KnigaRead.com/

Шломо Вульф - Из зимы в лето

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Шломо Вульф, "Из зимы в лето" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

***

Подруга пришла раньше сына Олега. Юлия едва успела покинуть тахту, натянуть парик и сменить халат. Выручила, как всегда, хриплоголосая Лада, вечно простуженная в своей сырой конуре. Тамара, дама без возраста, эффектно позировала на крыльце, как всегда, где бы она ни появлялась - в театре, в электричке, даже в бане у большого начальника, куда Юлию и Тамару как-то пригласила общая подруга скрасить досуг номенклатурных мужчин. О, там-то Тамара блеснула в полном смысле слова с её-то неповторимыми формами, со смелостью в выборе наряда и с непосредственностью, с которой она его как бы нечаянно роняла... Тамара была человеком обширных связей в виде отдела в Доме обуви. В эпоху свирепой борьбы с блатом сохранить власть дефицита могли только асы экстракласса. Партия поставила задачу обеспечить население товарами первой необходимости на уровне мировых стандартов. Вся беда была в том, что нигде, кроме СССР, стандартов в этой области давно не было. А потому-то импортное оставалось притягательнее действительно неслыханно разноообразного и качественного, по сравнению с брежневским периодом, отечественного. Она умело учитывала тайный покупательский спрос на тонкий ручеёк импортной обуви. Когда специальные бригады по борьбе с использованием служебного положения хватали на улице владелицу умопомрачительных сапожек, та всегда могла назвать один из общественных туалетов, где по случаю ей предложила товар незнакомая фарцовщица. Круг Тамары включал, в числе прочего, билетные транспорные и театральные кассы. Юлия, в свою очердь, имела доступ к ювелирному дефициту. Им всегда есть о чём поговорить. Но сейчас Тамара лихорадочно торопится. У неё в руках точно такой же билет "Из зимы в лето", который она достала два дня назад Евгению. "Слушай, ты представляешь, он же не знал, что это на ракете, а потому и мысли не допускает, что ты успеешь на тот же рейс! Быстро на электричку, двадцать минут на сборы... Нет-нет, я и сама сегодня без машины, все дороги занесло. Там, в центре, тоже уже ничего не ходит, даже такси. На метро, потом от "Динамо" пешком, возьми с собой санки для чемоданов, там бросишь. Игра стоит свеч! Он там уверен, что ты здесь... А ты вдруг, в самый момент... Как тогда, помнишь? Ну, стоит?" "Пожалуй... Но как я успею? Он час назад уехал." "На турбоход садятся три тысячи человек. Это на часы работка. А лететь от силы час. Быстро!" Да нафиг мне это нужно, уныло думает Юлия. Охотиться за ним, зачем? Я наоборот хотела от него отдохнуть! Но отказаться нельзя! Эта блядская Тома раззвонит, что я не дорожу Женей, не беспокоюсь о его мне верности, зараза... Нет, не зря она тут суетится вместе со мной с моими купальниками. Значит нам удалось провести всех за нос, все уверены, что мы - нормальныя крепкая семья, которая просто обязана постоянно следить друг за другом... Тут кольнула какая-то стрелка из космоса: отправление ведь из Владивостока, а Дани вроде бы живёт там... Маловероятно, что она за какой-то час встретит в полуторамиллионном городе случайно встреченного в молодости человека, зато какого человека, и как он оказался кстати тогда!.. Тогда Юля была молодым специалистом, выпускницей Института искусств, третий год замужем. Впервые рассталась с подлым нелюбимым Женей, оставив его маме Олежку, чтобы поехать не стажировку в Одессу. Весна в Москве была затяжной, холодной, до самого июня не удалось позагорать, а тут - такое солнце, такое буйное цветение акаций, такие парни, столько красивых девушек... Съёмная комната оказалась в посёлке на плоском песчаном берегу за Лузановкой. Естественно, в первый же выходной побежала на пляж. Но там было полно крикливых матрон с буйными детьми, кипящее телами море и истеричные вопли со всех сторон. Зато в обратную от города сторону тянулись дюны, где было всё более и более пустынно. Она облюбовала распадок между песчаными холмами, сняла лёгкое платье, легла на подстилку, раскрыла книгу и наконец-то подставила своё неприлично белое тело под ласковые ослепительные лучи. Воровато оглянувшись, она рискнула расстегнуть на спине лифчик бикини, оставив его на своих знаменитых на весь институт грудях - предмет настойчивых посягательств десятка однокурсников-художников. Она так и не решилась им позировать ню, даже и при клятвенных обещаниях не только не приставать, но и голову писать с другой натуры... Солнышко пригревало так сладко, что Юлия скоро задремала, а очнулась от прикосновения показавшейся ей ледяной руки к горячей, неосторожно сожжённой солнцем спине. Первое, что она увидела, были какие-то огромные чёрные копыта на песке... Потом она с ужасом осознала, что кто-то осторожно уже вытащил из-под неё лифчик и что она теперь в одних плавках, которые с неё как раз медленно спускают. "Что вы делаете!.. - тонким голосом жалобно крикнула она, судорожно прикрывая груди растопыренными пальцами. - Кто вы?.. Что вам надо?.." "Сначала просто полюбоваться на твоё белое тело, - ответил бас сверху, сопровождая глумливый, с отвратительным смешком тон звонким наглым пошлёпыванием по её уже голым ягодицам. - Потом он тебя приласкает по-своему, а потом я... Повернись-ка пока... Тебя как зовут-то?" "Юля, - неожиданно для себя ответила она. - Я не стану поворачиваться, пока вы не вернёте мне купальник..." "Повернись, повернись, Юленька, повернись сама, тебе же лучше будет, - вступил высокий голос второго. - По-моему, тебе есть чем перед нами похвастаться." "Ну! - крикнул первый, обжигая её спину ударом ладони по свежему загару, выстрелом прозвучавшим в тишине. - Хочешь так же по голой сиське получить, когда я тебя сам поверну?" "Нет, что вы! поразилась Юля. - И по спине ужасно больно... Дайте мне одеться, мальчики... Что я вам сделала?" "Это-то не больно, - сладострасно хохотнул бас. - Больно будет, когда вот так!" Что-то свистнуло в воздухе, и прямо перед глазами Юлии возникла чёрная плетённая змея, которая распорола несколько страниц открытой книги. Ужас какой, подумала она, у них настоящая плеть... Специально где-то заказали! Садисты! Те самые... "неуловимые рокеры", о которых я как раз сегодня утром читала в газете... И не кто-то, а я - в их власти... Будут стегать меня, вот так... "Я долго буду ждать?" - рявкнул бас, сопровождая свой рык знакомым уже свистом плети и такой болью в ягодицах, что несчастная Юлия с хриплым воплем прогнулась в тонкой талии, забыв обо всех приличиях, схватившись руками за разгорающуюся болью попку. "Ну, что я говорил? - радостно уселся второй верхом на поверженную на спину Юлию, пока первый привязывал кисти её разведённых рук за головой к валявшейся сухой ветке от дерева. - Девочка прямо мирового класса! Увидеть такое тело твои поклонники, Юленька, только мечтают. А я вот не только его разглядываю во всех подробностях, но и!.." Она уже видела обоих, затянутых в униформу рокеров, без шлёмов. Бас бы у рыжего, а высокий, с лёгким кавказским акцентом голос - у чернявого. Этот "грузин", как она его назвала про себя, теперь с восторгом мучил её, гнусно расширяя глаза. "Зачем вы это делаете?... - обмирая от боли и стыда спросила она. - Ведь вам ничего... не надо от меня узнать... Зачем же меня так пытать?.." "Ты не представляешь, Юленька, - ответил "грузин", какое это наслаждение - абсолютная власть над другим человеком, который не может тебе ни возразить, ни сопротивляться, только вот так мило морщиться, кричать и крутить головкой, как ты сейчас..." Действительно крутя головой и крича от нестерпимой боли, она видела два прислонённых друг к другу мотоцикла, рыжего, помахивающего своей плетью, нетерпеливо ожидая своей очереди - избивать её пока она, исполосованная и окровавленная не умрёт от болевого шока... И тут она увидела... третьего. Субтильный по сравнению с гигантами-рокерами парень в плавках появился на дюне, подняв над головой огромный камень. Раздался треск разрушаемого металла, ярко полыхнула вспышка, и "грузин" слетел с неё своими копытами вверх от спаренного взрыва двух бензобаков, обдавшего всех троих участников драмы на песке жаром и дымом. Рыжий тоже копошился в песке, лихорадочно поднимаясь, когда в воздухе вдруг мелькнула тёмная тень. Юлия услышала новый отвратительный треск, но уже не металла... Голова рыжего неестественно круто дёрнулась вбок-назад от удара камнем, словно взорвавшись брызнувшей кровью изнутри. "Грузин" что-то верещал, пытаясь на четвереньках уползти отсюда. Он даже стал на колени, умоляюще протянув руки почему-то к Юлии, но получил точный удар третьим камнем в нос и губы и судорожно забился, зачем-то зарываясь окровавленной головой в песок. Парень в плавках спустился к поверженным рокерам, не спеша взял под мышки рыжего, подтащил его к пылающим мотоциклам, прикрываясь от жара обмякшим телом затянутого в чёрную униформу врага, бросил его прямо в костёр и вернулся за вторым. Юля увидела, что так и не разжавшая плеть рука её палача поднялась в дымное небо и бессильно упала в ревущем багровом пламени. "Грузин" был ещё жив и что-то глухо и умоляюще мычал, но беспощадный мститель затолкал и его на костёр. Чёрная фигура сделала там невообразимый кульбит и рухнула, подняв тучу искр. В воздухе омерзительно запахло горелым мясом. Юлию рвало прямо на себя. Она извивалась, неистово кашляя и задыхаясь, но ни встать, ни повернуться не давала ветка. Её спаситель исчез за дюной, потом появился с перочинным ножом и освободил её руки. Она поспешно села, согнувшись к коленям, и стала судорожно рыдать, снова рвать, истерически хохотать. Парень осторожно поднял её за локоть и что-то ласково сказал на незнакомом языке, показывая на море. Она поняла, благодарно кивнула и побежала к воде, сразу падая в волны. Багровая полоса на онемевших было ягодицах взорвалась новой болью от солёной воды. Юлия долго смывала с себя рвоту, снова хохотала и рыдала в волнах. "Иностранец", как она про себя назвала спасителя, положил её одежду, сумочку с аккуратно сложенной подстилкой и испорченной книжкой на песок у самой кромки прибоя и отвернулся, бесстрасно глядя на жуткий костёр. Юлия сразу отказалась даже от попыток надеть лифчик и трусики на истерзанное тело, натянула только платье и робко сказала: "Вы совсем не говорите по-русски?" "Иностранец" обернулся к ней, ласково и хорошо улыбнулся удивительно ровными и белыми зубами и спросил с надеждой: "May be... I dare hope... you speak English, lady?" "Yes! I do indeed! I do very well." "How splendid! - обрадовался "иностранец" и затрещал по-английски: - Нам надо срочно уходить, дорогая! Такой дым виден за несколько километров. Полиция будет здесь с минуты на минуту!.. Нет, нет! Не к шоссе, и не к посёлку... В противоположную сторону. Рэга... Я тоже должен одеться..." Крепко держась за руки, они побежали по воде, чтобы не оставлять следов на песке, вдоль прибоя - в сторону дальнего створного знака на холме. "Меня зовут Юля. А вас?" наконец, спросила она.. "Дани! - радостно крикнул он. - Я беженец из Израиля. Я уже два года живу в лагере вон там, а работаю на мукомольном комбинате. Знаете, - добавил он по-русски, - я оказывался такой тупой валенок, совсем серый и сибирский. Я совсем забывать русский, когда я волноваюсь..." "Волнуетесь? - настороженно сказала Юлия, вспоминая всё, что читала об израильской трагедии в неизменно "объективной" советской печати. - А по-моему, вы так хладнокровно убили двух молодых людей..." "Алоhим!.. Ты считает их... люди! Ты... После всего, что они с вами сделали и, главное, собирались сделать... - перешёл он снова на английский. - Это же те самые рокеры, которых ищет полиция после трёх зверских убийств женщин на пустынных пляжах. Молодые люди..." "Простите, Дани... Вы правы. Просто при мне впервые убивали людей... Вы правы... Меня тоже... убивали впервые! Спасибо вам, спасибо, - она неожиданно и для него, и для себя вдруг упала перед ним на колени и стала целовать его руки. - Простите меня..." "О, как я вас понимаю, Джулия, - мягко сказал он. - Но поверьте, я совсем не профессиональный убийца..." Конечно, ну какой же он профессиональный убийца этот наш Дани! Инженер, доктор наук, специалист по природным и искусственным излучениям. До национальной катастрофы никогда никому и пальцем не погрозил, ню-ню-ню, не то что ударил или убил. Наоборот, он был активным сторонником предоставления арабам равных с нами прав в нашем Израиле. Он был левым, то есть социал-демократом. И если он кого и ненавидел, то своих же правых, еврейских националистов, которые выступали за разделение с арабами путём их трансфера - насильственной эвакуации за пределы той части Палестины, которую они называли Эрец-Исраэль. "Левые были за немедленный отзыв израильских войск и за образование дружественного арабского государства, рассказывал он Юлии. - Воевавшим с Израилем партизанам Ясера Арафата мы предлагали мир-сейчас и экономическую помощь в становлении их равноправной страны на общей палестинской земле." "Они не согласились?" "У нас было правое правительство. Оно не верило ни одному варианту соглашения с "террористами Арафата". Им уже грозила эвакуация в Тунис, когда новый Советский Союз вдруг заявил о своём нейтралитете в израильско-арабском конфликте. Это послужило нам сигналом для ещё более массовых демонстраций в защиту прав палестинцев. А потом... Гражданская война всегда начинается с первого выстрела. Б-г знает, откуда он прозвучал, справа или слева, но евреи перестали кричать на митингах и начали стрелять друг в друга." Что было дальше, Юля давно знала по объяснениям отца. Разгромленные было арабы словно обезумели от радости, что их враги передрались... Когда арабы стали одерживать верх над всеми евреями, верными и неверными, правыми и левыми. "Только Советы выступили против геноцида евреев. Запад просто промолчал... - горько заключил Дани. - Антисемитам вообще не нужна команда убивать евреев, им не надо даже разрешать, им надо просто не запрещать. Так было в Царской России, так случилось и здесь..." "А арабы? Вы же не сделали им ничего плохого, наоборот, боролись за их права?.." "А что плохого сделали вы этим... которых вы назвали даже после нападения на вас "молодыми людьми"? Нет, Джулия, палестинцы не стали на нашу сторону в нашей войне с правыми. Это мы по наивности думали, что повторится война Севера и Юга в США, когда негры массой вступали в армию северян против конфедератов. Арабы не стали играть роль негров, за которых мы их принимали... Они, как я поздно понял, стали играть свою роль - роль арабов! Они как-то вдруг стали беспощадно убивать всех евреев по всему Израилю." "А Запад?" "Рейган решил, что мы снюхались с коммунистами, тем более, что мы, левые, воевали с "Интернационалом" и под красным знаменем и побеждали правых. Будь евреи едины, как в в прошлых войнах, мы бы легко справились не только с палестинскими погромщиками, но и с вторгшимися к нам недобитыми арабскими армиями. Но мы ещё не остыли от боёв друг с другом, мы ещё страстно обсуждали никчемность нашего неприлично правого премьера с его "манией величия" и "польской ментальностью", когда начались погромы по всем городам, где годами жили с нами добрыми соседями "израильские арабы" и когда массой хлынули на нас с ножами не блокированные в Бейруте палестинские партизаны, а именно "мирные" палестинцы. Когда в Израиль вторглись сирийские, египетские и иракские танки, страна была уже деморализована гражданской войной, парализована умелыми диверсиями на наших автострадах и отравленными или отрезанными источниками воды. Как только мы осознали, что творится, нам оставалось только быстро научиться убивать палачей, убивать не раздумывая..." "А ваша семья?" "Моя дорогая жена была на восьмом месяце... Она должна была, наконец, родить мне мальчика, - заплакал Дани, садясь на песок у ног тут же присевшей и зарыдавшей с ним Юлии. - Представляете, мальчика, братика моим трём девочкам... Я так готовился к празднику брит-милы... Когда я вернулся домой с фронта, я даже не понял, чем заполнены все комнаты моей квартиры, я даже не опознал во всём ЭТОМ фрагменты человеческих тел... Я не мог даже похоронить их... моих дорогих, таких добрых, образованных и разумных папу с мамой, моих девочек, мою Юдит с моим мальчиком ещё без имени... Они сожгли папу и маму вот так же - на костре из нашей домашней библиотеки. Там была знаменитая монография Йони Кэна, моего отца, "Мир прорастает только на ниве доверия" - об истории арабо-еврейских добрых отношенийнастольная книга наших левых, переведенная на все языки, включая арабский... Те, кто убивали папу, знали, кого они режут, но только смеялись над его заблуждениями! Мне же оставалось только одно УБИВАТЬ... Как ни странно, оказалось, что я и это умею делать лучше других. Но было поздно. Надо было не допускать катастрофы, а не бороться с её последствиями. Надо было противостоять врагам решительно и жёстко тогда, когда у нас ещё была армия, а у них - не было... А не считать наших палестинцев обитателями хижины дяди Тома, неразумными и ущемлёнными судьбой "молодыми людьми"!.. Они же были совершенно свободны от мук совести в отношении нас, как те, кто горит сейчас на костре из их мотоциклов. Ни о какой конфедерации в Палестине, ни на каких условиях они и говорить не хотели, обезумев от крови и безнаказанных убийств. У них были на лбу повязки, даже у детей, с надписью на арабском "Убей еврея!" И на повязку они кровью наносили полоски - по числу жертв - любого пола и возраста. Я видел, как они стреляли из огнемётов по женщинам и детям, согнанным со всего города на берег, где даже нальзя было зайти в воду из-за прибоя и острых камней. Стреляли войска из всех стран - даже из Пакистана и Афганистана, даже из Ирана и Ливии. А нас было всего три миллиона, включая сотни тысяч способных только молиться мужчин, наших бесчисленных ироничных и амбициозных стариков и старушек, наших умненьких, раскованных и балованных детей, наших нежных и беззащитных, как вы, Джулия, прекрасных наших девушек, с которым делали то же, что делали и собирались сделать ваши фанатики..." "Но вы же эвакуировались?" "Это была не эвакуация... Это был трансфер - трансфер евреев по-арабски... Порт был разрушен дотла, город пылал, горели пришедшие за нами суда на рейде. И не было НИ ОДНОГО военного корабля, кроме нескольких наших, уже левых и правых вместе... Но что они могли сделать против всех арабских флотов и армий?.. Потом, когда нас почти не осталось, мы увидели с горы, где держали круговую оборону еврейских кварталов, две эскадры. Это подошли одновременно корабли Шестого флота США и вашего Черноморского флота. Они своими пушками и самолётами помогли нам хотя бы оставить этот ад... Да, мы все, способные носить оружие... мы тоже убивали! Мы слишком долго были преступно добрыми... Вот так я за три недели и превратился из кабинетного учёного в профессионального убийцу, Джулия. Умелого и беспощадного!" "Да уж, - глаза Юлии засияли. - Двух таких могучих монстров, каждый как два Дани, за полминуты! Дани, вы - настоящий герой! И действительно умелый! Надо же, сначала разгромить их мотоциклы!" "Это вышло случайно, - заметил Дани. - При такой жаре бензин, как правило, не взрывается даже от искры, попавшей в проломленный бак. Это только в кино машины и мотоциклы вспыхивают от любой пули..." "Неважно! Ведь надо же было сообразить , что они просто потеряют разум уже от самого факта нападения не на них, а на мотоциклы - самую любимую часть их существа, самую надёжную часть их смертельного оружия, Дани... Я так рада, что вас встретила! Хотите, поедемьте ко мне..." "С огромным удовольствием, Джулия, но только... домой вам надо вернуться как можно позже. Кто-то мог видеть, что вы пошли одна загорать, и заподозрить, что это были именно на месте событий..." "Ну и что же? Я свидетельница и пострадавшая. Мне-то чего бояться?" "Джулия! Такие наглые бандиты просто не могли совершать подряд столько убийств без могущественного покровительства. Они не зря никого и ничего не боялись... Нас с вами запросто сделают нападавшей стороной. Особенно меня, как иммигранта. А пока попробую-ка я хотя бы издали оценить ситуацию." Он ловко поднялся на створный знак. Вокруг всё ещё густо чадящих чёрным столбом дыма в голубое небо мотоциклов толпились казавшиеся крохотными отсюда фигурки людей. Стояли три милицейских "газика", разъяренно носились с десяток мотоциклистов. Грохот их моторов был слышен как если бы они были рядом. На близлежащем шоссе стояло множество машин. Как всегда, на кровь м смерть сбежались сотни зевак. Совсем не та будничная милицейская работа, что идёт в пустынных дюнах после обнаружения очередного изуродованного до полной неузнаваемости, а потому неопознанного и никому не интересного женского трупа... На автостанции степного села, куда решились, наконец, выйти Дани и Юлия, было тихо и пыльно. Они остановились в сторонке, с улыбкой отклоняя предложения женщин со скамеек под навесом занять свободные места в тени. Дребезжащий запылённый сельский автобус промчался, не останавливаясь, мимо кишащего рокерами места происшествия и привёз неизвестных героев дня в центр огромного города. И до позднего вечера не улицах и в парках всегда праздничной роскошной Одессы можно было видеть уже привычную здесь красивую пару - израильский беженец с русской девушкой. Если они чем и отличались от других подобных пар, так это тем, что девушка, бесстыжая, ходила со своим кавалером всюду явно без лифчика и почему-то нигде не садилась, даже в кафе-мороженном и в полупустом трамвае до Лузановки. "Ой, как я устала!..- наконец, упала она в своей комнатке на кровать лицом вниз. - Так всё горит..." "Вы позволите обработать... ваши раны? неуверенно спросил Дани, когда они заперлись. - Я купил всё необходимое..." "Умница вы мой, - глухо сказала она в подушку. - А я думаю, чего это вы во все аптеки заходите... Конечно, обрабатывайте. Не звать же чужих... А меня вы там уже видели..." Обработка закончилась таким сексом, какой обоим и не снился. И продолжался этот пир двух поруганных душ и молодых тел всю неделю, пока Юля была на стажировке. В городе был, между тем, неслыханный скандал. Кто-то, представляете, зверски убил двух прекрасных молодых людей, к тому же сыновей второго секретаря горкома и зама начальника КГБ. Бедные мальчики поехали себе к морю покататься на мотоциклах, а их не только забили камнями злобные хулиганы, не только подожгли их мотоциклы, но зверски сожгли их самих на бензиновом костре - двух студентов-отличников, активных комсомольцев, чемпионов по мотоспорту. Их хоронила вся мотоциклетная Одесса, все последователи великого Уточкина - славные и благородные одесские рокеры. Закрытые гробы везли на колясках, вокруг ревели мощные "Явы" и "Уралы" с мужественными парнями, затянутыми в чёрную кожу и копыта, с куполами шлёмов на головах. На кладбище был салют сводного батальона войск КГБ СССР и клятвы молодых людей найти гнусных убийц и отомстить. Помертвевший от горя гэбэшный полковник сказал, что для него теперь дело чести всей его жизни найти и обезвредить банду преступников, невинной жертвой которой стали эти светлые наивные, такие добрые и доверчивые мальчики... Юлия и Дани стояли в толпе зевак, слушая душераздирающие речи о том, каких светлых людей потеряла любимая Родина. Дани обнаглел и, вытирая глаза платком, положил цветы к могиле. "Этих я пришиб во-время, - шепнул он, вернувшись к прячущей улыбку Юлии. - Жаль, что тех не успел..." Потом он провожал её на переполненном вокзале, совал в руки цветы, что-то горячо говорил на своём певучем непонятном иврите и без конца целовал её глаза, почему-то только глаза. Она проплакала всю ночь, но даже на Киевском вокзале столицы, где её, в её Зиме после короткого Лета, встречал и дежурно целовал в щёчку постылый муж, на глазах её всё ещё было тепло нежных губ доброго несчастного смелого её Дани... Горячий израильтянин так зарядил её своей стратью, что она впервые изменила свой клятве мести и устроила несчастному Жене "пир богов", как он назвал их отношения. Целый месяц Евгений ходил как в бреду от неслыханного для него секса с фригидной вроде бы женой. Верный своим приоритетам, он даже не пытался понять причину её пробуждения, а заодно и природу странного свежего шрама поперёк нежных выпуклых ягодиц своей жены, появившегося после её стажировки в ту же злополучную Одессу. Она объяснила, что случайно села в трамвае на косу, положенную на сидение пьяным дачником. Что же, это объяснение, правда без последующего внезапного и бурного проявления её женской природы, казалось правдоподобнее любого другого. Тем более, что она скоро снова взяла себя в руки и вернула себя и мужа в их вечную Зиму...

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*