Дмитрий Липскеров - Семья уродов
Хатдама передергивает.
А ведь она хорошая актриса. Ей на сцене нужно быть! Понимаешь?
Дурак. Отыгралась... Красивая хоть была?
Соня. Она... Она...
Дурак. Теперь у нее на носу бородавки. Волосатые. Грудь, как у обезьяны...
Соня. Ты!..
Дурак. Нос провалился.
Соня. Ты!
Дурак. А что? Посмотри на Хатдама...
Самый гнусный из уродов был... А теперь, теперь! Любо-дорого посмотреть! Чем не красавец!
Возвращается Александро.
Хатдам. Лучше уродом. Дурак. Скромность - это хорошо! Скромность это...
Александро. У него Наташка раньше красивая была. Теперь она уродина!
Соня. Ну что печь?
Александро. Сгорел. Вспыхнул, как бензиновый. Глазки в печке открыл да как зарычит! А я заслонку сразу закрыла... Ой, надо вроде заплакать для приличия, только все не выходит как-то.
Пауза.
Дурак. Может, взять мамашу на содержание?
Соня. Нашу маму?
Дурак. А что? Пусть оценит наше благородство. Она нас бросила, а мы ее берем. Ответим, так сказать, добром на зло! Самая что ни на есть лучшая месть! Соня. Это здорово. Как-то не подумалось мне об этом. Проживем-проживем! Будем вместе жить, работать... Книгу напишу... Проживем... Отыщем... Александро. И я какого-нибудь урода возьму на воспитание. Я не знаю, кто меня на свет произвел. Мне наплевать, кого воспитывать! А ты, Хатдам, Наталью возьми. Вместе жить будем, если не возражаешь.
Пауза.
Соня (Дураку).
Дурак! (Щиплет его.)
Дурак. Ты что!
Соня. А что ты чувствовал, пока дураком был?
Пока умным не стал? Александро. Он водочку
любил. Как . уважал ее, милый!
Дурак. Что чувствовал... Холод чувствовал. Ну, тепло... Сексуальное возбуждение...
Александро. К кому?
Дурак. Не знаю. Вообще много чего чувствовал.
Соня. А ты не притворялся, что дурак?
Дурак. Не притворялся. Голова болела.
Пауза.
Александро. А там, наверху, подвиг зачтется мне? Дьявола спалила все же... Как ни крути, а подвиг. Дите свое. У него родимое пятно на затылочке было. Такое большое. А он совсем не страшный. Как рыкнет басом... Мужским басом... Куда теперь молоко девать? Сочится ведь...
Хатдам. А ты Дурака накорми. Он, можно считать, как новорожденный... Пусть пососет!
Александро (встрепенувшись). А, правда... Дурак! Ведь ты никогда не пробовал материнского молока! Бедняжка! (Расстегивает на платье пуговки, достает грудь). Соси, Дурак! Я буду твоей матерью! В самом деле, не пропадать же молоку! Как я тебя любить буду! Ласкать! Воспитывать! Ну, кушай! А?
Дурак. Все тебе наверху зачтется! Все подвиги. У тебя молоко прогоркло. Закрой грудь, закрой! Это любопытно... Женщина при непорочном зачатии рожает дьявола... Но Бог не дурак. Он все видит и отбирает у мамаши ее рогатое дитятко, не позволяя тому припасть к груди. Тебе, милая, все зачтется! Я же мужик взрослый, а ты мне грудь свою суешь!
Соня. А может, это не дьявол был! Откуда знаешь? Может, ты Бога и спалил?
Дурак. Божье дите, как и человечье, девять месяцев зреет и в срок появляется!
Xатдам. Дьявол не дурак. Здесь не вышло - в другом месте попытается. Кто знает, может, ты сам Сатана! Может, ты специально Бога убил? Чем докажешь?
Дурак. А может, и ты дьявол?
Хатдам. Может, и я...
Дурак. Вот-вот. Все может быть. А дьявол-то скоро придет. Скоро. Прилезет, не заметите.
Александро. А зачем ему прилазить-то? Чего ему надо?
Дурак. С Богом потягаться хочет. Силушкой помериться. Долгонько эта война длиться будет!
Кровушки прольется морюшко
Соня. Ужас какой! А победит кто?
Александро. Сыночек мой.
Дурак. Бог победит. Запрячет рогатого глубоко-глубоко. И тебя как мамашу его... Туда же!
Александро. Типун тебе!
Дурак. А как появится он, знаете?
Хатдам. Из наших он будет... Из таджиков...
Дурак. Может, и из ваших... Незаметно придет. Религию новую придумает. А за ней все люди пойдут, и все. Хаос на земле, разврат... Все на площадях совокупляться будут, в таких изощренных позах....
Александро. Не скоро придет. У нас общество без религии.
Дурак. Это Бог заслонку поставил на время. Потому и просит всех, кто в этом обществе в Него не верил. Но люди так хотят верить, что победят это общество.
Хатдам. Не победят.
Дурак. Победят, победят! И тем самым ускорят приход дьявола. Замкнутый круг. Все мы хотим во что-то верить...
Соня. Ты умен, братец.
Дурак. Я знаю...
Пауза.
Александро. Все погибнут. А мы рыбу ловить будем.
Хатдам. Кто?
Александро. Да люди же... Чего они теперь делать могут. Умрут при первых холодах. Запасы свои пожрут, и голод скрутит. А мы, нормальные, будем всю жизнь могилы рыть и хоронить. Ты, Хатдам, эксгуматором был, а теперь в могильщика переквалифицируешься. Не очень, по-моему, сложно.
Хатдам. Мы им так просто помереть не дадим... Заботу наладим...
Соня. Как?
Хатдам. Чего - как?
Дурак. Как заботу налаживать?
Хатдам. Ничего, придумаем. Таких, как мы, тоже немного. Я в России порядок наведу. Научим ущербных рыбу ловить.
Александро. И коробки для мармелада клеить...
Хатдам. И коробки.
Александро. А кто яблоки собирать будет?
Хатдам. Тут главное - философию наладить, философию уродства... Чтоб знали о своей ущербности, но не думали о ней...
Пауза.
Александро. Хатдам, а Хатдам?
Хатдам. Чего?
Александро. А зачем ты нас с Соней взял?
Хатдам. Что?
Александро. Ну, зачем из интерната к себе забрал?
Хатдам. К чему об этом?
Александро. Ну, скажи... Из жалости?
Хатдам. И из жалости...
Александро. Чтобы помогать?
Хатдам. Я вас рыбу научил ловить.
Александро. И чтобы вокруг тебя были создания еще уродливее, чем ты сам!
Хатдам. Александро!
Александро. Да-да! Я знаю точно! У него это... потребность властвовать нереализована была... Над кем ему еще властвовать, как не над еще более убогим, чем он сам. А теперь он хочет стать командиром над всеми уродами! Благо их миллионы... Разве я не права? Скажи же, Соня! Мне ничего не страшно! Я сына потеряла!
Хатдам (наливаясь кровью). Я не зол на тебя.
Александро. А ты позлись! Ты ударь меня! Трахни кулаком в грудь!
Соня. У нее молоко киснет в грудях. Грех обижаться.
Александро. А над нами власти уже нет! Теперь мы как-нибудь сами! Без советов... Думаешь, я не знала, что у меня два сознания? Знала, что я гермофродит. Мне об этом еще все няньки в интернате говорили. Теперь я женщина!
Пауза.
Соня. А может, нет Бога?
Дурак. Может, и нет! Может, наше гнилое семя залетело во вселенную и нарушило его гармонию. Может, мы мушиные какашки на великом полотне художника. Мы, человеки,- мушиные какашки! Бога нет и дьявола тоже!
Александро. А ребенок кто же?
Дурак. Обыкновенный ребенок, кто же еще.
Александро. А мы его в печке...
Дурак. А может, дьявол. Может, и Бог.
Александро. Так кто же все-таки?
Дурак. А шут его знает.
Стук в дверь.
Соня. Пришел кто-то...
Хатдам. Кто здесь?
Стук повторяется.
Соня. Глухой что ли...
Хатдам. Войдите!!!
Дверь открывается. В комнату, хромая, входит горбатый уродец с подслеповатыми глазами. У уродца обвисшие усы. Это Фокс.
Фокс. Здравствуйте...
Хатдам. Садитесь...
Фокс. Спасибо. (Садится на лавке возле дверей.) Лавки у вас неудобные...
Хатдам. По делу?
Александро. А у меня только что ребенок умер. Я дьявола родила. Или Бога.
Соня. Она у нас чудит.
Хатдам. Чаю? Только остыл...
Фокс. Да нет...
Пауза.
Дурак. Вам плохо?
Фокс. Мне? С чего вы взяли?
Александро. У вас усы тряпочкой висят.
Фокс. Все в порядке.
Пауза.
Хатдам. Я кладбищами больше не занимаюсь. Может, в будущем...
Фокс. Какими кладбищами?
Хатдам. Да нет, ничего, ничего...
Пауза.
Фокс. Может, все-таки пойдете ко мне работать?
Хатдам. Работать?
Соня. Куда?
Фокс (разглядывая близнецов). Я опять много думал над инвалидами. По-моему, это нормально - работать в цирке.
Соня. Вы - Фокс?
Александро. А что с вашими усами?
Фокс. Хотите, я возьму вас всех. Материально вы будете довольны... А со временем привыкнете. Мы в Швейцарию на гастроли собираемся. А потом у нас круиз по Европе.
Александро, уставясь на Фокса, начинает хохотать.
А что здесь смешного?
Вслед за Александро начинают хохотать и остальные, кроме Дурака. Он, смотрит на Фокса.
Непонятно.
Все прекращают смеяться.
Соня. Вы посмотрите на себя.
Фокс (удивленно). А что такое? (Оглядывает свою одежду.)
Непонятно...
Соня (серьезно). Вы же инвалид.
Фокс. Почему?
Александро. Вы урод!.. Вы скоро умрете!.. Над вашим гробом будут смеяться дети!
Хатдам. Мы построим цирк и возьмем его на работу. Будем квиты.
Фокс. Что здесь смешного? У нас все горбатые. И дети... Все хромые. Чего смеяться над обычными вещами? Мы же над вами не смеемся. Хотя бы стараемся не смеяться. Глупую вы избрали тактику - смеяться над большинством. Такая тактика обычно ни к чему хорошему не приводит. Можно вообще всего лишиться.
