KnigaRead.com/

Влас Дорошевич - По Европе

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Влас Дорошевич, "По Европе" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

За этими кровавыми кулисами, как и за всякими:

— Мы, бедные артисты, зависим от всякой скотины! — как объяснял мне один знаменитый артист, когда я спрашивал, какой чёрт заставляет его вожжаться с купцами.

Как у нас с артистами, в Испании познакомиться с тореро считается за честь, а уж попьянствовать — за счастье.

Каждый поклонник, глядя на тореро, думает:

«Вот бы хорошо с ним выпить!»

И в Испании поклонники так же спаивают тореадоров, как у нас талантливых артистов.

— Я знаком с Мазантини! — это звучит также, как:

— Я знаком с Мазини.

Когда старший Бомбита был ранен в Мадриде, инфанта Изабелла присылала осведомляться об его здоровье.

Знакомства Мазантини ищут особенно. Он самый развитой и образованный из тореро. Говорит, кроме испанского языка, по-итальянски и по-французски.

Он вращается в обществе аристократических поклонников.

Маленькая деталь. Мазантини большой друг с Баттистини. Знаменитый баритон поёт тореадора в «Кармен», в костюме, который подарил ему Мазантини. Настоящий костюм, в котором «играл» настоящий тореро, с настоящим красным плащом, на котором остались настоящие следы настоящей крови настоящего быка.

Ничего более настоящего нельзя придумать!

Жизнь тореадора проходит на рогах у быка.

Каждый раз, «играя», он чувствует, как рог скользит у него около груди, около живота.

Наклоняясь, чтоб всадить шпагу по самую рукоятку, он чувствует рога около рёбер.

Момент отделяет его от вечности.

Момент, в который замирает цирк, — чтоб разразиться бешеными аплодисментами, если это было красиво.

Чтоб разразиться ураганом свиста, если поза, жест были «не скульптурны».

Как они не боятся?

Весь вопрос этой безумной смелости — вопрос азарта.

В день «играют» два, три, на больших torridas — четыре эспада.

Они убивают быков по очереди.

Но раз выйдя на арену, эспада уже с неё не сходит.

Он «играет» с чужими квадрильями.

Он дразнит чужих быков то как простой тореадор, то превращается в бандерильеро.

То дразнит быка плащом, то втыкает ему стрелы.

Но он всё время остаётся около быка. Всё время вертится перед рогами. Всё время рискует жизнью.

Если уйти с арены, если дать нервам отдых, — может охватить страх.

Бой быков начинается в четыре часа и кончается в шесть.

Эти два часа, без передышки и без перерыва, эспада играет жизнью.

Опасность должна сменяться опасностью, чтоб не было времени опомниться.

Опасность должна быть ежесекундная, чтоб поднять нервы, чтоб напрячь внимание до последней крайности, чтоб войти в бешеный азарт.

Бык, кинувшийся на Конхито, распорол ему ногу.

Вся квадрилья кинулась к упавшему эспада, но он вскочил, вырвался и кинулся к быку.

Тореадоры и бандерильеры бросились за ним, схватили его за руки, потащили с арены.

Но он вырывался, отпихивал, дрался.

Кровь хлестала у него из ноги.

Цирк сошёл с ума и орал:

— Ole!

При виде этого истекающего кровью человека, который рвётся сражаться.

И Конхито вырвался у квадрильи. Ему подали шпагу и плащ.

Он стал против быка. Но зашатался.

Бык наклонил голову, чтоб снова взять его на рога.

В ту же минуту «пунтильеро», на обязанности которого лежит доканчивать быка, подкрался к быку сзади и всадил кинжал в затылок.

Бык рухнул, как подкошенный.

Рухнул в ту же минуту и Конхито.

От потери крови он был без чувств.

Его унесли замертво с арены.

Рана оказалась глубиною в шесть сантиметров.

Кванита был более счастлив. Бык его только измял.

Он попал между широко разошедшимися рогами и закувыркался в воздухе.

Три раза взлетал он на воздух под могучими ударами разъярённого быка.

Пока не рухнул на землю.

Тореадоры плащами отвлекли быка.

Кванита вскочил и потребовал шпагу.

Весь костюм на нём был разодран.

Двое тореадоров уцепились за него.

Публика вопила:

— Не надо! Не надо!

Кванита с перекосившимся не то от страданья, не то от бешенства лицом отбивался от тореадоров.

Вырвался, схватил шпагу и кинулся к быку.

Это была одна из самых бешеных атак, какую я видел.

Он забыл всякую осторожность и кинулся так, чтоб весь цирк закричал от ужаса.

В ту минуту, как наклонился, всаживая шпагу, снова между рогами быка, — казалось, что он снова на рогах.

Но удар был великолепен. Пробил сердце.

Бык упал сразу мёртвый. И на него же без чувств повалился Кванита.

Цирк ревел, опьянённый такой храбростью, таким мужеством, такой красотой безумно дерзкого жеста.

В такие минуты и создаётся слава, настоящая слава, — слава «великого» тореадора.

Но вот однажды, в один скверный день, тореадор, в самую минуту «борьбы своей кровавой», вдруг вспоминает, что у него есть живот.

Странно! До сих пор он никогда об этом не думал. Но в эту минуту ему вдруг почему-то вспомнилось!

— А вдруг в живот!

И с этой именно минуты карьера тореадора кончена.

Тореадор «начинает портиться с живота».

Он начинает бояться за свой живот. Он начинает прятать живот от рогов быка. Он начинает слегка сгибаться.

И конец пластике.

Если вы хотите видеть удар, полный невероятной красоты, грации, — удар, которого, говорят знатоки, не повторится, быть может, столетие, — бросайте все свои дела и летите, летите в Испанию.

Стальная фигура «самого» Мазантини чуть-чуть погнулась.

Чуть-чуть, еле-еле.

Но крошечное уклонение есть.

И, расходясь с боя, испанцы хитро подмигивают:

— А живот-то стал прятать!

Он уже ездил на гастроли в Мексику. Плохой знак!

Это то же, что знаменитая французская артистка.

Поехала на гастроли за границу. Значит, — начала стариться для Парижа.

Грубая мексиканская публика не так требовательна, как утончённая испанская.

Бык убит. Что и требовалось доказать.

Она не требует такой строгости и красоты линий.

Почему именно за живот просыпается у тореадоров такая нежная боязнь?

Они боятся за живот, как мыслитель боялся бы за голову.

Это источник их главных наслаждений.

Хорошо пить, хорошо есть — два главных наслаждение такого мясника.

От кутежей, от обедов и ужинов с поклонниками у них растёт в объёме живот.

И любители боя быков с грустью замечают про тореро:

— Увеличивается живот. Конец пластике. Скоро начнёт бояться.

Сначала лёгкий, — изгиб стана, при пропуске мимо быка, — делается всё заметнее, всё сильнее.

Эспада начинает «кланяться» быку.

— Живот! Живот! — с хохотом и свистом орёт весь цирк.

И бедный эспада в один прекрасный день, «поклонившись» последнему быку в своей жизни, приходит домой, отрезает свою косичку и дарит её матери, жене или любовнице.

Это значит

— Кончил карьеру.

Больше он не тореадор.

Мать, жена или любовница относят эту косичку к статуе Мадонны, которую они умоляли в страшные «от четырёх до шести» спасти и внушить мысль бросить опасное ремесло.

— Ты услышала наши молитвы!

И косичка вешается около статуи Святейшей Сеньоры Наших Надежд.

Меня страшно интересовали кровавые кулисы цирка.

Эти покрытые кровью кулисы так похожи на все кулисы всего мира, покрытые только пылью и только грязью.

С уходом Гверрерито, и если умрут Антонио Монтес и старший Бомбита, — в Испании остаётся четыре великих эспада: Мазантини, Бомбита-Чико, Конхито и Кванита.

Это четыре совершенно различных таланта.

От манеры убивать до манеры кланяться, — у каждого масса особенностей, своих собственных, только ему принадлежащих.

Мазантини — эспада-классик.

Он Геннадий Несчастливцев, — когда «артист был горд».

Эспада после блестящего удара без шляпы обходит гремящую аплодисментами арену.

Ему кидают шляпы, палки, сигары.

Шляпы и палки он кидает очень ловким и полным красоты жестом назад, сигары величественно передаёт идущему за ним простому тореадору.

Прежде увлечённые зрители кидали драгоценные булавки из галстуков, золотые портсигары, часы.

Со времени денежного кризиса летят одни сигары. И то недорогих сортов.

Эспада отвечает на овации, поднимая к толпе обе руки.

И в этом жесте сказывается весь эспада.

Мазантини делает этот жест со спокойной и снисходительной улыбкой, словно хочет сказать:

— Ну, вот я! Вот! Чего вы ещё хотите!

Мальчишка Бомбита, — этот Кин среди эспада, — рад и счастлив.

Он протягивает обе руки обожающей его толпе, словно своим друзьям, хохочет во всю свою весёлую рожу, скалит зубы, кивает головой.

Словно хочет крикнуть:

— Правда, отлично? Я, чёрт побери, сам доволен своей работой!

Это весёлый, молодой талант.

Кванита — карьерист. Один из тех новых артистов, которые околачивают пороги редакций, ценят, любят и умеют увеличивать свой успех.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*