, это не так важно, гораздо важнее то, что мы летим на северо-восток и рядом со мной на рюкзаке сидит мой старший друг Костя Серов, с которым я готов идти куда угодно, хоть пешком от Минска до Северного полюса.
Костя все таки перешагнул границу которая разделяет на две части мир. Она коварная, это граница, она проходит через все, через наши дома, квартиры, через нас самих, ее нужно увидеть и решить: по какую сторону ты? Зачем живешь? Что делаешь в этом мире? Для себя или для людей ты? Иногда этот вопрос не разу встает, они либо там, либо - здесь.
Костя колебался, но он не из тех людей которые остаются по ту сторону границы, ему там нечего делать, и он шагнул в тундру. А тундра начинается в семи километрах от нас. Это очень близко.
