Ирина Сафина - Чужой крест
Обзор книги Ирина Сафина - Чужой крест
Ирина Юрьевна Сафина
Чужой крест
Часть 1
Двойники
Бросают только тех, кто любит. Любимые бросают любящих. Истина и парадокс. Любой человек мечтает о любви, мечтает быть нужным, желанным, но безжалостен к тому, кто любит его больше, чем он. Почему все так несправедливо? Почему должны страдать те, кто поддался великому чувству, кто отдал любви всю душу без остатка, кто добровольно положил свое сердце на жертвенный алтарь?
Через запыленное кухонное окно съемной квартиры Лиза всматривалась в усыпанное звездами ночное июльское небо. А за спиной стояла тишина. Тишина вовремя несказанных слов, не проявленных эмоций. Тишина одиночества. Тишина одного.
Он ушел. Спокойно, будто в магазин. Перед этим неспешно собирал вещи, попутно, голосом уставшего лектора, разъясняя Лизе, в чем она была не права, а Лиза смотрела на его руки, только на руки — плавные движения его длинных музыкальных пальцев завораживали — и думала, что все происходящее — бред.
О чем он говорит? Она холодна, как снежная королева? Да нет же! Нет! Она просто боялась показаться навязчивой, ведь он сам постоянно говорил о том, что не потерпит ущемления своей свободы! Она безвольна и не имеет своего мнения? Ерунда! Она не перечила и всегда соглашалась с ним, чтобы поддержать, не расстроить, не разозлить. Ее кастрюльки он вспоминает как страшный сон? Над ним смеется вся фирма? К чертям фирму! У него язва! Если бы она не приносила нормальный горячий обед, он бы лопал гамбургеры с кокой-колой!
Лизе так много хотелось сказать, объяснить, но вместо этого она бросилась ему под ноги и начала просить:
— Лешечка, не уходи! Я люблю тебя! Люблю, понимаешь?! Я не могу без тебя! Не уходи…
Он смотрел на нее сверху вниз с легкой гримасой жалости.
— Не унижайся…
И он ушел. Спокойно, как в магазин.
Вдоволь поревев, Лиза остаток дня анализировала все сказанное им, и поняла — она действительно виновата. В том, что любила, в том, что хотела подстроиться под его желания, под его настроение, под его жизнь, а надо быть стервой. Стервы не страдают. Ее подруга Катька — тому пример.
Они обе выросли в детдоме. Их дружба стала неразрешимой загадкой не только для воспитателей, но и для них самих. Катя — горластая, взрывная пацанка и Лиза — застенчивая неуклюжая худышка, что связало их? Катя взяла шефство над Лизой, чтобы утвердить свое лидерство? Или ей действительно нравилось по ночам вместе с Лизой тайком пробираться на крышу, чтобы глядя в бесконечное небо мечтать о будущей взрослой жизни, полной любви, возможностей и доброты? Как бы то ни было, но им уже по двадцать пять, и они ни разу не поссорились, хотя остались такими же разными, как день и ночь.
Катька шла по жизни уверенно, сметая все и всех на своем пути. Благодаря яркой внешности и напористости через год после выпуска из детдома она смогла безо всяких рекомендаций и опыта работы устроиться продавщицей в элитный бутик мужской одежды. «Хочу замуж за богатого мужика, — говорила она Лизе. — Где такая девушка как я может пересечься с олигархом? Тусовки — отстой, фигня. Всех низкопробных, кто там ошивается, олигархи воспринимают, как одноразовый товар. Побаловался и забыл. Вот магазин, куда они ходят одеваться, это да, это другое дело! Это шанс!». Лиза в этот шанс не верила, но как показало время, зря.
За прошедшие годы Катька сначала сделала карьеру, став старшим продавцом, а потом все-таки умудрилась охмурить стареющего, вечно спешащего и бездетного начальника финансовой службы одной из крупнейших строительных корпораций Москвы. Не олигарх, но мужик богатый, с коттеджем в элитном подмосковном поселке, набором прислуги и прочими атрибутами мужчины-мечты. Катька тут же переселилась к нему. Дальнейшие перипетии Катькиной судьбы Лиза наблюдала с улыбкой. Через полгода Катька и Пал Петрович поженились, еще через два месяца у них родился сын. С этого момента Пал Петрович, сам того не осознавая, как самостоятельная личность перестал существовать. Из его речи напрочь ушло местоимение «я». Теперь он говорил только «мы». Мы с Катенькой решили… мы подумали… мы посовещались… Ну а Катенька наслаждалась ролью матери, с удовольствием помыкала мужем, строила прислугу в шеренгу по одному и учила Лизу: «Ты свои детские фантазии забудь! Любовь — зло. Покажешь свою любовь, свою доброту, и тебя тут же растопчут! Жестче надо быть, стервозней. Стервам везет».
И вот пришло время признать истинность Катькиных слов.
Тишина давила на плечи. Лиза до боли сжала кулаки и, глядя в июльскую ночь, зашептала:
— Господи… Если ты существуешь, сделай так, чтобы все изменилось… Неужели это моя судьба такая? Все время быть брошенной? Сначала родители, а потом… сколько раз было это потом! Они все уходили, слышишь?! Они все бросали меня! Я люблю, а меня бросают… Не хочу! Господи, не хочу!! Пусть все изменится!!! Ты ведь можешь сделать это! Подари мне другую судьбу!! Другую судьбу!!!
Последние фразы Лиза уже кричала. С надрывом, истошно, выплевывая их в ночь.
И где-то там, в бескрайней вышине, качнулся незримый маятник, пришли в движение шестеренки грядущих событий, и Всевидящее Небо начало обратный отсчет…
Утро не задалось. Виктория, матюгнувшись, еще раз провернула ключ в замке зажигания. Мотор натужно похрипел и замолчал. Виктория с силой ударила ладонью по панели и ойкнула, почувствовав резкую боль в пальце. Длинный ухоженный ноготь переломился пополам, повредив кожу. Из царапины выступила кровь.
Виктория еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Сначала, в шесть утра, ее поднимает с постели звонок Вильгельма. Он спешил сообщить, что через два дня летит к ней в Москву на крыльях любви! Сомнительное счастье! Потом эта проклятущая машина… Виктория криво усмехнулась, вспомнив слова улыбчивого менеджера автосалона, который три месяца назад заверял: «Вы не будете знать проблем! Это супер машина!». Конечно, супер, кто спорит? Только супер-тварь! Все три месяца эта супер престижная кастрюля заводится, когда хочет, тормозит, когда вздумается, а работники автомастерских лишь разводят руками и таращат глаза, уверяя, что машина исправна. Теперь еще ноготь… маникюр к чертям, а через три часа съемка. Для завершения картины не хватает звонка от бывшего…
Не успела Виктория об этом подумать, как телефон зазвонил. Сердце учащенно забилось. Виктория с опаской бросила взгляд на дисплей и шумно выдохнула. Звонил Глен — коллега по подиуму, гей и ее единственный друг. Она звонила Глену с утра несколько раз, но абонент в зоне доступа отсутствовал.
— Гришка, привет! — Виктория из вредности всегда называла Глена его настоящим именем. Глен злился, и это ее забавляло. — Как я рада тебя слышать!
