Рустам Ибрагимбеков - Структура момента
- Да.
- Ты считаешь, что все у тебя хорошо?
- Да. Только, прошу вас, не заводитесь.
- Не заводиться?! Да я убить тебя могу, несмотря на то, что сам при смерти, выбросить четырнадцать лет жизни коту под хвост и еще требовать от меня одобрения?!
- Мне не нужно одобрения! Я только прошу не говорить об этом!
- А я прошу не ставить мне условий... После моей смерти ты ни от кого не услышишь пpaвды.
- Почему это?
- Потому что правду может сказать только тот, кто ее знает. А ты всем врешь, и в ответ слышишь такое же вранье. Ты же погряз во лжи.
- Может, хватит?
- Но больше всего ты врешь себе.
- Это неправда.
- Четырнадцать лет изображать любовь к женщине, только чтобы сделать ей приятное, - это не самообман?
- Я не изображал, я любил ее.
- Вранье. Вначале была глупость, детское увлечение, потом привычка, а дальше - чистейшая ложь...
- Неправда.
- Ты хочешь сказать, что и сейчас ее любишь?
Я промолчал. Это придало ему активности.
- Самовлюбленная эгоистка. Сожрала лучшие годы твоей жизни.
- Если вы не прекратите, я уйду!
- На чем? - с насмешливым вызовом спросил он.
- На электричке! И что вы каждый раз тычете мне в глаза своей машиной. Я ваши дела на ней делаю. Мне она не нужна.
Старик понял, что перебрал.
- Белье сдал? -- перешел он на деловой тон.
- Все сдал. И белье, и в чистку.
- Извини... Но ты должен и меня понять... Мы же друзья... мы друзья или нет? Я тебя спрашиваю.
-Друзья.
-Ну вот. А раз так, то я должен, пока еще в состоянии, пока еще дышу, высказать тебе то, что у меня на душе. Так что не обижайся. Ладно?
- Ладно. - Лучшего момента быть не могло: Старик, видимо, испытывал легкие угрызения совести, во всяком случае, изображал таковые на своей крупной львиной физиономии. - У меня к вам просьба.
- Просьба? - Он откинулся в кресле, и сходство со львом усилилось. -Давай валяй.
- Вернее, две просьбы...
- Деньги?
- Да!
- Сколько?
- Много.
- Зачем?
- Мне надо съездить домой.
Он удивленно тряхнул седой гривой.
- Ты хочешь поехать в Сангачаур?
- Да.
- Занятно. Что-нибудь случилось?
- Свадьба друга.
- Ну и что?
- Я обещал приехать.
- Ты что, рассказал ему правду?
- Нет.
- Как же ты поедешь?
- Я на два дня. Закажу надгробье и назад!
- Деньги нужны на надгробье?
- Не только... На дорогу и подарок...
- Сколько всего?
- Рублей пятьсот-шестьсот.
Он задумался не больше чем на секунду.
- He дaм.
- Я верну.
- Дело не в деньгах.
- А в чем?
- Я не могу участвовать в твоих дурацких затеях.
- Надгробье на могилу матери - это дурацкая затея?
Он пропустил вопрос мимо ушей.
- Ты хочешь поехать туда, чтобы изображать из себя большого ученого, а я, умирающий старик, должен это оплачивать? Ты считаешь, это справедливо?
- То, что вам невыгодно, вы не слышите.
- Я все слышу. На могилу нужно рублей двести, не больше.
- Вы знаете, сколько стоит мрамор?
- Человек, получающий двести рублей в месяц, не должен претендовать на мрамор. А если уж так приспичило, то за три года, прошедших после смерти матери, можно было собрать хотя бы часть этих денег. Чтобы уж не все делать за чужой счет. У тебя есть свои деньги? Ну хоть немного? Чуть-чуть? Самая малость? Совсем ничего?.. Ни рублика? Ну вот видишь!- Старик удовлетворенно осклабился. - Тебе же надо было на последние деньги в ресторан ее отвести... А какая вторая просьба?
Я вытащил из кармана медаль.
- Откуда у тебя моя медаль? - Старик нахмурился.
- Она висела на вашем сером пиджаке. Я чуть в чистку не сдал.
Старик протянул было руку за медалью, но сдержался.
- Зачем она тебе? Не понимаю.
- Ну что вы прикидываетесь! Хорошо все понимаете.
- Хочешь прицепить чужую медаль и водить людей за нос?
Слушать это уже было сверх всяких сил. Я встал. Старик тут же опять сменил тон:
- Садись, садись. Что ты вскочил? Вечно ты обижаешься. Можно подумать, что я клевещу... Ну подожди...
Я спустился с веранды и пошел к зеленым воротам, изнутри подпертым коротким бревном.
- Подожди, я тебе говорю! - заорал Старик. - Слышишь?! Ты думаешь, мне жалко?! Стой, я тебе говорю, я же умереть могу! - Он рявкнул так, что сорвал голос и закашлялся. Пришлось остановиться. - Иди сюда. Ты же потом жалеть будешь, что угробил меня. - Кашель, но уже не очень натуральный, продолжался и когда я вернулся к веранде. - Деньги я тебе не дам. У меня самого иx мало. И я поклялся: пока ты не прекратишь свое вранье, я не дам тебе ни рубля. Когда мать твоя скончалась, поклялся.
- Да не врите хоть!
История с клятвой была похожа на выдумку, особенно неприятную из-за того, что Старик в общем-то был человеком правдивым. Велика же сила денег, если не жадный человек, имея в загашнике больше десяти тысяч - я видел сберкнижку собственными глазами,-врет с таким искренним волнением.
- Когда ты говорил, что из-за матери все выдумал, чтобы ее не расстраивать, я еще как-то мог это понять. Но теперь ее нет - для кого ты все это изображаешь? Кому какое дело, кончил ты университет или нет? Двое у тебя детей или ни одного? Доктор ты наук или мастер на фабрике валенок? Кому это нужно? Твоим друзьям? Родственникам? Для кого ты стараешься?
- Для себя. - Никакой надежды переубедить этого старого рационалиста у меня не было, так же, как и потребности излить ему душу, и все же я не смог удержаться от попытки объяснить ему кое-что, чтобы не так уж бессмысленно выглядело в его глазах вранье, к которому я время от времени прибегал в силу обстоятельств. - И не думайте, что это так уж глупо. Вам кажется, что ваша жизнь - пример того, как надо жить. А я доволен своей. А то, что мне трудновато иногда, - это ничего, я знаю, во имя чего мне трудно.
- Знаешь? - удивился Старик так, будто услышал о чем-то невероятном.
- Да, знаю.
- Во имя чего же?
- Какая разница - действительно я доктор наук или это моя выдумка? У меня есть все: и хорошая квартира, и работа, которая мне нравится, и зарабатываю я неплохо. А плюс ко всему есть еще то, о чем мечтала моя мать. И совсем не важно, что в реальности этого нет. Она мечтала, чтобы я стал ученым, и для нее эта мечта осуществилась. Так же, как и для моих друзей. Если бы я жил плохо, то другое дело, тогда бы можно было сказать, что я неудачник. А у меня все есть.
- Даже любовь...
- Даже любовь... И вам этого не понять... Неудавшаяся любовь ничем не хуже любой другой.
- Даже если из-за нее ты не получил образования и вынужден многие годы врать самым близким людям, единственной матери...
- От моей лжи никому вреда нет.
- Кроме тебя самого.
- И мне тоже никакого вреда.
- Это тебе так кажется. Все, кто врет даже из самых лучших побуждений, рано или поздно становятся жертвами своей лжи. Это универсальный закон, распространяющийся на всех и на вся, от отдельного человека до целого государства...
Нет, он был непрошибаем.
- Я же вам все объяснил... Мне лично абсолютно все равно, есть у меня высшее образование или нет. Оно было нужно моим близким, и для них я бы его получил. Какой мне от этого вред?
- А этой дамочке нужна была вечная, неувядаемая, жертвенная любовь, и она тоже ее получила.
- Да. И при этом она любит меня, несмотря ни на что.
- Что же она вышла замуж за другого?
Я махнул рукой:
- С вами бесполезно говорить, вы прагматик.
- Да, я прагматик. - Он усмехнулся, прикрывая зевок. - Если иметь в виду то, что я верю только в реально существующие вещи, - он еще раз зевнул и вдруг совсем сник, видимо устал, - и не цепляюсь за воображаемые ценности. Но я хочу, чтобы ты поверил - мне не жалко денег! Хочешь верь, хочешь нет! В тот день, когда ты скажешь всем правду, я дам тебе любую сумму. Не усмехайся. На дело, конечно. Выбрасывать деньги я не собираюсь. Я их горбом заработал, так же, как и все остальное...
- А насчет медали вы тоже дали клятву?
Старик потерял интерес ко всему - и к разговору, и к медали; воспитательный порыв пропал так же стремительно, как и возник.
- Да возьми ты эту медаль. И езжай куда хочешь. - Он махнул рукой. - В один прекрасный день проснешься, но поздно будет...
- Я не могу не поехать. Неужели вы не понимаете?
Старик ничего не ответил.
- Я хочу спать, - сказал он капризно. - Ты утомил меня. Я скоро умру, и все останется тебе. Я уже написал завещание.
- Какое завещание?! Что вы говорите? Вам еще жить и жить. И вообще, при чем тут я? У вас есть племянники.
- Я их терпеть не могу, этих молодчиков. И их мать. А они меня. Почему я должен им что-то дарить? Ты заботишься обо мне.
- Я делаю это не из-за денег. Я у вас в долг просил.
- Знаю, знаю, - проворчал Старик. - Я все про тебя знаю. Ты благородный человек. Хоть и врун. Благородный врун. Ну ладно. Ты все-таки поедешь?
- Да.
- На сколько?
- На два-три дня.
- А где деньги возьмешь?
- Достану где-нибудь.
- Не забудь на работе отпроситься. А то ведь выкинут, не посмотрят на то, что лауреат Государственной премии. - Старик хихикнул и прикрыл глаза. Через несколько мгновений он уже спал, прихватив с собой улыбку, как ребенок.
