Вадим Жмудь - Страстное тысячелетие
* * *
- Великий Прокуратор Понтий Пилат извещает о том, что он прощает смутьяна и преступника Иисуса из Назарея и разрешает снять его с креста.
- Это он нарочно ждал, пока он умрет!
- Молчи, женщина, как бы Прокуратор не передумал.
- Слава Великому и Милостивейшему Прокуратору Понтию Пилату!
* * *
- Ну, что, Админ, спокойно стало в Иудее?
- Великий Тетрарх! Всё замечательно! Народ славит Великого Тетрарха Ирода Антипу за установление мира и спокойствия в стране.
- Уж прямо так и славит? Твои крикуны, что ли, стараются?
- И мои люди присоединяют свой голос к голосу народа.
- Ну, я, право, так и думал. Надеюсь, этого Иисуса скоро позабудут.
- Уже позабыли, и памяти о нем нет.
- Как так? Тело-то его погребли ли?
- Тело отдали матери и она с его полюбовницей его унесли в пещеру, обернув плащаницей. Умастят благовониями, и похоронят, как выберут подходящее место.
- Они выберут место? Это твои люди должны выбрать место - там где дожди смоют холм могильный и ветры разрушат памятник! Там, куда людям идти далеко, а зверям да ворам могильным близко. Чтобы силы природы стерли память о нем. Нам над могилой глумиться негоже, но и не годится преступника хоронить с законопослушными гражданами.
- Уже изыскивают такое место, как ты изволишь описать, Великий Тетрарх.
- Ну, хорошо, ступай.
* * *
- Админ, что это ты такой неопрятный врываешься в мой дворец? Гляди-ка весь в пыли, борода всклокочена, волосы растрепаны, да и потом от тебя разит же! Ну, отвечай, случилось что?
- Пропало тело.
- Какое тело?
- Иисуса казненного пропало тело. В народе волнения, молва идет, что казненный воскрес.
- Да ты-то сам поверишь ли в этот вздор?
- И верить не могу, и другого объяснения не вижу тому, что труп пропал.
- Так его, верно выкрали!
- И я бы так решил, да приказал я на всякий случай следить за пещерой, куда его отнесли.
- Так что же?
- Молвят, что в пещеру заходили только женщины, и один мужчина. И выходили тоже женщины и один мужчина. Больше не выходил никто и трупа не выносили.
- Женщины, мужчины!.. Кто выходил, кто входил, это отмечено?
- Мать Иисуса, Мария, также полюбовница, тоже Мария. Ещё несколько женщин. Что за мужчина заходил, не приметили.
- Не приметили! Верно, пьянствовали твои люди!
- Только грелись ночной порой. Костер-то им разжигать не велено было.
- Ну, так и есть. Видать, они так прогрелись, что и не заметили, как труп похитили. Оно и ладно. Не будет могилы, не будет и паломников... Так оно и лучше. Только вот слухи эти... Пресечь! Сказывать, что шакалы под камень подрыли и труп на месте и съели.
- Так и будут сказывать, Великий Тетрарх.
- Да и сам уразумей, что так оно всё и было.
- Иначе и не могло статься, точно так и было.
- Ну, ступай. Да и забудем же эту историю. Слышать не желаю об этом, как его?..
- О ком говорите? Не понимаю.
- Ага, вот, правильно... Молодец. Ступай.
* * *
- Антипа, муж мой, что ты так печален?
- Есть от чего печалиться, Иродиада. Уже пять лет прошло с той поры, как казнили этого Иисуса, а память о нем не умирает, а только ширится. Неужто, и впрямь, был он пророк?
- Кто такой этот Иисус? Не слышала!
- Умница, дай я тебя поцелую! И правда. Бог с ним. Не до него теперь. Как там доченька твоя поживает? Хорошо ли ей за Филиппом?
- Отдали замуж, теперь уж это не моя дочь, а жена Филиппа. Хочешь, я тебе дочь рожу?
- Ты уж мне роди хоть сына, хоть дочь. Боги не благословили наш брак, не награждают нас детьми. Предсказания Иоанна сбываются. Он говорил, что после Тиберия Римом станет править Калигула. Кто мог тогда такое предположить? Ведь у Тиберия родной сын, Друз, был жив ещё. Ан вот как судьба распорядилась! Через два года Друз умер, ещё через два и Тиберий за ним следом, и вот уже год как этот Калигула правит империей. Да уже и при жизни его чуть ли не к святым причисляют, такого в Риме не бывало. До того живые боги только в Египте и в Греции царили, а теперь вот и в Риме те же порядки. Агриппа очень возвысился нынче. Он как-никак вместе рос с Калигулой. Друг детства.
- Он мой брат, мог бы замолвить и за нас словечко перед Калигулой.
- Не доверяю я ни Агриппе, ни Калигуле. Оба они воспитывались у его бабки Антонии, а та была такая тиранка, что ... Да ты же братца своего хорошо знаешь, что я тебе рассказываю?
- Это он был злобен да жаден, когда в долгах ходил, а нынче Калигула за него все долги заплатил, да и ему дал средства немалые, так он теперь совсем другой, вот увидишь. Я же помню, каким он добрым был в детстве, доверчивым.
- В детстве кто же не был добрым-то? Все были добрыми и доверчивыми. В детстве-то... На то оно и детство, потому: доброта и доверчивость от скудости ума проистекают.
- А вот увидишь, он и за нас словечко замолвит. В сию же пору поедем в Рим, пускай он нас представит Цезарю.
- Иродам нечего делать в Риме. Август потешался над отцом моим, а брата моего, Архелая, поначалу назначил этнархом, а после и вовсе изгнал в Галлию. Оно и назначение-то это не сказать, что подарок. Отец царем звался, а сыновья, видишь ли ты - этнархи, та тетрархи. Поделил он царство Ирода Великого между сыновьями, видишь ли, чтобы легче справиться с нами было.
- А не поделил бы, так и был бы царем Архелай, а ты - никем. Говорю тебе, поедем в Рим, и испросим у Калигулы вернуть тебе титул царя. Ты его достоин, уж ты мне поверь.
- Да за достоинства ли царские титулы-то выпадают людям? В уме ли ты? Такого отродясь не было! За достоинства философами становятся, а царем родиться надо.
- Ну, так ты и родился царем, им и станешь. И я заодно Рим посмотрю. Поедем!
- Нельзя мне отлучаться. Арета грозит войной. Не простил он мне, что изгнал я его дочь, первую жену сою, обратно к нему, в Набатею.
- Ничего не случится, поехали. Не посмеет Арета напасть на гостя Калигулы. Этих дикарей с юга, если они осмелятся напасть, разобьют твои воеводы, пока мы в Рим съездим. Вернемся, уж всё будет спокойно.
- Душа не лежит у меня слушаться твоего совета... Эх, хороших советчиков-то я не слушал.
- Ты это о ком?
- Так... Воспоминание.
- О ком же? Говори.
- Нет, не то. Кончено. Кто вещал, того уж нет, а нам, живым, своим умом жить надо. В Рим, говоришь, поехать? Может, и правда, поможет свояк нам сблизиться с Цезарем?
- Поможет, конечно, брат Агриппа поможет. Едем!
- Решено.
* * *
- Император Гай Цезарь Калигула, позволь приветствовать тебя и склонить пред тобой голову, целовать твои сандалии.
- Да, Антипа.
- Император, позволь представить тебе мою супругу Иродиаду.
- Она, кажется, сестра моего приятеля Юлия Агрипы?
- Да, и моя племянница.
- Вот потому вас и зовут всех Ироды, что вы женитесь на собственных сестрах и племянницах. Даже Юлия зовут Ирод Агрипа.
- Мы большие друзья с моим свояком и у меня нет от него секретов.
- А у него нет секретов от меня, Антипа. Мы росли вместе у моей бабки Антонии, тебе это известно?
- Конечно, Император. Я горжусь тем, что мой свояк удостоен чести быть в числе друзей императора...
- И поэтому ты ко мне приехал? Видимо, у тебя ко мне какая-то просьба?
- Самая малость.
- Малость? Что же это?
- Должность моя тетрарха Иудеи...
- ... Тебе надоела?
- Нет! Избави бог! Просто мне казалось, что по размерам и богатству доля страны, подвластная мне могла бы называться царством, а мне пристал бы титул царя, который тебе стоило бы только захотеть...
- ... Ты говоришь, богатству? Богатая Иудея что-то не очень засыпала нас подарками. Налоги от вас не самые большие.
- Император...
- И друг твой Агрипа предоставил мне весьма убедительные доказательства твоей неверности мне.
- Божественный! Я верен тебе!
- Ты хочешь сказать, что твой свояк и мой близкий друг Агриппа обманывает меня?
- Я не смею обвинять Юлия Агрипу. Возможно, его ввели в заблуждение.
- Я знаю его с детства, он умные человек. Его не легко обмануть. Если он говорит, что тебе нельзя доверять, значит, я не доверяю тебе больше, Антипа. Но я не сержусь на тебя. У меня приятная новость для тебя. Даже две. Даже три.
- Божественный Цезарь слишком щедр приятыми новостями.
- Во-первых, я сохраню тебе жизнь, ты всего лишь будешь отправлен в ссылку. Скажем, в Лион.
- Нет предела милости твоей, Гай Юлий Калигула!
- Во-вторых, из уважения к твоему племяннику и моему вернейшему другу я прощаю твою жену, его сестру Иродиаду, и вашу дочь Саломию.
- Благодарю тебя, Божественный Цезарь.
- В-третьих, трон твой останется в твоей семье, ибо наследником тебе я назначаю племянника твоего Юлия Агрипу, Ирода, как и ты. Он был верен мне в несчастии, тем легче ему будет доказать свою преданность в благополучии. И я даже выполню твою просьбу, Антипа: пожалуй, пускай уже Агриппа называет себя царем. Ты доволен? Ха-ха! Можешь поцеловать мои сандалии. Стража! Уведите.
* * *
- И почему я не послушался Иоанна? Кабы знать, что к чему приведет, что во что выльется! Эх, дурья моя голова! Не отсекать надо было ту голову, а подле себя держать, да и к советам её прислушиваться. А теперь что же делать? Уже и моя голова не так крепко держится на плечах. Какой гнев я навлек на себя, какую глупость совершил, и всё - бабьими мозгами.
