Алексей Толстой - Собрание сочинений (Том 1) (-)
А на улице медленно падал, со вчерашнего еще дня, первый снег, садясь на соседние крыши, за решетки палисадников, а на столбах ворот и на подоконниках лежали из него белые подушки, в которые приятно опустить пальцы, вынув их из теплой варежки на мороз.
И повсюду и в комнате гостиницы "Якорь", где остановился Потап Алексеевич Образцов, был тот же ясный и прохладный свет.
Потап Алексеевич, лежа в помятой рубашке на кровати за ширмой, курил крепкие папиросы и морщился, говоря с досадой:
- Фу, как это все неловко вышло... не офицеры здесь, а бог знает "то. Я давно говорил: запасный офицер, будь он хоть сам полковник, карту в руки взять не умеет и больше все лезет в лицо. А я тоже хорош - с первого раза закатил им казацкий штос... Нет, нет, сегодня же марш отсюда...
Потапу и не хотелось вставать и было скучно одному в номере; свесив с кровати голову, он поднял сапог и бросил его в дверь, призывая этим полового. Половой тотчас вошел, накинув для уважения поверх тиковых штанов и косоворотки фрак с продранным локтем.
- Что это у тебя, братец, прыщи на носу? - сказал Потап, с отвращением глядя на полового.
- Бог дал-с, - ответил тот и почесал босой ногой ногу, приготовляясь этим к долгому разговору.
- А что, меня еще никто не спрашивал?
- Да заходил офицерик один, обещался еще наведаться.
- Что ему нужно? - воскликнул Потап, скидывая на зашарканный коврик полные ноги. Половой живо подскочил и натянул на них панталоны со штрипками. Потап встал у зеркала и конской щеткой стал расчесывать львиные свои кудри с проседью и русую бороду на две стороны, подбородок же был гол, то есть с пролысинкой.
- А что, офицер сердитый . приходил? - спросил Потап сквозь зубы.
- Нет, не сердитый. Офицерик маленький, зовут Пряник.
Тогда Потап сел на диванчик и выпустил воздух из надутых щек; да и было отчего.
Вчера вечером (Потап заехал в наш городок на днях) у штабс-капитана Абрамова устроили в честь приезжего гостя банчок. Ночью, часу в пятом, когда оплывшие свечи были усажены снизу, как ежи, окурками, когда молодой офицер уже лил вино на расстегнутый мундир, когда старые капитаны отмахивались только от табачного дыма, лежа на оттоманке, а пьяный денщик силился, сидя у двери на полу, раскупорить бутылку, тогда Потап Образцов вдруг предложил казацкий штос.
Все очень удивились, ответив, что такой игры в полку не знают. Потап приказал денщику подать пунш и, когда все его выпили, встал и объяснил примером.
Наметив около банкомета пачку кредитных денег, вдруг дунул на свечи, левой рукой схватил штабс-капитана за воротник, правой - кредитки и, как из пушки, крикнул:
- Штос!
В темноте офицеры полезли друг на дружку, прапорщик Бамбук выстрелил даже. Потапа у самой двери схватили за ноги, отняли деньги, помяли, и вообще вышло совсем не то, ие по-товарищески и противно законам игры.
- Теперь всего можно ожидать, - сказал, наконец, Потап, поджав под диванчик ногу. - В сущности, что есть нравственность? - выдумка дам и разночинцев, а мы выше мещанских понятий. Нужно только уметь уважать себя.
Так рассуждал Потап, любя иногда отвлеченные мысли, а за дверью офицер тихонько позвякивал шпорой.
- Звенят, - сказал половой, которому надоело торчать перед Потапом, впустить, что ли?
Потап поднялся, сказал: "Проси", и шагнул к двери, в которую пролез маленький, розовый, с черными усиками офицер, по прозванию Пря"ик.
Потап раскрыл руки и притиснул офицера к себе, целуя в щеки. Пряник же, встав на цыпочки, поцеловал Потапа в губы.
- Я пришел-с, - сказал офицер, заикаясь, - с покорнейшей просьбой объяснить мне игру в штос.
- Ого-го, батенька, это серьезная игра. А, кстати, офицеры ие собираются меня бить?
- Что вы, да все от вас без ума.
- Ну, - сказал Потап, - уж и без ума... Вы все славные ребята; мы еще перекинемся. А сведите-ка меня, покажите ваших дам; кстати, вчера я видел мельком прехорошенькую бабенку.
- Боже мой, это была Наденька Храпова. Я весь в поту, когда думаю о ней.
Пряник действительно, ослабев, сел на стул. А Потап принялся громко смеяться.
Наденька Храпова каталась в это время на катке, куда Потап и Пряник пошли вдоль Дворянской улицы, причем Пряник припрыгивал на ходу. Потап же, надев цилиндр набекрень, распахнул волчью шубу и разрумянился, поводя выпуклыми глазами. Навстречу через улицу перебежал чиновник в башлыке, с ужасом глянул в лицо Потапу и, пропуская его, прижался к стене, втянув живот.
- Удивляются вам очень, - сказал Пряник вкрадчиво, - вы ужасная знаменитость.
- Ну уж и знаменитость, - сказал Потап.
А Пряник просунул руку Потапу под локоть и строго взглянул на барышень, которые, хихикая, скользили по снегу противоположного тротуара. Гимназисты, чиновники, мещанки с подсолнухами - все шли на каток и все оглядывались на Потапа. Вдоль улицы, разметая снег, летел полицеймейстер на отлетной паре. Увидев Образцова, он приложил два пальца к шапке, и воловий затылок его покраснел от удовольствия.
На катке было черно от народа; играла духовая музыка, и всем известный пиротехник Буров ставил шесты и привязывал колеса для сегодняшнего фейерверка.
К Образцову тотчас подошли офицеры, и штабс-капитан Абрамов с лиловым носом, хохоча, обнял его при всех, говоря громко, как труба:
- Ну, Образцов, даешь ответный банк?
Офицеры замолчали; подошли штатские в калошах, какой-то парень плевал семечками на спину Прянику и вытирал пальцем нос. Образцов сказал громко:
- Даю ответный, прошу сегодня ко мне всех.
- А мы тебя штосом, - захохотал штабс-капитан, но все продолжали молчать, удивленные смелости Образцова.
Потап только сейчас сообразил, как в руку ему сыграла вчерашняя выходка; намерения его были огромны, и недаром звал себя артистом Потап Образцов: он умел создавать события и потом пользоваться ими, оставаясь всегда отставным гусаром в душе.
Сегодняшний день был словно бокалом шампанского натощак, и в ясной голове Потапа возник необычайный план.
- Господа, - сказал Потап офицерам, - я вас покидаю для пары хорошеньких глаз, - и тотчас отошел, крепко держа Пряника. Пряник сначала шел спокойно, потом заволновался, перегнулся через перила и зашептал:
- Вон она, Наденька, боже мой, она одна только и есть на катке.
Действительно, Наденька, клонясь то вправо, то влево, скользила вдалеке по льду, придерживая иногда заячьей муфтой меховую шапку.
Увидев Пряника и Потапа, Наденька круто завернула и села около мужа на скамейку, опустив глаза; не подняла Наденька глаз, когда Пряник представлял ей Образцова и когда Потап тайно вдруг и быстро сжал ее маленькую руку в белой перчатке, а только вспыхнула еще ярче и, вместо ответа, унеслась по .льду, тоненькая, как девочка, в узком платье и мехах.
А столоначальник Храпов, которому Потап наступил на башмак, задрал серую бороду кверху и проворчал, глядя через очки:
- Осторожнее бы надо.
Столоначальник был вообще гадок, и его сейчас же оставили.
А Наденька, обежав круг, прикрылась муфтой и блеснула из-за меха лукавым глазом на Потапа. Образцов перегнулся через загородку и негромко, но ясно сказал:
- Милая.
Наденька ахнула и задумалась. Опустив голову и покачиваясь, она медленно двигалась по льду; а потом сильно оттолкнулась и понеслась гигантским шагом. Пять раз обгоняла она Образцова, на шестой взглянула на него, как на солнце, и влюбилась.
- Вы страшный человек, - сказала она, остановись у загородки и глядя из-под шелковых темных бровей.
- Я люблю вас, - сказал ей Потап. Пряник отошел, сморкаясь.
- Какие вы пустяки говорите, - прошептала Наденька, и круглое лицо ее в ямочках и родинках стало нежным.
Дальнейшему разговору помешал подошедший столоначальник. Потап только успел спросить - будет ли Наденька на катке вечером, и тотчас ушел. Пряник проводил его до гостиницы.
У себя Потап раскрыл потертый чемодан, вынул из потайного дна "верную" колоду и, развалясь, крикнул полового.
- Опять зовете, - спросил половой, - что надо?
- Вот тебе на чай, хоть ты и дурак, как я вижу.
- Никак нет, - сказал половой, - "е дурак. Это вам насчет верной масти подкинуть? Я могу.
- Молодец, вот тебе еще на чай.
Половой разгладил бумажки на ладони, подмигнул и сказал:
- К нам летось тоже один жулик приезжал...
- Пошел вон! - воскликнул Потап.
Половой сейчас же выскочил, унося колоду. Потап раскрыл стол, бросил на диван медвежье одеяло, попрыскал в комнате одеколоном и раскрыл форточку, заложив руки за голову. На бороду ему и лицо сели снежинки. Потап вдохнул пряный и морозный холод и сказал:
- Потап, ты дурень, она погубит тебя. Бедная девочка. А все-таки ей нужно узнать счастье.
Офицеры пришли все сразу; за ними протеснились трое штатских в нафталиновых сюртуках и, не смея сесть, стали у печки.
Штабс-капитан упал "а диван и захохотал, потирая руки. Потап сел напротив, и его тяжелое, в бакенбардах, лицо с орлиным носом словно повисло меж двух свечей.
