Игорь Наталик - Старица
В 4) что Англия непризнанием правил морского нейтралитета некоторым образом "воспрекословит своему собственному поведению, когда она фактически им повиновалась, если не из удостоверения в правоте их, то по крайней мере уступая нужде обстоятельств".
В 5) "что мы весьма удалены установленные нами четыре первые правила морского нейтралитета почитать достаточными на все возможные случаи, но что, по крайней мере, каковы они есть, много уже пользы принесли".
В 6) ручательство мирных трактатов со стороны обоих Императорских дворов может иметь место только в том случае, если правили нейтралитета будут приняты воюющими державами в трактате.
Однако не было никакой возможности включить начала вооруженного нейтралитета в Версальские мирные трактаты: все воюющие державы жаждали мира и не согласились затруднять этим вопросом их подписание.
Граф Верженн сообщил русским посланникам, что Англия ни за что не согласится на включение в мирные трактаты Екатерининской декларации о нейтральной торговле, благодаря которой "система морского нейтралитета сделается убедительною генерально для всех народов и на все времена".
Русские посланники имели на эту тему беседу с герцогом Манчестером: "Итак, сего дела (морского нейтралитета) в мирные пункты и не думаю я, чтобы можно было включить, а оное совсем почитать должно посторонним. Я же на оное и не уполномочен: мне только поверено подписание мира. По окончании же сего дела я с вами по поводу признания правил вольной торговли и мореплавания нейтральных, когда вам будет угодно, в разговоры вступать буду".
При общем донесении князя Барятинского и Моркова по итогам переговоров в Версале, они препроводили в Санкт-Петербург "оригиналы" Версальских трактатов. Оба посредника удостоились искренней благодарности от представителей всех воюющих держав, участвовавших в заключении Версальских мирных трактатов.
*
ПРЕАМБУЛА ДЕКЛАРАЦИИ
"Мы, уполномоченные министры Ея Императорского Всероссийского Величества, действуя в качестве посредников в деле умиротворения, объявляем, что трактат о мире, подписанный сегодня в Версале, между Е.В.Британским и Е.В.Католическим, с двумя приложенными к нему отдельными статьями, входящими в его состав, равно и со всеми постановлениями, условиями и обязательствами, в оном содержащимися, был заключен при посредничестве Ея Императорского Всероссийского Величества.
В удостоверении сего и т.д.
В Версале, 3-го сентября 1783 года.
(М.П.) Князь Иван Барятинский.
(М.П.) А. Морков."
Идентичная декларация была подписана в то же день представителем Его Императорского и Королевского Апостолического Величества графом Мерси д'Аржанто.
"Во имя пресвятыя и неразделимыя Троицы, Отца, Сына и
Святаго Духа.
Аминь.
Да будет ведомо всем, кому сие надлежит, или может
в каком-либо отношении надлежать..."
Таким образом, документально подтверждается известный в узких кругах, но малоизвестный широкой публике и тщательно замалчиваемый до сего времени факт активнейшего участия России в заключении Версальского мира 1783 года, в трактатах которого была фактически признана политическая независимость Соединенных Штатов Северной Америки...
*
ВСЕ ВЕРНЕТСЯ
Сегодня - праздник в душе.
Сладкое, неторопливое пробуждение.
Утонченные ласки солнечного зайчика сквозь промытое, сияющее стекло.
И на пальце - новое серебряное колечко.
Решили наконец-то добраться до мазеповых палат.
Но нас поджидало жестокое разочарование. Вокруг царит разорение и непролазная грязь. Единственная в округе кладовщица ушла к соседке. Поэтому все магазины погрузились в предобеденный санитарный час, растянувшийся на добрые полдня и плавно переходящий в их закрытие.
Невозможно проходить равнодушно мимо фундамента бывшего храма. Теперь на нем взгромоздились бездарные здания-сараюхи. Добр человек подвел нас к заветному подвалу - входу в родовую княжескую усыпальницу. Только она и сохранилась до сего дня.
И мы в день нашей свадьбы спустились в преисподнюю. Сейчас здесь разместилась котельная. Угольная пыль раздирает рот и ноздри. Закопчены двери, стены и свод. Сбитые ступеньки - словно остатки зубов щербатой пасти-пещеры. Великолепная некогда усыпальница унижена и разграблена. Ниши со склепами забиты антрацитом. Подземные ходы до времени тоже наглухо "запломбированы" угольком. К каким еще тайнам они приведут ?
Вот вступили в прокопченную зальцу котельной - и замерли пораженные. Над головами, словно мистические созвездия на кромешном черном небосклоне, неугасимо сияли проблески итальянской смальты: красной, лазурной и золотой. Чья-то рука в нескольких местах смахнула копоть с потолка. Или она осыпалась, словно "черная позолота". И росписи неистово закричали в своей первозданной, скрытой от злобы и ненависти разрушителей, нежной и доверчивой красоте.
Выйдя на свет божий, молча и крепко обнялись.
Даст Бог, все вернется на круги своя...
*
ТРИ СТУПЕНИ
Еловая аллея вела прямехонько к палатам гетмана Мазепы. Но до палат мы по-прежнему не добрались. Эта елочная аллейка, словно траектория полета молодецкой стрелы, заманила нас, доверчивых, прочь от дворца - в туманное марево незнаемого.
Вступаем в тесноту музея села Ивановского. Три деревни, как три ступени знаменитого имени обозначили своего хозяина: Ивановское - Степановка Мазеповка.
Здесь не пропадает ощущение, что главным делом этой жизни были кони и женщины. Они и только они несли Мазепу вскачь сквозь вязкое Время.
Воистину сила этого человека жаждала, и не было печали в сердце его. Только расчет и неслыханное коварство...
*
ГУСИНЫЕ ЛАПКИ
В полдень над нашими головами разразился самодеятельный концерт. Чета Опенкиных вывела перед изумленным зрительным залом удивительных певцов и танцоров-самородков.
Восторгают многоцветьем красок разнообразные костюмы. Изумителен занавес. Покоряют дивные, сочные и глубокие голоса. Целостная, гармоничная хореография, рвущийся вовне темперамент, молодецкий задор и азарт танцоров.
Небольшой щипковый оркестр оживили русские трещотки и хитроватая улыбка "балалаечника-контрабасиста" с преогромной балалаищей.
В результате через два часа мы выходили из зала с красными, словно лапки у гусей, ладошками.
*
С Н Е Г И Р И
Вчерашние певуньи в полном составе вдруг высыпали на дорожки парка. Невесть откуда взялся гармонист, и наши души повела сквозь обнажающиеся из-под листвы дерева русская песня.
Были и курская "чебатуха", и ливенская "мотаня", постепенно добрались и до малороссийских "частушек-прихватушек". Девки прихватывали свою "сильную половину" весьма чувствительно, а потом с заливистым смехом отпускали на волю.
Обогнули озеро, дошли до бронзовой птицы - там начались танцы под гармонь. Как теперь говорят: играй, гормон!
Обратно двинулись по следам неутомимого крота. Один бугорок вырос прямо между бетонных плит. Как ему удалось это сотворить - неведомо. Но люди не устояли и растоптали этот маленький земляной мавзолей.
Снова видели снегирей (вспомнилось: так в старой Москве на заре двадцатого века называли нуворишей-миллионеров). Они такие же важные, полные достоинства и в модных цветных галстучках на ярких манишках.
Вечером вызвали одобрительный гул алкоголиков, когда явились на танцы втроем: под белы рученьки меня ввели в зал две прелестницы. Наша троица уединилась, словно молодежная фракция. Зато у нас здесь пахло молодостью, а не перегаром.
Вечернюю разминку закончили чтением вслух моего тезки - Игоря Северянина: о Пастернаке, Цветаевой, Шмелеве и Пушкине.
*
ВОЛЯ К КУЛЬТУРЕ
Пушистой искрой пронзила дорогу лисица.
Спустились к Избице и наткнулись на обглоданный с краев стог сена. А через несколько минут бесшумные тени с тремя рогатыми вожаками возникли и тут же растаяли в не расчищенных лесных буреломах.
Больше нам никто не являлся.
День промелькнул в ожидании пуска всеми желанного бассейна.
А за вечерним дружеским чаем нежданно-негаданно зародилась идея создания самарского фонда "Культурная инициатива" на основе местного художественного музея.
В Самаре, к счастью, осталось немало подвижников, у которых воля к культуре сильнее, чем воля к власти.
Дай же им Бог.
*
НА ДВОРЕ - НОЯБРЬ И НЛО
За окном - неугомонный птичий грай. Что-то, видно, произошло в этом птичьем парламенте, но что именно - глядя через стекло угадать невозможно. Цепочка звуков осторожно вытягивает нас на прогулку.
Светило надежно укутано в облака - обозначено лишь блеклым контуром диска. Зато гораздо ниже таинственно сияет и пульсирует ярчайшее нечто. Оно то вытягивается в ослепительное веретено, то "сгущается" до бубнового туза, то обретает некую сладкую глазу и милую вкусу обтекаемо-каплевидную форму.
