Владимир Гусаров - Мой папа убил Михоэлса
- Тебе нравится этот режим?
- А где бы еще я за безделье получал сто двадцать?
- Тогда пускай откроют границы для тех, кто не хочет бездельничать!
- Я лично никуда не поеду - я здесь дома. (Видимо, тоже заведует отсутствующим архивом, как Прокопенко, он ведь тоже из историко-архивного. Как, к сожалению, и Якир.)
Не порадовал меня и сосед и друг детства Юра Андреев:
- Стыдно, стыдно - двоих евреев посадили, так такой шум подняли!
- Почему двоих? Синявский - русский.
- Все равно - одна шайка...
Юра - авиаконструктор, владелец легковой машины, упитанный мужчина. Говорит, что для счастья ему не хватает еще двух любовниц. Но я помню его не только таким...
ЛЮБЛЮ ТЕБЯ
В августе шестьдесят седьмого года я так "раздышался", что поехал в Химки купаться и присмотрел себе на пляже жену - очень красивую женщину, киевлянку. Она была отличной хозяйкой и мы прожили с ней душа в душу больше двух лет - пока она не ушла к более молодому Славке Репникову, только что вернувшемуся после десятилетнего заключения. Меня ее измена не очень огорчила, я сам полюбил другую, но у нее тоже был молодой муж, которого она долго не решалась покинуть. Следующие два года я провел в доме Якира, частенько там и ночуя, и служа ему всем, чем мог...
Все три мои жены оставили мою фамилию, так что если не в детях, так хотя бы в женах я ее увековечил. У Гали, кроме интересной внешности, светлых волос и неописуемого словами зада, была еще раскладушка и чемодан. В паспорте у нее значилось: "Национальность неизвестна". В отделении милиции долго ругались:
- Идиоты! Неужели нельзя маленькой девочке присвоить какую-нибудь национальность?
Трудовой книжки у нее не было, зато на спине красовался глубокий шрам от финки. Может, она была из блатных, но утверждать не берусь,- любому простому русскому человеку присущ блатной дух.
- Чего ты меня бьешь, падло,- говорила моя женушка. Или: - запомни, сукой я никогда не была.
Но это меня не томило - такая домовитая, рукодельница, портниха, на все руки мастерица. При ней я на последние мамины деньги купил японский транзистор "Сильвер". Прошлого ее я не знаю до сих пор, весь ее жизненный опыт останется при ней - к душевным стриптизам она не склонна. Впрочем, раз, будучи сильно пьяна, она сказала странную фразу (дело было на загород-ном пикнике, далеко от Москвы. Места я не помню, лишь обратил внимание, что там похоронен когда-то известный писатель Боборыкин):
- Уезжайте все! А я останусь одна с природой! Найду себе клиента-дядечку... Что ты думаешь? Такого же одинокого, как я. (В смысле душевного тепла "батюшка-барин" к ней был не весьма щедр...)
Ей приходилось работать на заводе, официанткой в столовой, кассиршей в магазине. В первый же вечер нашего сожительства, ссылаясь на слова заводского парторга, она мне поведала, что "есть евреи, которые пишут неправду и отправляют ее за границу. В Киеве живут одни евреи. У, жиды проклятые! Они всегда готовы родину продать! Как я их ненавижу!"
Я тактично промолчал. И в дальнейшем тоже никогда на нее не давил. Сама того не замечая, она сдружилась со всеми моими приятелями-евреями, даже с Карлом Шнейдерманом, наитипичнейшим евреем, нежно обнималась и приговаривала:
- Это мой папочка...
От нее я узнал, что Штепсель и Тарапунька поют дуэтом. Галя включила радио, и они пели втроем. Подпевала она и Шульженко, и Райкину, но чаще всего она пела такое, что по радио не исполняют. Знакома она была и с зарубежной культурой: имитировала Эдиту Пьеху, мурлыкала "Красную розочку", а однажды влетела ко мне в ванную с радостным воплем:
- Володя! Джоржи Марьянович приехал!
Привезла она с собой штук сто открыток с портретами артистов, а также и рыночных - с сердечками и целующимися голубками.
Много есть знакомых у тебя,
Среди которых есть и я.
Но верь, никто не любит так тебя,
Как я люблю тебя!
Через год от этой "цивилизации" не осталось и следа. Даже Мишеньку Кузнецова и Николая Тихонова перестала во сне видеть. А как-то рассказала такой сон:
- Приснилось мне, что у нас банда... Ну, шайка... Да нет - как сказать... Компания...
- Организация?
- Вот-вот! И мне дают записку, вернее, письмо. Женщина за мной следила, но я письмо все же передала, хотя она хотела меня склонить... Вот ведь - наслушаешься вас - чёрт-те что приснится...
Запоем прочла "Новую книгу о супружестве" Нойберта.
- Я и не думала, что такие книги существуют.
Нужно признать, что десятью годами раньше никто у нас не думал и не подозревал, что "такая" книга существует и даже выдержала в братской республике ГДР пятнадцать изданий. За время нашего брака я убедился в справедливости поговорки: "Чем выше цивилизация, тем ниже поцелуй". Галя даже свет предпочитала выключать:
- Я стыдаюсь...
Вообще она считала, что лишние игры ни к чему. Ну, можно пошептаться, рассказать анекдот о Пушкине-Лермонтове (который я слышал в пионерском лагере лет тридцать тому...).
Варваризмы, вроде "кажный", "лабалатория" постепенно из языка ушли, долго оставалось лишь забавное соединение Пастера со стерилизацией: "пастерилизованное молоко".
В отделении милиции, а затем в Кащенко ее не раз уговаривали "оставить Гусарова в покое, он больной человек, мы сами найдем ему опекуна"."Больной? Я этого не замечала..." - "И не заметите - у него тонкая болезнь".
Рассказывая мне об этом, Галка энергично добавляла:
- Дурее себя ищут!
ПРИ МИНИСТЕРСТВЕ КУЛЬТУРЫ
Конечно, институты марксизма-ленинизма и прочая агитация и пропаганда никакой прибыли не дают, хотя разного уровня "научные работники" исчисляются не сотнями и даже не тысячами. Что делать - государству нужно чем-то заполнить идеологическую пустоту и оно ее старательно заполняет...
Нужно, чтобы люди ни под каким видом не верили в Бога - содержится крупный штат, который монотонно доказывает, что Бога нет, поскольку вода кипит при 100° Цельсия, а прямой угол содержит 90°, и партия неустанно учит нас...
"Научными" разработками обслуживаются клубы, но клубов-то как таковых не существует - имеются помещения на сто, двести, даже пятьсот мест, где проводятся партийные, производст-венные, профсоюзные и прочие собрания и слеты. В воинском клубе работа проводится, разуме-ется, в принудительном порядке, а все гражданские ведомства от малых до великих имеют свои собственные "научно-методические" кабинеты.
Что такое сельский клуб? Директор клуба не смеет ослушаться ни председателя колхоза, ни директора совхоза, ни председателя исполкома. Кроме них существует еще кинопрокат, гастроль-бюро, филармония, общества по распространению политических и научных знаний - все эти "Знание" и "Научные атеизмы". У каждого свои планы, и каждая из этих организаций "лучше знает", что крестьянину нужно.
Клубным работникам остается отпирать, запирать, обновлять инвентарь, топить да организо-вывать танцы - иначе молодежь и ходить на "мероприятия" не станет.
Культпросветработа - одна из окаменелостей двадцатых годов, когда неграмотные крестьяне еще интересовались, отчего бывают гром и молния, если никакого Ильи-пророка и его колесницы нет. Клуб призван был явиться противовесом тогда живой еще церкви. Была даже такая повин-ность для грамотных - прочесть неграмотным столько-то страниц. К избачу или в клуб набива-лось много народу. Но уже тогда Крупская заметила, что в рабочих общежитиях вечером неприну-жденнее и веселее, чем в клубе, где инициатива у трудящегося отобрана. Что уж говорить о тридцатых, сороковых и прочих годах, когда все было "заорганизовано" до бесчувствия? Штаты громадные и все растут, но когда в Новосибирском Академгородке захотели организовать свой, не входящий в систему и утвержденную смету, клуб, инициаторы тотчас наткнулись на тысячи непреодолимых препятствий, хотя и не собирались брать у государства ни копейки. Оказалось, что они не имеют права ни на что: ни обменяться опытом, ни купить вскладчину инвентарь. Даже буфет безалкогольный! - открыть невозможно. Член совета клуба - Макаренко - до сих пор отбывает тюремное заключение за организацию выставок, которые привели в ужас инстанции...
Итак, теперь, после "лечения", мне предстояло прозябать в этой богадельне - разрабатывать какие-то никому не нужные руководства к клубной деятельности. С удивлением я обнаружил, что в этой "отрасли знаний" имеются свои доценты, профессора, доктора наук. Возможно, в будущем появятся и академики - ведь уже мало стало всесоюзных, республиканских, областных и район-ных кабинетов - создали НИИ (Научно-исследовательский институт) Культуры. Грешен человек, к чему ни присосется... А там, глядишь, и Академию по клубному делу откроют.
Единственное, что меня утешает, что вне России маленькие или просто не очень великие нации более плодотворно используют "научно-методические кабинеты" и Дома народного творчества. В России такой дом был создан В. Д. Поленовым, великим русским художником, и поэтому он носит имя Крупской... Поленов лапти расписные собирал, туески, расшитые полотен-ца, самодельные иконы, образцы народного лубка. И во что это превратилось сейчас? Папки, папки, папки - как у нас в ЦНМКа, у нас, слава Богу, "праздник первой борозды" не относят к народному творчеству. Нового ничего во всех этих праздниках нет - все своровано у ненавист-ной религии. Торжественная регистрация ребенка - чем.не крестины? Правда, водой не пользуются и политзанятием отдает...
