Г Владимов - Три минуты молчания
- Я не с ним. Я с берегашами. Может, они его и не услышали. У нас-то помощней передатчик.
- Ну, валяй... Поможем, чем можем.
- Тише, - попросил "маркони".
Кто-то заговорил в эфире - прямо изумительный был голос, бархатный, рокочущий.
- Понимаешь что-нибудь? - спросил кеп.
- Так... С пятого на десятое. Он сейчас по-русски скажет.
Но по-русски уже не мужчина говорил, а женщина. С чуть заметным акцентом, только сильно картавила. Но слышно было, как будто она тут с нами стояла, в рубке:
- Всем, всем. Береговая радиостанция Ютландского полуострова просит слушать море. Всем судам, плавающим в Северной Атлантике и стоящим на приколе в портах континента и островов. Вертолетам береговой охраны и патрульной службы спасения. Двое просят о помощи - русский и шотландец. Их несет течением и ветром на Фарерские скалы. Примите их координаты...
Третий вдруг сказал:
- Правильный бабец. Эмигрантка, наверно.
- Все б тебе про бабцов, - сказал Жора. - Нашел время.
- Это я так. Про себя.
- И держи при себе.
Женщина умолкла. Я опять посмотрел на часы. Пошла третья минута молчания.
- Что-то никто не откликается, - сказал кеп.
- А что откликаться? - спросил Жора. - У всех карты есть.
- Да, - сказал кеп. - И забрался же он... Где никого нету. Одни мы болтаемся.
Стрелка на часах вышла из красного сектора.
- Слезай, - сказал кеп. - Ищи базу. "Маркони" опять нащупал базу, послышалось:
- Восемьсот пятнадцатый, как дела?.. Но тут же морзянка стала ее забивать. Зацокала, рассыпалась, как соловьиная трель.
- Во, чудик, - сказал "маркони". - И сюда всунулся.
- Кто?
- Да он же, "Герл Пегги".
Кеп удивился:
- Как же он эту волну нашел? Скажи, какой шустрый!
- Жить хочет, - сказал Жора.
Слов за морзянкой нельзя было различить. Потом и база начала переговариваться с шотландцем - тоже ключом.
- Что они там ему? - спросил кеп.
- Да то же, что и нам. Просят идти навстречу. Свистнуло в переговорной трубе - из кеповой каюты. Кеп приложился ухом.
- Нет пока связи, - сказал в трубу. - Тут еще этот забивает, любитель морских ванн. С базой ему удалось связаться. Ну, пусть поговорит... - Он заткнул трубу свистком.
"Дед"' вдруг повернулся к нему:
- Ну что, Николаич? Самое время теперь обрезаться.
- Ты все про одно. Заладил. Может, мы их еще и выручим, сети. Что-то у меня надежда появилась.
- С чего бы? Оттого, что другим хуже?.. - "Дед" вдруг рассердился. - Не понимаю я! Который час он тебе "сoсит", а у тебя все голова за сети болит!
Кеп встал посреди рубки:
- Кто из нас не в уме? Скажи мне, Бабилов.
"Дед" не отвечал, только смотрел на него.
- Капитан этого судна, - сказал кеп торжественно, - если надо, всегда помогал. Но когда у него ход был! И корпус не дырявый! А сейчас меня никто не осудит.
- Николаич, - сказал "дед". - Ты же позора не оберешься. Если ты сети выручишь, а людей оставишь. На всю жизнь позора. Зачем тебе такая жизнь?
Кеп вдруг заорал на него:
- Ну где у меня ход? Ты мне его дал?
- Ход у тебя есть. Спуститься нужно по волне. Тебя к нему ветром принесет.
- А потом что? Тем же ветром - да об скалу! В фиорды ж теперь не пробьешься.
- Николаич, об этом потом и думают. А сначала - спасают.
- Позора не оберешься! - опять заорал кеп. Он стащил шапку и стал перед "дедом", на голову ниже его. - Да у меня лысина во какая, видал? К ней уж ничего не пристанет!
- Что же ты кричишь? Я вижу плохо, но не глухой еще.
- Я не кричу!
- Кричишь. Ты себя не слышишь. А в рубке не кричат. А командуют.
Кеп спросил тихо:
- Что я, по-твоему, должен скомандовать? Что я скажу экипажу? Идем за компанию погибать?
"Дед" молча на него смотрел. Кеп себя постучал по лысине. Потом надел шапку.
- А чего? - вдруг спросил третий. - Парус поставим и рванем! Надо резко! Моряки мы или не моряки?
- Ты помолчи, - сказал кеп. - Если на то пошло, "поцелуй" на твоей вахте случился... Ты это помни.
- Где ж на моей?
- Помолчи, - сказал Жора.
Третий закутался в доху с носом и затих.
- Семеро их, - сказал "маркони". - Роковое, говорят, число. Мотоботик, поди. С автомобильным движком. Кеп подошел к радиорубке.
- Ты что там с ним перестукиваешься? А базу не ищешь.
- Он же с ней на одной волне работает.
- Ты тоже ему чего-то стучишь, я слышу.
- Уже нет.
- Позывные свои небось сообщил ему?
- А как же не назваться? - спросил "маркони". - Он бы мне и координаты не сообщил.
- Вот он теперь в журнале и запишет: восемьсот пятнадцатый от меня "SOS" принял. А не пришел. На
кой ты с ним связался? Мог же ты его не услышать.
"Маркони" к нему повернулся вместе со стулом:
- Но мы же его услышали.
- Сами полные штаны нахлебали. Имеем право никаких сигналов не принимать.
- Но мы же его приняли!
Кеп не ответил, отошел. В трубе опять свистнуло.
- Нету, нету связи, - сказал кеп в трубу. - Да и чего людям надоедать. Делают, что могут... Да я не нервничаю. Это тут некоторые... Шотландцу вот хотят помогать... Я и говорю: ополоумели.
"Дед" вдруг шагнул к нему, отодвинул, сграбастал трубу обеими руками:
- Слушай-ка, Родионыч. Это Бабилов с тобой... Не гнети человека. Я с тобой не собирался говорить, нам не о чем, но приходится. Не гнети ты его. Он себя потерял - с тех пор как ты на судне. Зачем ты из него дерьмо делаешь? Я тебя прошу, и все тебя просят...
Труба не дослушала, заверещала. "Дед" поморщился, взял у кепа свисток и заткнул ее. Труба тут же свистнула. Тогда "дед" вынул свисток и вместо него затолкал ветошь, которой он руки обтирал.
- Грубый ты, - сказал кеп. - Ты хоть кого-нибудь уважаешь?
Я вспомнил про компас - картушка у меня сильно залезла вправо - и завертел штурвалом.
- Ты что, матрос? - спросил кеп. - Ты лево не ходи. Так и вожак порвать недолго.
- Есть не порвать.
"Маркони" опять искал базу: "Я восемьсот пятнадцатый, как слышите?", а когда она откликалась, и мы все замирали, и кеп кидался в радиорубку, вдруг снова влезал шотландец со своей морзянкой и щебетал, выстукивал. Три точки три тире - три точки. Спасите наши души!* Три точки - три тире - три точки. Мне страшно, несет на скалы, глубина под килем... координаты... Я зову вас, а вы не откликаетесь!
* Сочетание "SOS" не содержит никакого шифра. Все расшифровки - как английские: "Save Our Souls" ("Спасите наши души") или "Send Our Succour" ("Пошлите нам помощь"), так и русская: "Спешите Оказать Содействие", придуманы позднее, чем был установлен этот сигнал, выбранный лишь потому, что он легко распознаваем среди других и достаточно несложен, чтоб его мог отстучать любой член экипажа, даже не знающий азбуки Морзе, - разумеется, его координаты в этом случае устанавливаются только пеленгованием.
Они, наверное, тысячу раз проходили под этими скалами, знали, что их ждет. И, наверное, все надежды уже потеряли. Тут ничего не поделаешь. И ангел не явится, и чайка не прилетит. Просто рука у ихнего "маркони" сама выстукивала: три точки - три тире - три точки.
Потом все смолкло. Но это не шотландец умолк, это наш "маркони" перешел на шестьсот метров, потому что была уже четверть четвертого и стрелка снова пришла в красный сектор.
Там он опять защебетал. Его слушали целую минуту. Потом заговорила береговая:
- Примите радио шотландского траулера. Всем, кто пытался нас спасти. Вы сделали все, что могли. Мы понимаем. Мы всем вам желаем счастья. Передайте приветы нашим близким.
И никто на это не откликнулся. Это правда, у всех были карты.
Кеп встал против окна, заложил руки за спину. По стеклам ляпало пеной, потом снегом и снова пеной.
Я сказал:
- Их там уже нету, сетей.
И почувствовал, как у меня задрожали ладони на шпагах. Все, кто был в рубке, уставились на меня. Кеп спросил:
- Почему думаешь?
- Он вожаковый, - сказал Жора. - Ему видней.
Кеп смотрел на меня:
- Ты что, трос пощупал?
-Да.
- А чем ты его щупал? - спросил Жора. - Не топориком?
Я сказал:
-Да.
- То-то слышно было, - сказал Жора, - по капу звездануло.
Кеп снял шапку, вытер ею лицо. Он даже вспотеть успел в один миг.
- Почему же молчал?
"Дед" за меня ответил:
- Николаич, он тоже страху подвержен.
- Ты знаешь, - спросил кеп, - что ты под суд пойдешь?
- Знаю.
- И что я с тобой вместе?
- Когда рубил - не знал.
"Дед" сказал:
- Он правду говорит.
- Ну что, вместе посидим. На одной скамейке. Как думаешь, веселей нам вдвоем будет? - Кеп снова надел шапку. - Поверни пароход носом по курсу. Пойдем, как люди. Клади лево руля.
Я положил. "Дед" переключил телеграф на передний. Рубка накренилась почти отвесно - когда мы повернулись лагом, - потом выровнялись.
- Одержи, - сказал кеп. - Вот так. Спасибо, рулевой. А теперь выйди к собачьим чертям из рубки. И чтоб я тебя больше никогда в ней не видел.
- Выйди, - сказал "дед".
Жора-штурман принял у меня штурвал.
- Разбуди там Фирстова.
Когда я выходил, кеп сказал "деду":
- Ты еще про шотландца заикаешься. А мы и без сетей-то, оказывается, не выгребали...
