Арон Крупп - Со мной ничего не случится
- Иголку в стоге сена ищем, - прокричал мне пилот, - где тут разглядишь чего. Еще хорошо, что погода ясная, а то совсем бы вам худо было.
Я ничего не ответил .Как бы там ни было ,а эту иголку нам все равно надо найти.
- Скоро будет метеостанция. Видишь речку? Это Саньяха. Скоро посадка.
- Готовьтесь, ребята.
- На метеостанции нас ждали
- Когда выходите?
- Сразу.
- Выпейте чайку на дорогу и поедем.
- Спасибо.
В домике метеостанции было тепло и уютно. Тикали часы на стенке, тикали часы на передатчике. Время неумолимо шло. Принесли по-северному крепкий чай, молча выпили. Потом пилоты встали.
- Нам пора.
- Нам тоже. Спасибо, счастливо долететь.
- А вам удачи. Держите связь, но плохо, когда они заняты своим основным делом.
6.Костя Серов.
Подъем на гребень перевала занял у нас половину дня, а там в каменном туре мы нашли записку, оставленную группой Алексеева. Записка была написана четыре дня тому назад. Они были где-то недалеко, поэтому теперь нам особенно нужно было быть внимательными.
Где-то здесь, неподалеку произошло несчастье, какое -неизвестно. Люди столкнулись с чем-то, чего не смогли преодолеть. Возможно, нас ожидает то же, но нам нельзя рисковать собой: несчастье с нами - двойное несчастье.
Впереди лежал крутой спуск с перевала.
- На лыжах здесь не пройдем - снимайте их.
- Может не стоит? Спустимся осторожненько, жаль только время терять.
- А голову терять не жаль? Хочешь лавину подрезать? Сэкономим час-два, а потерять можем все. Пойдем в связках, по двое. Саша, мы пойдем первыми.
Тяжело было пахать этот склон, когда все спустились, полчаса сидели, приходя в себя, потом взвалили рюкзаки и пошли на лыжах дальше.
За спиной на фоне иссиня-черного неба, белела, врезанная в скалы чаша перевала. На склонах висели, казавшиеся снизу неподвижными, языки поднятого ветром снега: там опять начиналась пурга, а здесь, внизу пока было относительно тихо.
С обеих сторон над ущельем, нависли скалы, а еще и скалы были за спиной и впереди тоже. Где-то впереди был еще один перевал. А пока вперед вел довольно пологий спуск, усеянный камнями. Нужно было очень внимательно смотреть под ноги.
Мы катились в низ не более десяти минут и вдруг увидели палатку, она почти до конька была засыпана снегом, прижатая к скале, она была почти незаметна. Нам просто повезло, что мы ее увидели.
Что же там?
Все стояли неподвижно, не решаясь сделать эти несколько десятков шагов, потом оцепенение прошло и все бросились вперед.
- Ребята, как вы там, живы?
Послышались голоса, приглушенные снегом, завалившим палатку.
- Живы! Нас нашли! Это люди!
Быстро скинули рюкзаки, сняли лыжи. Саша вытащил из рюкзака лопатку и начал отбрасывать от входа снег, остальные ледорубами помогали ему.
Я сказал: ставим здесь свою палатку и вторую тоже. Сегодня никуда не пойдем, скоро стемнеет. Еще неизвестно, в каком они состоянии, смогут ли идти. Вызывай, Леня, метеостанцию.
Леня достал рацию и начал настраиваться. Наконец палатка была
освобождена от снега и сразу несколько человек начали расстегивать вход.
Небритые, с ввалившимися глазами они лежали в промерзлых
спальных мешках и смотрели на нас. Алексеев был без сознания. У женщины по щекам катились слезы, она улыбалась и всхлипывала:
- Я знала, что кто-нибудь придет. Я все время ждала и всем говорила. Витя, за нами пришли, - она повернулась к Алексееву,
- Витя!
- Он не отзывался, и она опять заплакала.
- Несчастье какое, что же с ним делать? Спасите его, ему совсем плохо!
- Как все произошло? Рассказывайте!
- Был туман, когда мы спускались с перевала, не хотелось застрять на хребте и мы решили спускаться. Чуть выше отсюда Витя налетел на камень, она всхлипнула, - сломал лыжу и, кажется нога тоже сломана. Я не знаю. Сразу за ним ехал Женя, он тоже тут упал и сильно ушибся. Остальные успели затормозить. Остановились здесь.
А потом пурга двое суток, порвалась палатка, нас стало засыпать. Ребята отдали теплые вещи пострадавшим, а позавчера мороз усилился и обморозились Боря и Саша. Мы отогревались примусом, больше суток не гасили его, а потом бензина осталось совсем мало... Мы бы не
выбрались отсюда сами...
Вот такие веселые были у них дела. Ко мне подошел Леня и тихо шепнул, что связи нет. Только этого нам не хватало.
- Попробуй еще. На всех каналах пробуй.
Мы осторожно перенесли ребят в нашу вторую палатку, зажгли бензиновую печь и стало тепло. Ребята начали приходить в себя: впервые за неделю им было тепло. Саша занялся Алексеевым и вторым Женей. Ну, Саша свое дело знает. Я пошел в нашу палатку на помощь Лене. Мы бились над рацией почти час. И ничего не добились, нам никто не отвечал: горы нас надежно заэкранировали.
- Придется пробиваться самим.
- Тяжело будет.
- Тяжело. Сделаем из лыж нарты, на них положим больных, остальных максимально разгрузим. Все лишнее оставим.
- А что у нас лишнее?
- Да, это тоже верно, лишнего мало. Придется крепко поработать.
Главное - выбраться из гор, а там нас услышат, тогда помогут.
Вход в палатку зашевелился и в проеме показалась Сашина голова.
- Дайте-ка залезть.
- Осторожней только.
- Как дела?
- Плохи дела. Алексеев на грани жизни и смерти, нужна операция.
Второй, как его, Женя, он идти не сможет, кажется трещина в кости. Еще у двоих обморожены пальцы на ногах, ты бы посмотрел, в каком они виде: шкура клочьями слезает. Сплошная романтика: не туристский поход, а полярная экспедиция конца прошлого века.
Остальные - это Гайнуллин и Валя - без явных повреждений, но не блеск, это тоже не бойцы, такая депрессия, как будто они пешком Ледовитый океан пересекали и потеряли на пути половину товарищей.
Ну, а что у вас? Как связь?
- Нет связи.
- Хреново дело. Алексеева за этот рывочек с перевала дисквалифицировать надо... Хотя, его уже жизнь дисквалифицировала. Боюсь, останется без ноги... Это в лучшем случае.
- А в худшем?
Сашка только махнул рукой.
- Жалко парня, и ее тоже. Очень жалко.
- Дайте кто-нибудь закурить.
- Возьми, Саша. Завтра выходим с рассветом. Ты ночуй у них, мало ли что понадобиться.
- Сейчас покурю и пойду. Когда подъем?
- Часов в пять, надо еще собрать нарты.
- Думаешь за один день успеем выбраться?
- Другого выхода нет.
- Да, будем нестись как метеоры, как говорил один дистрофик. Другого выхода нет.
- Ну, я пошел, не скучайте. - Он вылез из палатки.
- Леня, ты завтра дежуришь. Встанешь в четыре часа утра. Еду готовь на всех, на двенадцать человек. А теперь - спать.
- Я помогу Лене.
- Хорошо Вася.
- Что-то в эту ночь спалось: просыпался и опять засыпал. Среди ночи проснулся, зажег фонарь, посмотрел на часы - половина третьего.
Ветер.
Ветер гудел, как паяльная лампа и палатка билась так, что скрипели лыжи, распиравшие ее. Никто пока не просыпался.
Это все. Как теперь выбраться?
Этого я уже не ожидал. Сами мы бы как-нибудь прошли, сами мы
бы и переждать могли, как теперь быть?
Ждать нельзя: парней нужно срочно в больницу. Идти нельзя, пока мы их будем тащить, они замерзнут, а Гайнуллин и Валя тоже нам не помошники. Ну, Костя, думай, тебе решать, в твоих руках жизнь и смерть этих людей. А может, к утру утихнет, хотя здесь так не бывает: уж если закрутит, то не меньше, чем на сутки. А если дальше? Что делать? Столько мыслей и ни одна из них не решение. Ясно одно: идти нельзя - это гибель для нескольких человек. Оставаться нельзя: Алексеев здесь погибнет.
С такими веселыми мыслями я пролежал до четырех часов утра, а
потом разбудил Ваську и Леню. Оба они сразу оценили обстановку, Вася сказал:
-Ну, и погодка сегодня, как в кино. Как идти будем, командир?
- Поживем - увидим, пока надо завтрак готовить. Я помогу вам, все равно не сплю.
Загудели примусы, и в палатку сразу стало теплее. Я захватил кастрюлю и вылез из палатки и сразу набросился на меня ветер, сбил с ног, снег залепил глаза. Я кое-как набил кастрюлю, вырезал несколько снежных кирпичей и передал все это в палатку потом добрался до второй палатки и разбудил Сашу.
- Ну как там погода?
- Дует как в аэродинамической трубе.
- Разожги печь, чтоб теплее было, бензина у нас хватит.
Через час был готов завтрак и тогда мы разбудили остальных. Все смотрели на меня и ждали решения, а его у меня не было.
Первой заговорила Валя:
- Мы все равно пойдем? Да? Ходят же люди в пургу, если очень надо?
- Не волнуйся, Валя, мы что-нибудь придумаем, да и пурга, может
скоро утихнет.
Я-то знал, что пурга утихнет не скоро, и она это тоже хорошо знала.
Но я еще не знал, что ни Валя ни Гайнуллин не смогут пройти эти тридцать километров.
Саша молча занимался больными, в разговор не вступал, у него была своя работа.
- Пока поешьте, а потом будем решать. Сейчас соберем нарты, а когда станет совсем светло, посмотрим как нам идти.
