Николай Лохматов - Листопад
Кончились поля, и Костя стал углубляться в лес. Деревья словно нашептывали ему неведомую сказку. И этот тихий шелест листьев заставил вспомнить все то, о чем не хотелось думать. Вон на той лужайке он когда-то сидел с Наташей. Она плела из подснежников букет, а он от нечего делать мастерил из ивы свисток. В детстве он тоже мастерил различные дудки, даже плел корзины, выжигал на очищенных от коры ореховых палках узоры... Когда свисток был сделан, Костя прижал к губам и подул в него. Наташа закрыла уши и вскрикнула: "Ой, оглушил!.."
Грустные воспоминания... Костя вглядывался в высокую стеблистую траву, которая, путаясь под ногами, мешала идти, в позеленевшие от времени пни, в маленькие деревца. Кто-то жалобно пискнул. Костя бесшумно подошел к кустам, наклонился. У земли прижалась, притаившись, маленькая птичка. По синим взъерошенным перышкам и по черной головке он узнал синичку-гаечку. Распутав траву, Костя взял птичку на ладонь.
- Ну, лети, - сказал он и подбросил гаечку вверх.
Птичка расправила крылышки и, не пролетев двух метров, упала на землю, затрепетала в траве.
- Не умеешь летать!.. - догадался Костя. - Вот они, дела-то... Придется спасать тебя.
Он легонько зажал птенца в ладони. Гаечка вертела головкой и, раскрыв клюв, пыталась клюнуть его в руку.
- Да ты не брыкайся, - уговаривал Костя. - Там тебе будет веселей, чем сидеть в траве и ждать, пока лиса или ворона сцапает.
Обойдя Черное озеро, Костя берегом Жерелки поднялся к безымянному ключу и свернул к сторожке Прокудина. На крыльце лежал Барбос. Пес лениво вильнул хвостом и тяжело поднялся навстречу.
Костя толкнул дверь, вошел в сени. В доме никого не было. Заслышав шаги, в клетках закричали птицы.
- Что, проголодались?
Он отыскал картонную коробку, посадил туда птенца-гаечку и пошел искать хозяина сторожки. По открытой двери можно было думать, что он должен быть где-то поблизости. Костя обошел дом, повернул по тропке к ключу и тут у сосны, в черемуховых зарослях, он увидел устланный цветами свежий холмик и небольшую дубовую пирамидку с надписью и сразу все понял.
Костя обошел могилу, еще раз внимательно прочитал надпись. Вернувшись в дом, он отыскал кусок толстой проволоки и, набрав в лесу сушняка, разжег костер. В костре накалил докрасна проволоку и ею выжег на обратной стороне пирамиды: "П а р т и з а н - Б о л ь ш о е с е р д ц е".
Костя уже собирался покинуть это печальное место, когда со стороны ручья послышались торопливые шаги. Это были Митя Зырянов и Коля Дымарев.
- Что вы здесь делаете? - спросил Костя.
- Обход охраняем, - с серьезностью пояснил Коля.
- А я вам нового жильца принес. Птенца гаечки. В лесу подобрал. Он уже оперился, а летать еще не может. - И строго посмотрел на ребят: - А птиц что же не кормите?
- Как же, кормим! Попрошайки такие.
2
В то время когда Костя шел домой, в кабинет Маковеева позвонили из больницы. Главный врач сообщил, что Шевлюгин выздоровел и может приступать к работе. На клочке бумажки Маковеев написал приказ и, вызвав Лилю, попросил:
- Перепечатайте. Копию завтра же надо переслать в Приокское лесничество.
Лиля, прочитав приказ, недоумевающе взглянула на директора.
- Как же так? - спросила она. - Шевлюгин лучший наш тракторист.
- Был лучшим, да сплыл, - Маковеев углубился в бумаги, давая этим понять, что разговор закончен.
На другой день Буравлев пригласил к себе Костю и подал копию приказа о его увольнении.
- Честно говоря, жаль мне отпускать тебя. Да ничего не поделаешь. Зол на тебя Маковеев. Сколько ни уговаривал - ни в какую. Уперся, как баран... Чем ты его так допек? Не пойму.
Костя побледнел. Шагнул к двери.
- Куда ты теперь? - остановил его Буравлев.
Костя с обидой выпалил:
- Недавно один человек мне сказал: хотя земля круглая, а зацепиться есть за что...
- Ты не кипятись, - волновался Буравлев. - Ты же знаешь, я тут ни при чем. У меня есть одно предложение. Послушайся меня. Вот тебе записка. Иди к Дымареву в Сосновку. Он тебе даст дело. Они купили новый трактор, а хорошего водителя нет. Я ему говорил о тебе. Иди, жалеть не будешь.
3
Прямо из лесничества, не заходя домой, Костя направился в Сосновку. Утреннее солнце затопило поселок, раскрасило зубцы сосен и узкую полоску речного тумана.
Костя отыскал взглядом дом, а затем окно Наташиной комнаты и почувствовал щемящее, еще до конца не осознанное чувство утраты. Он достал из кармана папироску и закурил.
Что ему этот неласковый, с трудом обжитый людьми клочок земли? Пройдет месяц-два, позарастут тропинки муравой, позабудут и о нем, Косте.
А у него навеки сохранится память о тоненькой белокурой девушке с синими глазами, боль в сердце и неприязнь к человеку, который обокрал его.
Может быть, завтра сюда придут новые люди, у кого-нибудь из них возникнет мысль, что здесь и до них работали, радовались и горевали такие же, как и они.
Но что же произошло в его жизни? Разве не было с ним рядом хороших людей?
Костя бросил окурок, затоптал его подошвой.
- Костя-я!..
Голос знакомый.
Он обернулся... По густой росной траве, высоко поднимая платье, бежала Наташа.
- Костя-я! Погоди!..
Да, он не ошибся - это была она. Да и мог ли он ошибиться? Сердце его билось часто и гулко. И какой же он дурак, даже не зашел проститься.
Наташа долго не могла отдышаться. Сорвала стебелек тимофеевки и, перекусив его пополам, едва переводя дыхание, сказала:
- Значит, уходишь совсем.
- Совсем, - Костя опустил голову. Это прозвучало как окончательный приговор.
- А почему ты не по той дороге? Здесь дальше.
- Не хотел ни с кем встречаться.
- И со мной?! - в глазах Наташи застыл упрек. - Что ж я тебе плохого сделала? Вроде друзьями считались.
- И с тобой.
Костя неожиданно взял ее влажную теплую руку и с сожалением проговорил:
- Я тебя, Наташа... - он на минуту замялся: - Я тебя, Наташа, любил... Но это все прошлое.
Она высвободила руку и смотрела на него, как бы обдумывая все сказанное им.
Молчание затянулось.
- Ты хотела что-то сказать? - спросил Костя.
- Нет, просто так... увидела и решила догнать. Не забывай, заходи. Мы будем очень рады видеть тебя. До свидания, - и Наташа протянула ему руку.
С чувством обиды Костя все глубже уходил в лес. Зачем она просила его заходить? Зачем?..
4
Бригада работу кончила до обеда. Кто-то из девушек предложил съездить в город и посмотреть кинокартину. Все согласились.
Наташа спешила домой переодеться. Отец сидел в кабинете, разглаживал исчерченную красным и синим карандашами карту лесничества.
- Итак, мы закончили новый участок, - будто ничего между ними не произошло, сказала Наташа.
Отец что-то буркнул и уткнулся в какие-то бумаги.
"Сидит, как сыч, и глаз не оторвет!" - с досадой подумала она.
Переодевшись в новое, голубое, подаренное отцом в день рождения платье, в котором она так нравилась Маковееву, Наташа снова зашла в кабинет.
- Я уезжаю, - коротко сообщила она.
Буравлев грубовато спросил:
- Это куда же?
- В город. Решили в кино с девчонками.
- Так-так...
- Ты думаешь, я на свидание? Правда, с девчонками...
- Хотя бы и на свидание, - бесстрастно и суховато заметил отец. - Мне все равно.
Значит, обида не прошла.
Она любила Маковеева. И понимала, что любовь эта связывала ее по рукам. Не было от нее радости. Горькая неудовлетворенность. Но как от нее избавиться, если рассудок говорит одно, а сердце другое?..
- Почему ты так не любишь Маковеева, папа? - твердо спросила Наташа. - Он все же из людей настоящих...
- Кого ты имеешь в виду? Маковеева, что ли? - губы Буравлева дрогнули в недоброй усмешке. - Настоящий!.. Мало ты еще смыслишь в этом деле. Присмотрись, тогда увидишь, кто настоящий, а кто нет. - И он углубился в бумаги.
Наташа присела сбоку стола.
- А кто же тогда настоящий?
Буравлев вскинул на дочь насмешливый взгляд.
- Вот он, твой настоящий, приказ подписал о Косте Шевлюгине. Так запросто уволили лучшего трелевщика... Даже не поговорили с человеком, а выкинули, можно сказать, на улицу.
Наташа смущенно опустила голову.
- А ты бы в таком случае не увольнял. В первую очередь он тебе подчинен!..
- Подчинен мне, а зарплату ассигнует твой Маковеев - человек настоящий... С душой, как видишь! Я бы не уволил. А куда податься парню? повысил голос Буравлев. - Кто посмотрел, что у него там на сердце... Бумагу подписать нетрудно, а бродить по лесу, сманивая вот таких, как ты, дурочек, еще легче... А вот понять человека, в душу рабочего заглянуть для этого, видимо, мало быть директором... Мало!..
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
1
Дождь был забойным, барабанил по бревенчатой стене и стеклам Милючихиной избы. По дорогам плясали, подпрыгивая, прозрачные водяные шарики, лопались на лету и мутными потоками сбегали по пустынной улице к реке.
- Вон как зарядил!.. - с досадой заметил Шевлюгин, прислушиваясь к шуму дождя.
