Иван Истомин - Первые ласточки
— Ну как знаешь! — сказал Коршун и улетел.
А Куропатка недалеко сидела, все слышала. Испугалась она: «Соседка Совушка съесть меня хочет! Что делать? Надо улетать отсюда». Решила так и полетела, долго летела, совсем обессилела. И опустилась возле моря Ледовитого, океаном оно называется.
Посмотрела туда, посмотрела сюда — нигде не видно Совушки. «Здесь некого бояться. Никто меня не съест», — радостно подумала Куропатка. Идет она по берегу, грудь выставила, голову подняла гордо, весело вокруг поглядывает.
Вдруг из-под кочки Мышонок:
— Куропатка, а Куропатка! Ко мне подойдешь, а от меня не уйдешь!
Кинулся он на Куропатку, да только кончик хвоста ухватил. А Куропатка и не заметила, идет себе дальше. Вдруг из-за кустов Горностай:
— Куропатка, а Куропатка! Ко мне подойдешь, а от меня не уйдешь!
Прыгнул тут Горностай, да успел лишь за Мышонка ухватиться.
А Куропатка от гордости совсем глупая стала, ничего не видит и не слышит. Тут за Горностаем Песец выскочил. За Песцом — Лиса.
Наконец на Куропатку сам Белый Медведь набросился, да тоже промахнулся, в Лису вцепился.
«Что-то совсем не могу идти, такой хвост тяжелый стал!»
Оглянулась она, хвостом мотнула — и оторвался Мышонок, и все покатились по снегу. И поняла тут Куропатка, сколько у нее врагов.
«Однако тут мне еще опаснее. Полечу обратно!»
Так и живут рядом Сова и Куропатка. Беспокойно Куропатке, да лучше, чем у океана.
На Ямале мы живем
Вы на карту посмотрите
И Ямал на ней найдите,
Потому что здесь наш дом:
Мы на Севере живем.
Вот заря, как знамя, реет,
Солнца луч ударил ввысь.
Из столицы в это время
Звуки гимна донеслись.
Будет день такой, что любо!
Сразу тундра ожила:
И спешат навстречу людям
И заботы, и дела.
Пастухи поедут в стадо.
Ладит снасти зверолов.
А рыбацкая бригада
Привезла большой улов.
Тишину окрест нарушив,
На соседней буровой
Из земной коры наружу
Взвился факел голубой…
Загремел над нашей крышей
Вертолет, бросая тень…
Мы диктант в тетрадках пишем:
«Над страною новый день».
Урок труда
Заливается звонок,
Всех скликая на урок.
Только мы идем не в класс:
Ведь урок труда у нас.
Мы бежим веселой стайкой
По лыжне своих отцов.
Мы капканы будем ставить
На лисиц и на песцов.
И научит делать это
Не охотник Окатэтт.
Сэратетта — рыболов
Тоже нам помочь готов.
Очень рады мы, когда
Есть у нас урок труда!
Плохой хозяин
Мы уже впрягаем в нарты
Наших шустрых лаек.
Лишь один несчастный Ларко
Сэври не поймает.
Ей не хочется трудиться —
Вот она какая!
За сугробом серой птицей
Хитрый хвост мелькает.
Ларко злится, хнычет Ларко,
Ларко причитает:
— Изловлю тебя да палкой
Ребра посчитаю!
Мы сказали, не в обиду
Хнычущему Ларко:
— Сэври любит тебя, видно,
Как собака палку!
В шторм
Шторм пришел с дождем и с громом.
Он поднял волну крутую.
Как в бударке нам до дому
С рыбой плыть в волну такую?
Лодка чайкою взлетает —
С бурей боремся отважно.
Лодка нельмою ныряет —
Только нам уже не страшно!
Вон валы остались в пене,
Вот уж берег под ногами…
Не напрасно нас в селенье
Называют моряками!
Пароход
Рано утром очень важно
Затрубил гудок протяжный:
— Просыпайтесь, я иду-у-у!
Я на пристани вас жду-у-у!
Молодой иди и старый —
Я для всех привез товары!
Много ружей и сетей,
Много фруктов для детей.
Ходят грузчики по трапу,
А из трюмов — яблок запах.
Лишь зажмурь покрепче веки —
И окажешься в Артеке!
На звероферме
Мы не даром, мы не даром пионеры —
Шефство взяли над совхозной зверофермой.
И решили мы трудиться за троих —
Ловим рыбу для лисиц и кормим их.
А вчера на ферму к нам пришла беда:
Запропал малыш неведомо куда.
Мы везде лисенка этого искали.
Мы искать лисенка этого устали.
Мы вверх дном перевернули все с утра.
А лисенок наблюдал из-под ведра.
Улыбаясь, нам вожатый объяснил:
— Хоть и мал, а все ж по-лисьему схитрил!
Авка
К дню рождения дядя Лас
Мне подарочек припас.
А зовут подарок Авкой.
Очень Авку я люблю.
Свежим хлебом, сочной травкой
Я из рук его кормлю.
Он ведь только из пеленок.
Издали меня он чует
И такой, представьте, плут:
Только выйду я из чума,
Авка сразу тут как тут.
Хлеба дам — он ждет добавки.
Травки дам — все мало Авке.
А одна причина тут:
Ножки Авкины растут,
Рожки Авкины растут.
Подрастай скорее, Авка,
А как вырастешь, потом
Будешь ты в упряжке, Авка,
Быстроногим вожаком!
Через кочки и овражки
Ты помчишь, копытя снег.
Полетит моя упряжка
Дальше всех,
Быстрее всех!
Белые ночи
Белые ночи! Летние ночи!
Солнышко спать за холмами не хочет,
Светит всю ночь,
Светит всю ночь.
Клюква, костянка, морошка, брусника,
Круглые сутки под солнцем расти вам —
Ночью и днем,
Ночью и днем.
В небе гусиная стая несется:
Как ей привольно под северным солнцем
Возле озер,
Возле озер!
И за оленями просто без толку
Нынче гоняться жадному волку —
Нет, не догнать,
Нет, не догнать!
Для человека белые ночи
Значит: работай, сколько захочешь,
Лишь не ленись,
Лишь не ленись!
Ну-ка, ребята, споемте же громче
Песню о сказочной солнечной ночи,
Светлой, как день,
Светлой, как день!
ПЕРВЫЕ ЛАСТОЧКИ
Воспоминания о юности
Манная каша
1934 год.
Поздняя осень.
Я в Салехарде, бывшем Обдорске.
Иду по белому от свежевыпавшего снега селу на костылях. Парализован с трех лет. Идти по узким и неровным досчатым тротуарам скользко. Ковыляю по обочинам, волоча плетью левую ногу. На мне истоптанные сапоги, брюки, видавшие виды, телогрейка с засученными рукавами, чтоб не мешали держать костыли, отцовская шапка из гагачьего пуха с кожей. Местами земля еще не промерзла, и костыли вязнут до половины. Шагать еще далеко — иду в Салехардский педтехникум попытать счастья, не примут ли!..
Я окончил отличником семь классов Мужевской школы промысловой молодежи и решил во что бы то ни стало учиться дальше, чтобы потом поехать в художественный институт, так как с малых лет любил рисовать. Но в селе Мужи восьмого класса в то время не было, и я осенью приехал вот сюда, в Салехард. Недели две посещал занятия, ночуя за печкой у школьной сторожихи. Школа тогда помещалась у самой пристани. Интерната не имелось, а платить за квартиру я не мог.
Приближалась зима, и я надумал вернуться последним пароходом в Мужи и готовиться сдать экстерном за 8-й класс. Директору школы, видно, не хотелось отпускать ученика с отличными отметками, и он задерживал меня, но так и не мог обеспечить жильем и питанием.
Когда наконец я получил документы, оказалось, что последний пароход ушел уже из Салехарда, закрывалась короткая северная навигация.
Выпал снег, стало холодно и голодно — была карточная система. Надо было устроиться куда-то работать, но из-за инвалидности меня не принимали нигде.
Тогда-то и решил попытать счастья в педтехникуме. Он, говорили, в конце улицы Ленина, на окраине Салехарда. Вот туда я и ковылял. Голову сверлила мысль — примут ли меня учиться в педагогический техникум. Говорят, там одни ненцы и ханты. А я — зырянин, к тому же калека: у меня и руки-то, как плети, и пальцы скрючены.
С невыразимой тревогой я подошел к крыльцу большого, нового дома с широкими квадратными окошками, который указали мне встречные люди. Постоял, отдышался и кое-как поднялся по скользким ступенькам невысокого крыльца, вошел в сенки. Кто-то вышел, и я воспользовался открытой дверью — быстро перешагнул через порог. Оказался в полутемном коридорчике. Только сделал шаг — налетел на что-то. На меня опрокинулись тарелки с чем-то горячим, липким и приятным по запаху, упали на пол, разбиваясь и звякая.
