Владимир Войнович - Монументальная пропаганда
- Какой проблем? - быстро спросил лидер.
- Проблема в том, - объяснил Федор Федорович, - что вот пришлось старой женщине ехать на боковой полке в вагоне с разбитым стеклом.
Лидер слушал и хмурился.
- Вот, - сказал он, - до чего довело страну антинародное руководство и пьяница-президент. Заслуженный человек, ветеран, героиня войны, женщина должна ехать в таких условиях. Ничего, ничего, - сказал он, - потерпите, назад поедете с удобствами, это я обещаю.
С этими словами он хлопнул в ладоши и тихо произнес:
- Митя!
И Митя немедленно возник, как джинн из бутылки.
- Вот, Митя, позаботься, - сказал лидер негромко, - Аглае Степановне Ревкиной билет СВ в обратную сторону... Ты понял? Не плацкартное и не купейное место, а именно СВ. - И повторил, медленно удаляясь, и так, чтоб другие обратили внимание. - Запомнил? СВ, а не купейное.
Покинув Аглаю, он стал быстро передвигаться по залу как будто даже бессмысленно, а на самом деле зигзагами к выходу, кому-то пожимая руки, спрашивая, какой проблем, обмениваясь фразами, лозунгами, шутками и междометиями. И так же незаметно вывинтился куда-то.
Глава 8
Тут же по скрипучему радио была объявлена посадка в автобусы.
- Позвольте, - галантно сказал Федор Федорович и взял Аглаю под локоток, то ли чтобы ее поддержать, то ли в намерении самому поддержаться. Он заметно хромал, и весьма интересным способом: левую ногу ставил мягко, а правой ударял, словно забивал гвоздь.
- Старые раны, - объяснил он Аглае, хотя никаких ран у него не было. Всю войну он прошел без единой царапины, а ноги болели от старости.
У выхода из склада рыжая девушка и молодой человек теперь раздавали желающим то, что они называли агитационными атрибутами, а именно портреты Ленина и Сталина, но больше Сталина (Ленина никто не брал), а тем, кто помоложе и покрепче, - транспаранты с коммунистическими и революционными лозунгами вроде "Слава труду!" или "Коммунизм неизбежен", или, наоборот, негативного содержания вроде "Нет - антинародному режиму!", "Сионистов вон из правительства!" и еще что-то насчет зарплат и пенсий. Федору Федоровичу ничего не понадобилось. Его знамя всегда находилось при нем, а вот Аглая портрет свой забыла, пришлось воспользоваться казенным. На нем Сталин был в мундире со всеми орденами и в фуражке, но почему-то в облике - никакого величия. Изображенный походил не на славного генералиссимуса, а на участкового милиционера перед пенсией.
Глава 9
Во дворе стояли наготове четыре больших автобуса "Икарус" венгерского производства с ярославскими номерами, но пассажиры легко разместились в одном. Аглая и Федор Федорович оказались на первом сиденье. Он сидел, привычно зажав между коленями знамя, и рассказывал, что тогда в Сочи ухаживал за ней с исключительно серьезной целью, поскольку был вдовцом и нуждался в боевой подруге. И поскольку с Аглаей тогда у него неожиданно роман прекратился, он вынужден был искать другую кандидатуру. А тут как раз умер его фронтовой товарищ генерал Вася Серов. Вот на вдове этого генерала и женился Федор Федорович.
На Сущевском валу попали в безнадежную пробку, и Федор Федорович объяснил Аглае, что такие пробки возникают после того, как по Москве проедет президент.
- Значит, он здесь где-то проехал? - предположила Аглая.
- Не факт, - возразил Федор Федорович. - Где бы он ни проехал, пробки по всей Москве. Он по этой улице едет, перекрывают все соседние. Эти улицы закрыты - на других пробки, от этих заторов возникают другие, и вся Москва парализована. Это как тромбоз.
- Такой у нас народный президент, - прокомментировал сидевший за ними казак с крестами. - Я в охране Брежнева служил, мы тоже перекрывали движение. Но только по мере следования, а не заранее.
- Ну, а как же не перекрывать, - сказал Федор Федорович. - Он же не один едет. Впереди машина проводки, потом охрана, потом он сам, потом машины сопровождения, потом реанимация. Человек-то ведь престарелый, - рассуждал генерал, забывши, что престарелый моложе его лет на двадцать с лишним.
Автобус остановился у левого крыла кинотеатра "Россия". Двери открылись, и пассажиры стали выпрыгивать наружу, одновременно раскрывая зонтики, и тем самым все вместе были похожи на парашютный десант. Дождь продолжал сыпаться холодный и липкий, а у Аглаи зонтика не было.
Распорядитель в набухшем суконном пальто, с мокрой до блеска лысиной и носом, таким же красным, как его нарукавная повязка, предложил приехавшим подойти к памятнику Пушкину.
У памятника оказалось две толпы: участники митинга и милиционеры. Последние в мешковатых мокрых шинелях стояли на углу ближе к зданию газеты "Известия", курили и поглядывали на собиравшихся без особого любопытства. Как будто пришли сюда просто так, постоять под дождем.
Аглая с любопытством смотрела по сторонам. Хотя последнее время в Москве она часто бывала, а все удивлялась. Везде были признаки не нашей жизни. Ресторан "Макдональдс", реклама автомобилей фирмы "Рено", реклама газеты "Московские новости", реклама заграничного фильма, обозначенного как эротическая комедия, и портрет печальной старушки с просьбой: "Пожалуйста, заплатите налоги". Косой дождь заливал плакат, и по лицу старушки слезы текли живым настоящим ручьем.
Митинг долго не начинали, ожидали Глухова. Распорядитель звонил по сотовому телефону, закрывая его сверху ладонью, ему что-то отвечали, он сообщил, что товарищ Глухов застрял в пробке, но приближается. Наконец вождь появился в "мерседесе" с синей мигалкой и четырьмя телохранителями. Один из телохранителей уже на ходу выскочил и открыл заднюю дверцу, как будто товарищ Глухов был инвалид или женщина. Из двух "Волг", шедших за "мерседесом", вылезли еще несколько членов руководящего ядра и тоже с телохранителями, за счет чего толпа заметно увеличилась. Глухов в сопровождении человека, державшего над ним зонт с рекламой "Кока-колы", втиснулся в середину толпы, но митинг опять не начинали. Через некоторое время подъехал микроавтобус "мицубиси", из него с красными знаменами высыпали наружу нигде не работающие члены движения "Рабочий заслон". Их коренастый лидер Сиропов с рваной губой пробился к Глухову, пытался с ним заговорить и хватал за локоть, что-то страстно доказывая. Глухов отворачивался и вырывал руку, пока его телохранители не оттеснили Сиропова в сторону.
Федор Федорович спросил у распорядителя, чего ждем. Тот объяснил, что ждут журналистов. Два телевизионных канала обещали прислать свои команды для освещения события. Ждали не меньше часу.
Наконец приехала команда из четырех человек: оператор, режиссер, звукорежиссер и продюсер. Они попросили Глухова отойти в сторону для переговоров. Тот подошел к ним, но не один, а с держателем зонтика. Они говорили недолго, но бурно. Аглая всего разговора не слышала, но слышала, как Глухов несколько раз сказал: "Я не понимаю, какой проблем. Я вам повторяю, есть определенная договоренность, а вы ее нарушаете. Я буду говорить с вашим руководством, которое по указке преступного режима пытается лишить народ слова".
Телевизионщики, не дослушав, сели в свой "рафик" и укатили. Глухов выглядел смущенным и разочарованным. И на вопросительный взгляд Федора Федоровича объяснил, что телевизионщики потребовали за десятиминутный сюжет пятьдесят тысяч долларов, а половинную сумму не стали даже и обсуждать.
- Но ничего, - сказал Глухов, - у нас есть свой оператор. Он снимет на любительскую камеру, а потом перегоним на вэхаэс.
Сказав это, Глухов опять поднялся на ступени у ног Пушкина и обратился к присутствующим с речью о том, что сегодня весь наш народ отмечает праздник, который трудящиеся по-прежнему считают своим главным праздником. Сбитый с толку псевдодемократами, пропившим мозги президентом, его преступной семейкой и олигархами, народ немного отошел от идеалов социализма, но чем дальше отошел, тем охотнее к ним возвращается, о чем и свидетельствует наше сегодняшнее мероприятие, в котором участвуют широкие массы трудящихся.
Широкие массы вежливо похлопали и услышали, что они вновь поднимаются на борьбу за то, что когда-то завоевали их деды.
- Люди, - продолжил Глухов, - идут под наши знамена, и для них мы с радостью организуем коммунистические ячейки по всей территории бывшего Советского Союза...
- И будущего! - крикнули из толпы.
- И будущего, - согласился Глухов.
- Вместе с Крымом и Севастополем, - подсказал оказавшийся рядом Сиропов.
- Разумеется, вместе, - согласился Глухов. И закончил свою речь обычными заклинаниями: - Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Коммунизм неизбежен, потому что неотвратим.
С этими словами он спустился на землю, а на его месте появился распорядитель, сообщивший через мегафон:
- Демонстранты выстраиваются в колонну по шесть. Знаменосцы идут впереди. Идем не спеша, спокойно, не поддаваясь на провокации. Товарищи, предупреждаю специально: не будем поддаваться на провокации ни слева, ни справа. Доходим до Мавзолея Владимира Ильича Ленина, возлагаем венок, затем движемся к могиле Неизвестного солдата, возлагаем венок и после краткого заключительного митинга мирно расходимся. Товарищи, я особо хочу сказать: сейчас здесь много работников милиции. По соглашению с мэрией они наблюдают за порядком. Но, конечно, они могут прибегнуть и к силовому решению. Просьба ко всем участникам: вести себя организованно и мирно. Соблюдать дисциплину.
