Вадим Жмудь - Ерундовина
Обзор книги Вадим Жмудь - Ерундовина
Жмудь Вадим Аркадьевич
Ерундовина
Жмудь Вадим Аркадьевич
Ерундовина
Хмык Крякич был человеком недалекого ума и неординарной злобы.
Злоба его была безвредной, ибо направлена была на предметы неодушевлённые и мелкие, самые незначительные и недорогие, ибо это было результатом целенаправленной воспитательной работы его мамы Жужетты Карловны, которая, будучи особой прижимистой, научила его не срывать злость битьем посуды или разрыванием рубашек мужа, как это делают большинство женщин, поскольку по собственному горькому опыту знала, что приобретать новую посуду и рубашки придется ей же...
В настоящий момент он люто ненавидел огрызок карандаша. Этот огрызок, конечно, был виноват в тех нехороших словах, которые он написал недавно Мигли-Муглине. Вернее в тех добрых словах, которые он не написал. Ну, это, впрочем, почти одно и то же. Конечно! А как же?! Будь этот карандаш длиннее, да к тому же хорошо отточенным, или лучше был бы он авторучкой "Паркер" разве сама рука не требовала бы от её хозяина, чтобы он выводил красивым почерком нежные признания в любви? Вопрос, не требующий ответа, и всё же Хмык Крякич отвечал на него утвердительно: "Да, да, да-да-да!!!" Благородные люди потому такие благородные, что одеваются в шикарные костюмы и пишут шикарными ручками на дорогой бумаге. Это этого - высокопарность слога и от этого же изящные манеры. А тут, на клочке бумаги, каким то огрызком карандаша приходится писать. Да к тому же какого-то несуразного цвета. Ну, будь он, по крайней мере, розовым, голубым, или на ходой конец синим - это бы еще, куда ни шло. А тут - какой-то серо-коричневый, не поймешь, что за цвет. Таким ничего приличного не нарисуешь. Разве что землю в цветочном горшке. Да и земля хорошая не такого цвета, а черного. И кто только выдумал делать карандаши такого цвета? Этому огрызку уже и лет бог весть сколько. Ему давно было бы пора отправляться в помойное ведро, но привычка не выкидывать того, что может ещё пригодиться, спасла огрызок от этой участи. Спасся... И напрасно! Лучше было бы ему и вовсе на рождаться на свет. Теперь его ждет ужасная кара за то, что он разбил несчастное сердце Хмыка Крякича, а может быть, не только его сердце, но и сердце Мигли-Муглины. Хмык Крякич очень на это надеялся. Сознание того, что разбито не только твое сердце, но и сердце несостоявшейся подруги очень греет душу... Теперь только остается придумать кару для этого огрызка. Она должна быть непомерной, беспрецедентной, ужасной, она должна заставить содрогнуться миллионы сердец. Сжечь, медленно источить на точилке или отдать на гниение и съедание червяками - этого было явно недостаточно. Требовалась пытка - ужасная, грандиозная, вселенских масштабов. А к тому же необходимо было, чтобы телесные муки этого огрызка были стократно менее значительны, чем душевные - вот, это мысль! Он должен испытать предательство, он должен разочароваться во всех и во вся, он должен, он должен, он должен... Так ему, так!!!
Карандашик был живой. Он был ничтожен, но он был живой. Он не знал, за что страдает, но он верил, что страдает во имя чего-то высокого... Он верил в своего бога, он молился на него, он возносил ему хвалы, он считал себя избранным, потому что каким-то внутренним чутьем угадал, что ему уготовано особенное мучение, а потому он с радостью взошел на голгофу...
Профессионал
Хмык Крякич снял банную шапочку, промокнул плечи и грудь полотенцем, придвинул к себе кружку и задумался...
"Пиво пьется не для утоления жажды, а для ощущения равновесия между телесной и духовной умиротворенностью. Пиво не следует пить в больших количествах, однако не следует считать литр пива большим количеством. Закусывать пиво вовсе не обязательно, но если приедать соленые орешки или крабовые чипсы, то это оказывается не противным. Смешивать пиво с крепкими спиртными напитками не только вредно, но и неприятно - в результате наступает опьянение, превышающее порог ощущения благостности бытия... Люди, неумеренные в потреблении пива, редко бывают хорошими любовниками. Ибо всегда должна быть соблюдена гармония между тем количеством пива, которое поглощено и тем, которое ещё осталось в кружке для нескольких последних глотков, когда же оно допито до конца, должно наступать ощущение полной законченности и удовлетворения... Вот так и в любви - надо всегда себя сдерживать, чтобы потом выплеснуть бурю чувств!.."
Хмык Крякич был плохим любовником, но в бане и в пиве знал толк.
Озарение
Хмык Крякич был полон смешанных чувств...
На руку сел комар. Хмык Крякич поглядел на него и подумал: "Миллионы комаров в настоящее время кусают кого-нибудь... И этот кто-нибудь - не я. Это приятно".
Он развернул пакет с бутербродом, откусил его и подумал "Миллионы тон колбасы кто-нибудь где-нибудь съедает помимо меня... Ну и ладно, мне до этого дела нет..."
Мимо прошла очаровательная молодая девушка. Хмык Крякич подумал: "Миллионы красавиц где-то кого-то любят и где-то кем-то любимы... Помимо меня... Как это досадно!!!"
Хмык Крякич уже не был полон смешанных чувств. Всё разъяснилось.
Провидец
-- Скажите, Хламс, вам понравился фильм про стриптизёрок? Какое замечательное тело!
-- Послушайте, Воткинс, мне кажется, в этом фильме не было трупа. О каком теле вы говорите?
-- Я говорю про девушку, танцовщику.
-- Я с самого начала понял, что у неё проблемы с полицией, так оно и оказалось.
-- Хламс, вы в своем репертуаре. Но ведь это же был развлекательный фильм, а не детектив. Никаких загадок!
-- Не скажите, Воткинс.
-- Что же было загадочного в этом фильме?
-- Сестра этого эксцентричного молодого человека, афроамериканца. У которого прическа была в виде множества косичек. Загадка в том, почему она, купив мотоцикл, не разу не проехала на нём...
-- Разве у него была сестра?
-- А кто, по-вашему, делал ему эту прическу?
-- Да кто угодно! Хотя бы он сам.
-- Такую прическу сам себе не сделаешь.
-- Ну, возможно, он её сделал в парикмахерской.
-- Да что вы! Этот юноша трижды вспомнил о том, что заплатил за кофе, которое выпила девушка, где уж ему тратиться на парикмахерскую.
-- Может быть, ему прическу сделала подружка.
-- У него было множество подружек, которых он постоянно менял, а прическа не менялась. Эта прическа активно формировала его имидж. Будь вы правы, сменив подружку, он, поменял бы и прическу.
-- Но, Хламс, почему именно сестра? Может быть мать, тётушка, да кто угодно!
-- Сестра, причем лет на пять старше его, от того же отца, но от другой матери, от белой женщины с рыжими волосами. Сестра проживает отдельно, не замужем, детей нет, отец снова в разводе, проживает в другом городе, мать арендовала сыну мастерскую в надежде, что он сделает карьеру на поприще художника, но он предпочитает танцевать.
-- Я бы сказал, поразительно, Хламс, но в данном случае позвольте посмеяться над вами. Мы смотрели художественный фильм, и вероятнее всего автор и не помышлял о каких-либо биографических подробностях этого второстепенного персонажа.
-- В таком случае, либо вы не правы, Воткинс, и автор досконально проработал эту сюжетную линию, либо в основу фильма лег случай из реальной жизни.
-- К счастью, Хламс, мы можем легко выяснить, кто из нас прав. Я знаком с автором сценария этого фильма.
-- Ну, так позвоните ему.
-- Непременно.
* * *
-- Хламс, поразительно, но вы оказались правы. Сюжет написан по реальным событиям, его знакомый, как раз этот парень, рассказал ему эту историю. Он имеет сестру, старше его на пять лет, которая купила мотоцикл, но не пользуется им, её мать - белая, с рыжими волосами, арендовала ему студию. Вы провидец, Хламс!
-- Всё элементарно, Воткинс. И всё это можно выяснить по одной только прическе. Мой метод не даёт осечки.
-- Меня смущает только одно обстоятельство, Хламс.
-- Какое?
-- Тот парень, что послужил прототипом... он бреет голову наголо...
Сопротивление
Как не хотелось утром рано вставать!.. Ужас! Одеваться, завтракать, идти на работу... Умывание не стоило даже упоминать - такое это было кощунственное действо, как оно казалось теплому и сонному Хмыку Крякичу.
И всё же он встал. Умывание приятно взбодрило, Хмык Крякич нарезал колбасы, приготовил бутерброды, заварил кофе, открыл любимую книжку и углубился в чтение, сопровождаемое аппетитным чавканьем. Где-то к глубине мозга мелькнула мысль, что всё же замечательно, что он встал достаточно рано, чтобы немного почитать.
Как не хотелось закрывать книгу!... В борьбе с необходимостью Хмык Крякич одержал некоторую победу: читал до тех пор, пока ещё можно было надеяться не опоздать на работу, после чего резко захлопнул книгу, побросал посуду в раковину и стремглав помчался на улицу. Выходить на улицу не хотелось. Тем не менее, свежий морозный воздух слегка взбодрил Хмыка Крякича, так что под конец прогулки он уже начал получать от неё удовольствие. К сожалению, путь на работу занял не более четверти часа, так что волей-неволей Хмык Крякич вошел в здание и приступил в работе.