Шломо Вульф - Из зимы в лето
***
На выходе из лифта четверо стюардов ловко вручали пассажирам маршрутные карточки, чтобы найти свою каюту в лабиринте плавучего мегаполиса. Евгений придирчиво оглядел своё временное жилище и не нашёл ни одного изъяна. Тепло, уютный полумрак, за шторками большого окна - огни какого-то незнакомого города, отражённые в глянцевой воде - меняющиеся по желанию пассажира или автоматически слайды. Ага, значит, естественного окна из моей каюты нет, почти обрадовался избалованный придира. Но его умилили стилизованный под старину торшер с позеленевшей бронзой, ковёр с приятным орнаментом, цветы, даже сигареты у пепельницы на полированном журнальном столике и подсвеченные бутылки в приоткрытом баре. И, к тому же, потрескивающий камин, электрическая сущность которого умело скрывалась и естественным цветом дотлевающих поленьев и даже специфическим лёгким запахом дыма. И мерцающие словно от ветерка электрические свечи на полке камина легко пахли ладаном. Чемоданы, сданные на причале, уже стояли в их отделении в стенном шкафу. Евгений переоделся в домашнее - пижаму с замшей и с кистями - и присел на стилизованную под мрамор скамеечку у излучающего тепло камина. Ещё бы щипцы и - туши свет! - умилялся он от неслыханного советского сервиса. Беспокоила только одна мысль - кто будет соседом в этой двухместной каюте. Достаточно поселить сюда какую-нибудь свинью, чтобы вся эта техническая эстетика, все эти милые ухищрения стали только раздражать... В ответ на его тревоги раздался осторожный стук в дверь и появился сосед. Его энергичное лицо показалось Евгению знакомым. "Натан Поляковский, - веско и дружелюбно представился породистый господин, которого просто язык не позволял назвать гражданином или, того хуже, товарищем. - Рад быть вашим сожителем, если вы не возражаете..." "Тот... самый? - глупо улыбался Евгений. - Народный артист?" "И именно поэтому всё ещё Натан, - пристально вглядывался в собеседника знаменитый маг. - А вы?" "Я - простой научный сотрудник. Евгений..." "Евсей, короче говоря, так? Вы не возражаете, если я вас по вашему возрасту буду называть просто Женей?" "Что вы, Натан..." "Просто Натан. Можно Толей, как было принято... у нас..." - помрачнел он. Ре-репатриант, понял Евгений. "Я как раз сидел тут и думал, - засмеялся он, - кого мне Бог пошлёт в соседи. Знаете, как в поезде..." "Ещё бы! - страстно перебил его великолепный Натан, не привыкший, как все питомцы нашего племени, дослушивать собеседника. - Мне ли не знать! Полжизни в пути. Но на судне я впервые. Итак, вы учёный? И в какой же это области?" "Прикладная математика. Я разрабатываю..." "А хобби? Я ведь ясновидящий, знаете ли... Как-то выступал на закрытом концерте для... Так там все только и думали о том, как одной, ну очень красивой красивой даме досталось от грозного мужа!.. Уж не вы ли нашалили с вот этой фотографией?" Он вдруг достал из портфеля злополучный номер "Плейбоя" со знакомой фигуркой на обложке. Жена генерала радостно сияла голубыми наивными глазками на любующихся её прелестями мужчин, раскинувшись на просторном голубом покрывале с пушистым котёнком на главном месте. Одной рукой она словно готовилась отшвырнуть живые трусики прочь, а другой пощипывла себя за розовый сосок. До чего же хороша неверная боевая подруга, и не захочешь, а простишь её подлое бесстыдство!.. Что мы, в самом деле, чекисты какие-нибудь, чтобы такую прелесть так грубо обидеть?.. Даже в мыслях, верно? Ну сфоталась тайком, ну переправили негатив классовым врагам на радость... У неё что, убыло? Наоборот, сам же, козёл с Лубянки, этой же фоткой любуешься. За что же?.. Во, зараза беспардонная, генерал этот хренов, правда? "Ещё бы! - тут же согласился ясновидящий Натан. - Ему бы наоборот гордиться, что его супругу на первую страницу такого неприступного издания поместили. У кого ещё такая мировая знаменитость в постели? Тем более, всё очень даже пристойно, опять же, пока котёнок на месте. Он её там не поцарапал ненароком? Я имею в виду котёнка..." "Не помню, - совсем смутился беспардонный фотограф под весёлым взглядом мага. - И вообще... с чего вы взяли... Там был совсем другой фотограф." "Я-то знаю, что другой, - захохотал Поляковский, - а вот вам, математику, откуда эта история известна? Ну-ну, не хмурьтесь... Меня, знаете, столько раз закладывали, что я сам просто не могу себе позволить выдавать кого-то. Позавтракать, кстати, не желаете? Ведь, как ни странно, утро уже. А первыя трапеза бесплатно. Ох, и воспользуемся же, а?" Ближайший из ресторанов был почти рядом. Здесь была застеклённая стена, за которой сверкал и переливался огнями Владивосток с восходным заревом над Орлиной сопкой, тенями у её подножья, змеящимися и мерцающими световыми дорожками от береговых фонарей на воде. В центре зала тоже за стеклом плескалась вода - там был палубный бассейн. Новых друзей тут же проводили к свободному столику у самого окна. Теперь они словно парили на высоте над озабоченными буксирами и чёрной водой бухты. В глубине полутёмного зала Евгений увидел уже знакомую семью. Их тоже встретили и проводили за соседний столик. "Ваша старая знакомая, - без вопросительных интонаций тихо произнёс маг. - А с ней субъект, которого я бы не хотел встретить никогда в жизни..." "Этот еврей? - удивился Евгений. - Вы же, насколько я знаю, ленинградец, а он местный. Где могли пересекаться ваши пути? Он актёр что ли?" "И ещё какой! - сжал зубы Поляковский. - Из-за этих актёров рухнула такая замечательная страна, с таким светлым будущим, с такими надеждами всех наших соплеменников по всему свету... Он не еврей, Женя. Он - израильтянин. И не просто израильтянин, а так называемый левый интеллектуал. Именно они и распустили наших арабов, не дали нам, едва вступившим в израильское общество, но сразу почувствовавшим смертельную опасность, исходившую от двоюродных братьев, принять активное участие в защите своей исторической родины. Они сделали всё, чтобы отсечь нам путь в общество той страны, куда мы переселились...Его папаша был главным идеологом интеграции в израильское общество не алии из СССР, а арабов из Иордании, Сирии и прочих, претендующих на Эрец-Израель и называющих себя палестинцами. Когда же выяснилось, что мы на стороне правых и что правые с нашей помощью набирают силу, они, эти еврейские большевики, начали просто стрелять в нас. И первыми побежали из страны, когда восстали их подопечные, взорвали все двухъярусные дорожные развязки, парализовав тем самым движение в стране, отравили источники водостнабжения, начали теракты, перешедшие в массовый погром по всем городам..." Евгений едва слушал актёра. Всё это его вообще мало касалось, какие-то там где-то там разборки. Ну, нет больше Израиля, мало ли малых стран и народов исчезли с карты мира в наш динамичный век? Проехали, как говорится, чего ворошить старое? Вернули тебя, Натан ты наш Поляковский, на истинную твою Родину, билет дали на турбоход "Родина", сиди и радуйся жизни. Тем более, что твои вожделенные израильтяне на своей, а не на твоей, родине сразу сделали тебе глубокий клистир. Чтоб не забывал, чей ты народный артист! И чего ты после всего этого так волнуешься, дурак старый, вон козлиные губы дрожат, Мефисто ты наш доморощенный... А меня совсем другое беспокоит: Света не сводит глаз с нашего столика, но смотрит не на меня, своего бывшего оракула и возлюбленного, а на того же что-то всё ещё возбуждённо толкующего мне знаменитого Поляковского. Наконец, она что-то шепнула своему изящному мужу, тот блеснул одновременно очками в тонкой оправе и приятной улыбкой, кивнул, благожелательно глядя на Натана. Девочка, напротив, таращилась почему-то только на Евгения. Света поднялась, красиво изогнувшись над стулом дочери. Евгений почувствовал знакомый жар в груди, как тогда, когда каждое её новое движение вызывало его восхищение. Полузабытой своей восхитительно лёгкой походкой она приблизилась к их столику и сказала своим неповторимо приятным голоском: "Вы не помните меня, Натан Маркович?" И - никакого внимания своему бывшему Жене, надо же... "Я всегда помню всё, - важно ответил маг. Он поднялся, приложился губами к смуглой узкой ручке и жестом пригласил даму сесть с ними, предварительно отодвинув стул. - Мы как-то ехали с вами в одном купе из Ленинграда в Одессу, верно? Я был в отчаянии: вы всё внимание уделяли моему спутнику и коллеге по Ленконцерту Муслиму Саидову. Это знаменитый такой певец, - начал он было пояснять Евгению, но осекся, внимательно взглянув на своих собеседников. - Вам Света рассказывала эту историю, Женя?" "Откуда вы знаете?" - почти хором спросили бывшие возлюбленные. "Я - Натан Поляковский, - спокойно ответил он. - Этот Муслим, представляете, тут же в купе сделал Светочке предложение руки и сердца..." "А я чуть было не согласилась, - смущённо засмеялась Света, мило покраснев. - Но Жене, насколько я помню, я эту историю не рассказывала." "Вам было не до того, верно? - тихо спросил Поляковский, кладя обе ладони на руки Жени и Светы под тревожным блеском очков с соседнего столика. Впрочем, у вас будет время для воспоминаний. А пока следует из вежливости пригласить вашего мужа и вашу дочь, так?" Он поднялся, отошёл к чужому столику, потом сделал жест официанту и вернулся обратно уже с Дани и Катей. Дмитрий Козлов настороженно вглядывался в классически мужественного Евгения, пока Катька возбуждённо шепнула: "Спокойно, Дани, ты лучше... Самец какой-то, не более того... Я таких в классе даже не замечаю. Одна извилина и та ниже пояса. Но осторожно бабам такие нравятся!" "К-катька!.." "Да брось ты, Дани! Ты же сам меня учил, что по твоему любимому Споуку у человека нет возраста, есть только возрастная ролевая функция. Вот я временно и перешла на другую роль, чтобы самец у тебя маму не увёл. Савланут, хавер..." "Тихо ты, Поляковский знает иврит. Тут наш с тобой номер не пройдёт..." "Я рад, что вы уцелели, - сказал Дани, когда закончились взаимные представления. - Как вам это удалось?" "Я жил на Адаре, в Хайфе, - глухо сказал Натан. - А там не то с постройки, не то потом каждый дом устроен как крепость против ваших милых друзей- арабов, Дани. Мы не впускали их в подъезд почти неделю, без воды и еды, почти без оружия, пока не увидели на улице морскую пехоту Чёрноморского флота. Они проводили обитателей нашего дома, включая меня и мою семью, в порт и посадили на "Грузию", которая стояла у разбитого причала. Я едва на потерял свою семью из-за ваших, Дани, глупых иллюзий, в то время, как вы..." "Все родные Дани были растерзаны во время погромов, все, Натан Маркович, - тихо сказала Света. Неужели вы, Натан Поляковский, этого не чувствуете? Если же вы, всё зная, можете ему напоминать это в такой..." "Простите, Бога ради, - густо покраснел маг. - Просто ваш Дани обладает интеллектом, как минимум равным моему. Это случается крайне редко, но с людьми такого склада я всегда попадаю впросак. Простите меня Дани... Мне очень жаль, беэмет, ани мицтаер меод, - горячо добавил он на иврите. - Слях ли..." Дани молча вытирал салфеткой слёзы, положив на скатерть очки. Света держала свои пальцы на его руке. "Мама, папа, по-моему, мы движемся, - звонко сказала Катя. Слушайте! Точно, мы едем! Ура!!" За окном величественно разворачивался всей своей панорамой огромный город. Буксиры внизу с ревунами разбегались от торпедообразных корпусов. Турбоход набирал скорость, оставляя позади причал за причалом необозримого порта, прошёл под подвесным мостом над Босфором Восточным, обогнул Русский остров, вошёл в сплошные льды и мягко просел, погружая корпуса. Тотчас те же сопки острова понеслись назад, льды засверкали на восходящем солнце тысячами огней, разворачиваясь назад замёрзшими фарватерами, пока не сменились ослепительно синим морским простором за окном, постепенно охватившим весь мир до горизонта. Все молчали, не в силах оторвать глаз от великолепия Японского моря с его неповторимым цветом и величественной панорамой волн. Между тем, принесли заказанные блюда. Дани ёжился, глядя, как за их еврейским столом Женя мажет свиной печёночный паштет на хлеб с маслом, кладёт сверху сыр и запивает это безобразие кофе с молоком. Натан тоже и не думал соблюдать кашрут, а Света вообще увлеклась икрой, то красной, то чёрной. Женя с изумлением наблюдал, как Дани и Катя прочитали короткую молитву, как Дани перед трапезой надел кипу, а Катя лёгкую косынку. Натан заставлял себя не морщиться, глядя на это полузабытое "мракобесие", но не удержался, чтобы спросить: "И давно вы так?.." "Левые тоже соблюдали традиции, - спокойно ответил Дани. - В конце концов, мы ничуть не меньшие евреи, чем ваши ортодоксы..." "Ещё бы. Арабы тоже обратили на это своё пристальное внимание, - не удержался Поляковский. - Нет, чтобы вам всем понять это чуть раньше! Плыли бы мы сейчас на теплоходе ЦИМа куда-нибудь на Майорку..." "А ты, Женя, чем занимаешься? - обратила, наконец не него своё благосклонное внимание Света. - Ты женат, есть дети?" "Сын, Олег, ровесник вашей Кати. Я математик, работаю в МГУ, в Институте прикладной математики. Занимаюсь шагающими роботами для Сибири." "Ой, - взвизгнула Катька. - Дядь Жень, расскажите нам. Знаете, как нам интересно! Мы с папой заядлые изобретатели. Робот у вас и по лестницам шагает?" "Что ты, Катенька, - засмеялся Евгений, увидев, как содрогнулась Света от звука его смеха. - Он огромный, двести тонн несёт на себе. Имеет две ноги смоделирован с человека. Бедро имеет длину десять метров, а телескопически выдвигающаяся голень - семь метров. Так что его шаг в автоматическом режиме - около пятнадцати метров. При одном шаге в секунду его номинальная скорость по тундре около сорока километров в час." "А дороги? Или он прыгает с кочки не кочку? - горела Катя. - Или ему надо делать искусственные кочки из бетона? " "Вечная мерзлота прочнее бетона, а потому..." "А твоя жена? - спросила вдруг Света. - Она красивая?" "По-моему, очень даже, -неожиданно ответил маг. - Я думаю, и её пора позвать за наш столик, а то бедная Юленька совсем извелась там одна, высматривая, кто тут у нас сидит с её таким импозантным мужем." "Что? поразился Евгений. - Юлия? Здесь? Инкогнито?" "И, как мне кажется, не в первый раз, - наслаждался собою Натан Поляковский. - Ведь, если я не ошибаюсь, все ваши семейные беды, любезнейший Женечка, начались с того, что она вас застукала в Одессе с вот этой самой Светочкой. Мало того, по-моему, вам Дани, тоже будет что вспомнить на этом турбоходе..." Дани, только начавший было бурно ревновать, похолодел и поддался назад, напряженно следя за скользящим сценической походкой магом. Поляковский уже склонился над дальним столиком, где ему улыбалась эффектная дама. Он взял её поднос и двинулся в обратный путь, ухитряясь поддерживать Юлию под локоть. "Глазам не верю, - севшим голосом произнёс Евгений, поцеловав жену в щеку. Уже по тому, как он это сделал, Света поняла, что это за любовь... - Как ты успела?.. И - почему не сказала?.." "Не бойся, - проворковала Юлия, поправляя мех на обнажённых плечах. - Раз уж вы тут все и всё знаете, то могу тебя, Женя, успокоить: на этот раз всё вышло действительно не по моей воле и достаточно случайно. Томка втравила меня в этот круиз, всучила билет и едва не вытолкала из дома. И выходит не зря... Опять ты со своей... Как тебя хоть зовут, счастье ты моё?" "Света, - ошеломлённо ответила несчастная Ора Козлова. - Но я, собственно, ничего не понимаю..." "Мало того, - мягко прервал разговор Поляковский. - Боюсь, что и вы, Юленька, пока далеко не всё понимаете. Вы бы хоть взглянули сначала на мужа этой вашей роковой соперницы. Пока ваш гнев не разгорелся..." Тут пришла очередь грозной Юлии, всю жизнь мечтавшей "выцарапать той её бесстыжие глаза", ошеломлённо опуститься на стул. Рядом с "роковой соперницей" ей смущённо улыбался тот самый Дани, ради которого она и не выкинула путёвку - тайком от настырной Томки... Света, в свою очередь, похолодела, переводя взгляд с такого положительного своего иностранца, на эту мегеру, как она тотчас окрестила Юлию. Ни-че-го себе, толчки, думала она. Из огня да в полымя. Сейчас выяснится, что и этот ужасный маг тут не случайно... "Дядь Жень, - вдруг встряла в напряжение Катька, обгладывая куриную косточку. - А ваш Олег красивый? Похож на маму, да?" "Да. - растерянно ответила Юлия. - Пожалуй, больше не меня, чем на отца, а что?" "Да не, я имею в виду на мою маму." "Чего это вдруг?.. Она у вас что, дефективная?" "Не надо, Юленька, - коснулся её дрожащей руки Поляковский. - Девочка, конечно, придуривается. Или намеренно провоцирует, в её возрасте это самый смак, но, между прочим, если у них были сильные чувства, то ребёнок одного из, скажем так, возлюбленных..." "Любовников, - мстительно поправила "дефективная" Катька. - Дядя Женя был маминым любвовником, так? А потом у него родился сын, верно?" "Замолчи, Катя, тебе не пять лет, - отчаянно пыталась взять себя в руки Света. - Люди действительно подумают, что ты у нас дурочка..." "Тогда и дядя Натан дурак, - парировала девочка. - Он же только что сказал, что..." "Дани, вы действительно знакомы? - неожиданно для себя спросила Света при всех то, что решила было выяснить наедине. Ты с ней... встречаешься во время твоих бесчисленных командировок в Москву?! - понесло вдруг скромную Свету, мгновенно превратившуюся в одесскую гултайку. - Ты меня водишь за нос?.." "Отвечай, Юлия! вызверился весь красный Евгений. - Коль уж вопрос задан..." "Вот это цирк! - восторженно визжала Катька. - Прям лучше, чем в кино - любовник на любовнике и любовником погоняет! Колись, Козлов, а то тебя мамка сейчас прямо сквозь окно в океан вышвырнет, смотри, у неё аж ноздри побелели, а ты знаешь, что такое наша тихая мама на боевой тропе... Юля эта от неё будет весь круиз в туалете прятаться! Так было или не было, папа? А то тётка она симпатичная, бюст не хуже маминого, а для тебя в этом нашем органе - смысл жизни." "Катька!!" "Стойте, - каким-то не своим, сценическим голосом перебил ссору Поляковский. - Всем - молчать... Сцепите руки... Кому я сказал, Катя? Вот так... Дыхание через нос... Катя, закрой рот!" "У меня полипы." "Я те дам полипы. Все готовы? Выступает народный артист СССР Натан Поляковский. Психологическая картинка "Рокеры и герой..." "Дани... Неужели это действительно был ты? Ни за что бы не подумала, что ты способен на такой мужской поступок! И всё это было задолго до знакомства со мной... И больше ты не видел её ни разу?.."- Света и не заметила, что во время гипнотического сеанса они с Катей повисли на бледном Дани, до крови вцепившегося ногтями в свои кисти. "Простите меня, тётя Юля... - гладила Катя руку потрясённой воспоминаниями Юлии. - Я не дурочка, я действительно придуривалась, чтобы мою маму от вас защитить... А вы такая... такая красивая, такая беззащитная! И такая гордая... Я бы так не смогла. А папа..." "Я тобой горжусь, Дани, - повторяла Света, целуя мужа так, что он только успевал ловить очки. - Но вы действительно больше не встречались?" "Увы, - бледная до синевы после вновь пережитого ужаса Юлия свер-кнула на мужа глазами. - И рада бы, да надо и честь знать..." "Честь, - прохрипел поражённый увиденным Евгений. - Честь... Так вот ты на какую пилу села! Я сразу понял, что это след от нагайки, только не мог и вообразить, кто бы это мог тебя так стегнуть, до мяса, и даже бельё не подпортить и кровью не запачкать. Я всё тайком проверил. Но чтобы Юлия позволила себя так сечь, да ещё голую... Дани, спасибо вам большое. Жаль, что меня там не было." "Тебя! - истерически захохотала Юлия. - Тебя!? Тебе жаль, что тебя там не было!.. Да ты бы тут же вступил с ними в мирные переговоры, после чего эти парни запросто бы тебя распяли на второй палке - рядом со мной! У каждого из них рука толщиной с твоё бедро... Дани только потому отбил меня, что УМЕЕТ УБИВАТЬ, ЕСЛИ НАДО! Сначала убить, а потом думать, что было бы, если бы не решился... Мы все против него щенки. Включая моего могучего мужа. Это были такие монстры, что любое колебание, секунда промедления означала мучительную смерть любому другому. Любому, но - не Дани!" - она вдруг выхватила его руку и поцеловала её прямо над столом. "Она права, - поспешил Поляковский. - Но... Если я вам не очень надоел, то вот вам второй сеанс. Психологическая картинка "Роковая ошибка." Посвящается Юлии Краснокаменской..." "Ребёнок тоже видит эти сны? - прошептала ошеломлённая Света, вытирая без конца салфеткой вспотевшее багровое лицо. - По-моему, ей всё-таки рано..." "Ничего подобного, - до всеобщего ужаса серьёзно сказала заплаканная Катя. - Не рано! Наоборот, ещё не поздно. Не буду такой дурой, как тётя Юлия..." "Катенька! Посуди сама. А что же ещё я могла подумать?.." - плакала Юлия, в свою очередь очутившаяся за время сеанса на коленях у зацелованного и до слёз смущённого Жени. Он умоляюще смотрел на мага, пытаясь поймать его взгляд. Тот откликнулся и тонко улыбнулся, поднимая косматую бровь. "Ну! соскочила с колен Юлия. - Что там ещё? Натан, я вас прошу, если уж пошли такие откровения..." "То... лучше во-время остановиться, - твёрдо сказал Поляковский. - Я не смею перегружать ваш мозг." "Я его уже простила, заторопилась Юлия. - И всё ему прощу. Кто там ещё? Ну же. А то я воображу стократ хуже, вы же все теперь всё знаете!.. И меня знаете!" "Женя?" "Валяй, Натан. Хуже уже не будет. Я её действительно уже знаю!.." "Вот это действительно красотка, - жмурилась Катька, очнувшись. - Дядь Жень, ну у вас и вкус! Мама... Вернее, сначала тётя Юля с таким бюстом, потом мама, тоже ничего, а потом эта, как её там звать?" "Ну, уж это вам совсем ни к чему..." "Вот она, - Поляковский протянул Кате журнал.Нравится?" "Обал-деть!! И - с котёнком! Это вы придумали, дядь Женя?" "Я..." "И давно ты... этим занимаешься? - поразилась Юлия, возвращаясь на колени мужа. - И как это я не догадывалась, откуда у кандидатишки наук такие деньги... И ты их всех, Женечка ты мой, прости, Катя, трахаешь после сеанса?.." "Только эту, клянусь... Из жалости!" "Такую грех не пожалеть, сказал, наконец, хоть что-то Дани. "И ты бы приголубил? - строго спросила едва было пришедшая в себя Света. - Иди, я отпускаю... ОН тебя познакомит, скажет, что герой, профессионал и прочее. Он тоже, оказывается, герой, в другой, правда, области... Но ко мне больше..." "Мам, ты хоть дурой не будь..." А за окном стелилось и неслось сверкающее на солнце море. Турбоход шёл на юг, к недоброй памяти Цусиме, к казавшемуся необратимым для великой империи позору русского флота. Но Россия большая. Ну, потеряла флот, отряхнулась и новые линкоры построила. Утопила и их в Новороссийске и что? А ничего, опять построила, немецким "юнкерсам." подставила, опять утопила... И - хрен с ними, в конце концов. Большая. Богатая. Ей всё можно себе позволить, думал Дани. И Америке можно. И Франции. Нельзя было рисковать собой только Израилю, а он рискнул... И - всё...Слишком маленьким он оказался для глобальных экспериментов со своей страной и историей.
