Шломо Вульф - Из зимы в лето
Обзор книги Шломо Вульф - Из зимы в лето
Шломо Вульф
Из зимы в лето
Введение
Спаситель Социалистического Отечества
«Натан Поляковский? Маг и бывший народный артист? — скривил губы генсек. — Что может мне сообщить важного этот вынужденный возвращенец? Почему я должен уделять внимание какому-то предателю? Снова будет идти речь о мрачных предсказаниях?» «Это не просто предчувствие беды… — тихо продолжал референт. — Он действительно обладает уникальной информацией, а потому…» «Беда уже случилась и не у нас, а там, в Израиле, когда евреи сначала зарвались, а потом передрались между собой. При чем тут Союз? Мы проявили великодушие, спасли уцелевших после арабской интервенции и впустили к нам их беженцев, включая этого провидца. Это они, а не мы потеряли свою страну!» «Именно об этом и будет идти речь, — осторожно настаивал референт.
— У Анатолия Марковича, по-моему, очень дельные соображения.» «По трудоустройству ре-репатриантов? Но они и так нас работают по специальности, в отличие даже от своего Израиля. Чем они могут быть недовольны?» «Уверяю вас, речь пойдет, увы, не об этом… Дайте ему полчаса…» «Ладно. Десять минут! А там видно будет.»
«Вы рискуете потерять страну, как потерял ее Израиль, — с ходу начал бесстрашный Поляковский, глядя м холодные глаза собеседника, едва различимые за блеском очков. — Я вижу короткий бунт, после которого Советскому Союзу больше не встать. Даже оставшись на своей очень усеченной территории, вы все окажетесь в бессрочной и унизительной эмиграции.» «У нас есть чем подавить любой бунт. И вы это знаете.» «Вы можете подавить любой локальный бунт, но я вижу другое…» «Одно из двух, товарищ артист!.. Либо вы перестаете говорить загадками, либо я желаю вам творческих успехов перед более доверчивой публикой.» «Я случайно познакомился с неким Фридманом. Он тополог-конверсист и…» «Это человек, — заметил референт, — который способен путешествовать по параллельным мирам.» «Мирам? Планетам?» «По другим измерениям. Одна и та же планета в разных измерениях проходит разные пути.» «Пока я ничего не понял. Так что сказал вам этот путешественник?» «В измерении, где Ильин промахнулся в Боровицких воротах Кремля, — Поляковский увидел, что генсек вздрогнул и передернул плечами, — Брежнев правил еще четыре года, партия полностью разложилась, а пришедший на ваш пост тамошний Андропов… умер через год после вступления в должность…» «Умер?» «Официально от почечного заболевания.» «И что потом?» «К власти пришел Михаил Горбачев.» «Кто-кто? — засмеялся Андропов. — А что? Не так уж плохо. И что же дальше?» «При нем началась перестройка, демократизация, гласность. Но было поздно. Началось тотальное моральное восстание всего народа против коррумпированной верхушки. Достаточно было одному танку перейти на сторону восставших нескольких тысяч и одному решительному человеку влезть на этот танк — и ни партии, ни страны не стало. История дала вам удивительный шанс, Юрий Владимирович. В вашем измерении лейтенант Ильин не промахнулся и попал Леониду Ильичу прямо между бровей. Уже пять лет вам никто не мешает навести в стране порядок, а вы все закрываете глаза на то, что творится в партии.» «Вам-то что за дело? Вы только год назад были израильтянином и меньше всего беспокоились о своей Родине!» «Я год назад был изгнан из благополучной и очень уверенной в себе страны, где не было во-время снято внутреннее напряжение в обществе. И — где сегодня на картах мира Израиль? Через десять лет на картах мира исчезнет и СССР. Вы будете принимать в Москве президентов Украины и Киргизии, как глав стран — членов ООН. А у вас под ногами будет уже трещать Россия, загоревшись в Чечне и задыхаясь от такой коррупции и такого беспредела, который вам сегодня и не снится. Кормить, обувать и одевать ваше население будет Запад. Сами вы будете жить на его кредиты и, соответственно, будете вести себя на мировой арене так, как ему это нравится. Русские будут чуствовать себя по всем окраинам, как евреи, оставшиеся в поверженном Израиле, а беженцы из ваших мусульманских республик ничем не будут отличаться от нас — бывших победителей-израильтян. Если такой сценарий будущего вас устраивает, выгоните Натана Поляковского вон или прикажите его арестовать…»
«Никого не принимать, — обернулся генсек к референту. — Время этого интервью не ограничено. Такой сценарий может устроить только злейшего врага моей страны, а потому внимательно слушаю вас, Анатолий Маркович. Как рекомендует великий Карнеги, начнем с того, что интересует моего собеседника и только потом перейдем к моим интересам. Как вы полагаете, что нам следует делать с евреями? Я просто теряюсь от многообразия рекомендаций с проявлениями то юдофилии, то юдофобии.» «Умный авторитарный лидер, — тихо произнес маг, — может одним указом в этой огромной стране, главном резервуаре мирового сионизма и антисемитизма, ликвидировать всех евреев до единого.» «Однако!..» — удивленно поднял брови Андропов. «И ни одного из них при этом не только не убить или выслать, не только не обидеть, — взволнованно продолжал Поляковский, — а очень даже удовлетворить чуть ли не всех представителей нашей «гордой» нации. Для этого достаточно просто исключить знаменитую пятую графу в паспорте и в анкетах, отменив тем самым единственный признак самого понятия «еврей» применительно к советским людям.» «Единственный? Вы уверены?» «Что такая идентификация личности возможна, показали, скажем, США. Там самый что ни на есть черный негр записан в удостоверении личности американцем. Кто не верит, что это действительно американец, пусть протрет глаза. В советских же паспортах и анкетах национальность следует естественным образом определять для всех граждан идентификацией сочетания места рождения и родного языка. Можно упоминуть и религиозную принадлежность, хотя мало кто не поставит в этой графе прочерк. И поскольку еврей все-таки больше похож на русского, чем упомянутый афроамериканец на евроамериканца, то не станет и антисемитов! Тем более, если не только разрешить, но и рекомендовать поменять имена и фамилии обладателей родного русского языка и уроженцев российских краев и областей на близкие по смыслу русские.»
«Это очень интересно! Что еще?» «О внешней политике… Вам уже почти удалось отказаться от нелепой экспансии коммунизма, бесполезной и для вашей страны, и для опекаемых вами народов, кроме кучек рвущихся к власти придурков и негодяев во всем мире. Вы давно заметили, Юрий Владимирович, что циклопический Китай с его откровенными претензиями на Приамурье и Приморье куда опаснее микроскопического Израиля. Поддержка арабов никогда не имела ни малейшего экономического смысла. Вы чуть выправили катастрофическую экономическую ситуацию внутри страны, перестав тратить миллиарды на военную поддержку арабских режимов, единственной целью которых являлось уничтожение одной из самых маленьких стран мира, даже и заселенной евреями…» «Вы правы! Что за польза нам и от реализации этой цели, если мы переполнены собственными проблемами настолько, что все шатается и вообще готово рухнуть к чертовой матери?.. Тем более, что наша переориентация нисколько не повредила арабскому делу. Напротив. Израиль, которому наконец-то повезло в глобальной политической игре, не только не воспользовался военным преимуществом для создания для своего народа режим наибольшего благоприятствования в регионе и укрепления своих границ вокруг оптимальной территории, но начал довольно странную гражданскую войну, не имеющую ни социальной, ни национальной почвы.» «Увы! Мы вечно нетерпимы друг к другу. А тут вообще оборзели — подняли стрельбу на Площади Царей в Тель-Авиве, да еще в ходе Ливанской войны, когда треть армии за границей. Мы же живем вне реалий, в мире своих амбиций, вот и решили, что после трех победноносных войн пора верным приструнить неверных. А так как для трех собравшихся вместе евреев испокон века как минимум двое — неверные, то и пошла стенка на стенку. С одной стороны неизменно властвующие в стране левые с их арабскими псевдосторонниками, а с другой — сионисты-ревизионисты с их, на мой взгляд, верной концепцией единой страны для евреев и без арабов. И мы все были так уверены в своей правоте, что начисто забыли, где это между собой сцепились.» «Зато не забыли арабы, — поморщился генсек, — всегда готовые бить и спасать» «Именно черносотенцы, — кивнул Поляковский, — и «командировали» некогда в Палестину русских евреев, способных так хорошо осваивать бесплодную для всех других наций палестинскую землю и так лихо воевать за свое право на ней работать… Но кто же мог в 1982 ожидать, что как раз лишившиеся поддержки Советского Союза арабы нападут в очередной раз, причем не так снаружи, как изнутри?» «В этом отношении, — улыбнулся Андропов, снимая и протирая очки, — арабские лидеры очень умны. Он тотчас сделали изумительный кульбит, демонстативно разорвав с нами — «советскими предателями пан-арабского дела». А трезвомыслящий Запад сразу сообразил, что Израиль не стоит и четверти доходов от арабской нефти. Ради нефти капиталисты всегда были готовы идти на любые жертвы. Тем более, не на свои… Вот мы и наблюдаем у нас полмиллиона беженцев из бывшего Израиля.» «И без толку для арабов! — воскликнул Поляковский. — «Палестинские беженцы» поспешили, в свою очередь, все нажитое евреями добро «отнять и разделить по справедливости». Такой способ хозяйствования, как известно, не самый продуктивный и долговечный. В Фалестыне, раздираемом соперничеством банд, экономика разрушилась на глазах.» «А каково пришлось в этой свалке вам-то — бывшим нашим соотечественникам, что так боролись за выезд, так трудно уезжали и едва прижились в Израиле?» «Арабу безразлично, какого исхода проклятый яхуд — режь! Мы полегли на холмах исторической родины, Уже не левые и не правые, а просто люди, виновные только в том, что их родила еврейская мать…. Уцелевшие, и я среди них, вернулись обратно в качестве ре-репатриантов — к разбитому корыту.» «Мы вас простили, трудоустроили, постарались дать крышу над головой. Да и бывших коренных израильтян не обидели, верно?» «Да, вот уж кто прошел те же муки ада, которые в ином измерении прошли сотни тысяч советских евреев в их Израиле, когда все, и русские и евреи, потеряли свою страну… Евреям нашего с вами измерения теперь остается только, на примере израильских иммигрантов, этих бедолаг без языка и имущества, воображать, что ждало бы их «в гостях»…»
