Антоп Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 1-3
{01308}
толковала мне, что ты несчастна, а между тем взгляд на жизнь у тебя точно у сибаритки, которая не умеет отличить меди от железа. Сколько тебе лет? Семнадцать? Пора жизнь знать, красавица! Жизнь - это такая отвратительная, мерзкая, тягучая ерунда, такая пошлая, бесцельная, необъяснимая чушь, которая не выносит сравнения даже с помойной ямой, которая выкопана для того, чтобы быть наполненной всякой гадостью. Пора знать! Что же ты хочешь от жизни? Хочешь, чтобы она улыбалась, сыпала тебе цветы, червонцы? Да? Так ты хочешь? Фон Зайниц покраснел и запустил руку в свою большую охотничью сумку. - Если так, то ты хочешь невозможного! Жизнь на земле возможна только невыносимая... Хочешь невыносимой жизни - живи, не хочешь - проваливай на тот свет. Отрава всегда к твоим услугам... Дитя ты, вот что! Глупа ты! Из сумки показалась плетеная бутылка. Барон быстро поднес ее к губам и с жадностью сделал несколько глотков. - Жизнь отвратительна! - продолжал он. - Мерзость ее есть ее закон, непоколебимый, постоянный!.. Она дана человеку в наказание за его пошлость... Милая красотка! Если бы я так глубоко не сознавал своей пошлости, я давно бы отправился на тот свет. Хватило бы пуль... Мучайся, говорю себе, Артур! Ты достоин этих мучений! Получи, Артур, должное! Научись и ты, девочка, философствовать сама с собой в таком роде... Легче жить при таком уменье... Артур сделал еще два глотка. - Есть во вселенной одна стихия, примиряющая несколько человека с его жизнью. Эта стихия, говорят, создана дьяволом, но... пусть так! Она снимает с души моей шипы... на время, разумеется. Эта стихия - в моей бутылке... Выпей, Илька! Сделай один глоток! Это хорошая водка... Илька замотала головой. Цвибуш взглянул на бутылку, облизнулся и застенчиво опустил глаза. - Да ну же, выпей, чудачка! - продолжал фон Зайниц. - Легче станет. Попробуй-ка! - Выпей, Илька! - посоветовал Цвибуш.
{01309}
Илька взяла в руки бутылку, сделала маленький глоток и поморщилась. - Теперь ты выпей, - обратился Артур к Цвибушу. - Пей и ты, старый окорок! Улыбаясь и гримасничая, Цвибуш засиял, как будто увидал давно невиданного друга... Он взял в обе руки бутылку и торжественно поднес ее к своим жирным губам. Сделав осторожно два-три глотка, он поставил бутылку на траву. - Пей до дна! - сказал барон. - Не церемонься. У меня другая бутылка есть. Толстяк в одну секунду исполнил это приказание. - Где-то, когда-то я видел тебя, старина!- сказал фон Зайниц. - Физиономия твоя мне как будто бы знакома... Где я тебя видел?.. - Я, барон, тот несчастный маркер, которого вы, ваше сиятельство, в Праге изволили лишить двух зубов. - Может быть, может быть... Так... Я был мастер на эти дела... Жалею, что я не могу тебе теперь их вставить... Барон вытащил из своей сумки другую бутылку и бумажный сверток. В свертке были пирожки, сыр и колбаса. Фон Зайниц разрезал колбасу пополам; одну половину подал он Цвибушу, а другую разделил на две части, из которых одну подал Ильке, а другую оставил себе. - Прошу, господа! - сказал он. - Ешьте и не церемоньтесь. Ешь, девочка! Сыр всецело принадлежит твоему желудку. Мы до него не коснемся. Голодные Цвибуш и Илька не заставили долго просить себя. Они с жадностью голодных неблаговоспитанных детей набросились на закуску и через пять минут уничтожили всё, кроме небольшого кусочка колбасы. Этот кусочек был пощажен Цвибушем для закусывания после водки. Выпитая водка подействовала на Артура моментально. Лицо его покраснело и просветлело. Глаза забегали, как пойманные мыши, и заблестели. Он протянул ноги по земле, положил кулаки под голову и заулыбался. На Цвибуша водка не повлияла. Его голова осталась в таком же состоянии, как и была. На Ильку водка подействовала угнетающим образом. Она села особняком, в стороне, подперла голову ладонями и задумалась.
{01310}
- Пей, старина! - угощал Артур. - Лучше быть пьяным и веселым, чем трезвым и скучным. Хорошая водка наше спасение... Не будь ее, пропал бы человек! Пьем за ее существование! За что я тебе зубы выбил? Ты не помнишь? - Как не помнить? Помню... Вы были немножко под хмельком и потребовали от меня, чтобы я поймал ртом подброшенный биллиардный шар. Когда я не изъявил желания исполнить ваше приказание, вы и приняли строгие меры... - Скотина! - проворчал Артур. - Кто? - Послушай, красавица! - вдруг обратился фон Зайниц к Ильке. - Ты мне ужасно напоминаешь одну девушку, в которую я был влюблен в детстве. Девочки этой не было, она не существовала, но мне про нее каждый вечер рассказывала моя няня. Я ее воображал себе именно такой, как ты. Эта девочка, по словам моей няньки, жила в некотором царстве, в некотором государстве, в большом тюльпане. Она сидела на пестике и поглядывала из-за листьев тюльпана на мир божий. Занятия у нее были самые разнообразные. Она ухаживала за цветами, разливала в бутылки росу, которую употребляла для ванн и питья, пела песни. Девочка эта, забыл я тебе сказать, была ростом не более твоего мизинца. Ела она один только мед, который носили ей пчелы. Одевалась в пурпуровые листья маковых цветов. Специальность ее была медицина. Она заговаривала зубы, перевязывала раны, приготовляла капли и т. д. Одному кузнечику, который в схватке с пауком сломал себе ногу, она сделала операцию с такою ловкостью и с таким знанием, какому может позавидовать даже Бильрот. Занимаясь медициной, она не брезговала и другими ремеслами. Она обшивала бедных насекомых, починяла камергерские мундиры золотых жуков, душегрейки божьих коровок... Насекомые уважали ее, как мать родную, и любили ее больше всего на свете. Еще бы! Она совсем разорилась на нищих-червей, которые со всех сторон ползли к ней за подаяньем; она потеряла голос, читая проповеди насекомым. Проповеди ее были верхом ораторского искусства. Из достоверных источников известно, что десять трутней, прослушав ее проповедь "о лености", заплакали от угрызения совести и принялись собирать
{01311}
мед. Она выдавала бабочек замуж, причем в приданое давала им прекраснейшие кисейные платья. Она женила сверчков, строго-настрого приказывая им, чтобы они по ночам не беспокоили жен своим криком... Настоящая была мать! Является однажды к этой пеночке тарантул и просит ее, чтобы она заговорила ему зубы. Девочка заговорила ему зубы, и у паука моментально исчез с лица флюс. "Ладно, - сказал паук. - Спасибо. Я тебе за твою работу когда-нибудь соуса из мухи пришлю... Послушай, гениальная мысль пришла мне сейчас в голову! Выходи за меня замуж! А? Выйдешь?" Девочка засмеялась и сказала, что она ни в каком случае не может быть женой паука. "Я не люблю тебя, - сказал паук, - ты мне не нравишься, но я хочу брать дань с тех насекомых, которых ты лечишь, одеваешь и учишь читать... Мне нужны деньги. Не хочешь? Хорошо же! Если через три дня ты не дашь мне своего согласия, то я тебя убью вот этими самыми зубами!" Паук показал девочке свои страшные зубы и пошел домой. Девочка сообщила об угрозе паука всем своим протеже. Те слетелись, наползли к, ней со всех сторон и стали вокруг нее в оборонительную позицию: "Умрем, но не выдадим!" - воскликнули они. Явился паук. "Согласна?" - спросил он девочку. - "Не согласна. Не заводи, паук, неудовольствий! Посмотри, сколько у меня защитников!" Паук посмотрел и увидел не защитников, а трусов, которые были бледны, и дрожали всем телом. Он громко засмеялся в на глазах всего насекомого мира зарезал своими скверными зубами бедную девочку. Убив ее, он покойно отправился домой. Пчелы сделали из воска гроб и положили в него девочку... Муравьи взялись выкопать могилу. За гробом шли комары, которые превосходно, пели и играли на трубах. Золотой жук прочел надгробное словом.. Одним словом, похороны вышли шикарные. Поминки были еще лучше. Ели и пили все насекомые до боли в животах. После поминок насекомые выспались, поручили сороконожке собирать на памятник и разлетелись по домам... - И конец? - спросил Цвибуш. - Что же тебе еще нужно? - спросил барон. - Хочешь, чтобы паука в тюрьму посадили? Держи карман! Нянька моя была отличный педагог. Она мне не лгала даже в сказках. У нее не торжествовала добродетель.
{01312}
Паук и до сих пор сидит у себя в норе и кушает соус из мух, а подлые насекомые, больные и изорванные, небось чаще вспоминают о вкусных поминках, чем о девочке. Царство тебе небесное, няня! Ты отлично знала природу! Выпьем, старина! Ну, что, Илька? Нравится тебе моя сказка? Ты почему-то ужасно напоминаешь мне девочку... Неужели и тебя тарантул съест? Ха-ха-ха... Очень может быть... Отчего же и не съесть, если можно? Зубы есть, и жрите... Однако ты меня не слушаешь, Илька! У тебя лицо такое, точно нас здесь нет! Илька встрепенулась и умоляющими, вопросительными глазами поглядела на Артура. - Не могу о ней забыть! - прошептала она. - Ты всё о том же? Покориться нужно, дитя! Советы канальи-судьи остаются во всей своей силе. Лучшего ничего не выдумаешь. Купи отцу свинцовой примочки и сделайся графиней... - Вы всё шутите! Боже мой! Графиней... Разве это возможно? - Возможно, если сумеешь выйти замуж за какого-нибудь графа, и невозможно, если не сумеешь. Но ты едва ли сумеешь... Вот ежели бы к твоей рожице да прибавить презренного металла побольше - ну, тогда и сомневаться не было б надобности. И я бы, чёрт возьми, женился. Вышла бы за меня, Илька? - Вы барон? Вышла бы... Я и за барона пошла бы... - Я и граф... Ха-ха-ха... Не выкинуть ли мне разве штуки? Стой, стой... Штука вышла бы удивительная! Барон на минуту задумался. - Нет... - сказал он. - Это было бы уж слишком... Не стоит. Я люблю девочку в тюльпане, но увы! - женитьба должна дать мне не менее миллиона франков. - Некрасиво жениться на деньгах, доктор! - сказал Цвибуш, на которого уже начинала действовать водка. - Женитьба на деньгах считается, доктор, низким поступком. - Что ж делать! Я решусь на подлость. Мне миллион нужен во что бы то ни стало. С миллионом в руках... Впрочем, вам не следует этого знать. Я показал бы им! - И на старухе женились бы?.. - Хоть на чёрте... За миллион всё! Миллион - это рычаг, которым я переверну ад с его чертями и огнем. Я говорю не про будущий ад, а про тот, в котором я теперь
