Элизабет Тюдор - Время, взятое взаймы
- Ян, в каком же веке ты живешь? Времена импе
раторов уже давно прошли. Народ сейчас сам избирает себе главу государства.
Шэн был потрясен услышанным.
"Мятеж! Наверняка У Гуан спасся из рук солдат и поднял восстание, подумал юноша. - Но как ему удалось совершить переворот в столь кратчайшее время? А может, времени прошло слишком много?"
- Как долго я пребываю здесь?
- Где-то около недели... наверное... Я точно не
знаю.
- Когда же Гуан успел поднять бунт? - спросил
Шэн скорее себя, нежели собеседницу.
- У Гуан? Ты его имел в виду?
- Ты его знаешь? - поразился пациент.
- Конечно! Кто же его не знает? Он ведь наш на
циональный герой. Они вместе с Лю Баном и еще кем-то, точно не помню, подняли восстание и свергли с престола династию Цинь.
"Лю Бан? - задумался Ян, и вспомнил слова У Гуана, прежде чем они расстались, - ...там тебя встретят наши люди - Кай и Лю... Вероятно, он один из повстанцев".
- И что же произошло потом?
Медсестра положила миску на поднос и собралась уйти.
- Постой, Кумико, расскажи мне, что произошло
потом?
- Лучше спроси, чего только не произошло?
шутливо отозвалась та. - Я не историк, Ян, и вряд ли смогу пересказать тебе историю тысячелетий, - она подошла к двери. - Прости, у меня сейчас нет времени на разговоры, когда принесу тебе ужин, тогда и продолжим беседу.
Она ушла, оставив юношу в смятении и тревоге. Он был потрясен, шокирован и просто сражен услышанным. Однако, подумав немного, решил не воспринимать слова Кумико всерьез, так как к слабому полу он не питал большого доверия. Она могла все выдумать про Гуана, бунт и падение династии Цинь, и причину ее лжи Ян видел в его первоначальном отзыве о женщинах. Возможно, вся эта история была нарочно выдумана Кумико в отместку за его неуважительное отношение к слабому полу.
Вскоре после ухода медсестры к больному наведался лечащий врач. Узнав от Кумико об их разговоре, доктор надеялся на такое же откровение и с ним.
Ян не симпатизировал этому человеку, однако болтливость его в сложившейся ситуации могла сыграть ему на руку. Юноша больше не притворялся спящим, не отворачивался от доктора, и даже приложил усилие, чтобы улыбнуться ему. Такое отношение пациента пришлось по душе Номе и сев возле койки, он первым начал разговор:
- Рад видеть тебя в хорошем настроении, Ян. На
верное, ты осознал, что мы не желаем тебе зла, - доктор выдержал паузу. Ну, а если между нами исчезли прежние барьеры, надеюсь, ты будешь откровенен и немного расскажешь о себе?
- Согласен, но сперва попрошу вас ответить на мои
вопросы.
- Я слушаю.
- Вы знаете У Гуана?
- Гуана? Нет, что-то не припомню... или постой...
кажется, я читал о нем в детстве... Да-да, я точно помню это имя... Сдается мне, что он был одним из вождей повстанцев, поднявших мятеж.
Шэн невольно охнул. Огорчение и разочарование запечатлелись на его лице.
- А Лю Бана вы тоже знаете?
- Да, конечно! Это же основатель династии Хань.
- Ага! Значит, снова правит император?! - восклик
нул Ян, полагая, что раскрыл ложь медсестры.
Психиатр не удивлялся вопросам пациента, он просто слушал и делал для себя выводы.
- Императора больше нет. Мы, простые люди, из
бираем среди нас главу республики, который правит на протяжении определенного срока.
Эта новость должна была бы обрадовать Шэна. С падением империи люди освободились от рабства и гнета. Однако все эти события не могли произойти за неделю и случившееся просто не укладывалось у него в голове.
"История тысячелетий! - промелькнуло в мыслях юноши. - Но как это возможно? Нет, наверняка я сплю и все это лишь мне грезится ... Да-да, скорее всего я потерял сознание и окружающее меня всего-навсего видение. А может быть я умер?" - последнюю мысль он произнес вслух.
- Нет, что ты... Ты жив! И уже идешь на поправку.
Лицо Яна помрачнело. Сдавалось, что эта новость его огорчила. Теперь он и вовсе запутался в своих мыслях, и прояснить ситуацию могла лишь свобода, которой он был лишен.
- Если я здоров, тогда почему меня содержат здесь
взаперти, да еще и связанным?
- Ты ведь хотел бежать.
- Я не убегал, а уходил. Как свободный человек, я
имею право перемещаться туда, куда пожелаю.
- Что верно, то верно, но есть еще одна причина,
по которой мы не можем тебя отпустить. Дело в том, что... - доктор умолк, подумав, что не стоит душевнобольному говорить о его недуге, и продолжил, придумав иную причину: - ... дело в том, что вначале тебе следует ответить на некоторые мои вопросы и уж потом я решу, здоров ты или нет.
- Только и всего?
- Нет, есть еще одно... твои ранения. По закону та
кого вида ранения должны быть засвидетельствованы полицией.
Юноша с непониманием посмотрел на врача.
- Ты должен рассказать правду некоторым людям о
том, кто, когда, и при каких обстоятельствах ранил тебя?
- Я уже поведал об этом доктору Чуну.
- Тебе придется еще раз рассказать об этом, и не
только полицейским, но и мне. Полагаю, я удовлетворил твое любопытство и ответил на все интересующие тебя вопросы. Теперь настал мой черед задать их тебе....
Ян, сознавая, что не имеет выбора, собрался с мыслями и начал пересказ с того самого дня, когда его отец высказал императору протест относительно уплаты нового поземельного налога. Он поведал о решении старейшин, своем побеге, казни родных, погоне и наконец ранении.
- ...этот негодяй обрубил мне косу вместо головы,
потом я, по-видимому, потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил себя в этой больнице.
Доктор молча дослушал пациента и пришел к решению, что с сотрудниками полиции ему говорить не было необходимости. Безусловно, он не поверил в историю Шэна и оценил его состояние как тяжелое, а значит, не могло быть и речи о выписке. На вопрос больного об освобождении врач заявил, что прежде ему необходимо посоветоваться с другими специалистами. Нома ушел, оставив пациента в тревоге. Что-то подсказывало Яну, что он еще не скоро выберется оттуда, и его опасения сбылись.
На следующий день доктор Нома привел с собой коллегу и попросил Шэна рассказать и ему обо всем приключившемся с ним. Выслушав историю юноши, доктор Хо шепнул что-то лечащему врачу и ушел. В тот день Кумико была необычно молчалива и пациент увидел в этом плохое предзнаменование.
Обещанную свободу Шэн не получил и по истечении недели. Нома приводил с собой все новых врачей, желающих послушать невероятную историю Яна Ли. Через неделю раны больного зажили и с него окончательно сняли повязки. Однако выздоровление не принесло ему свободы.
- Если я поправился, почему меня все еще держат
тут? - спросил юноша у доктора Чуна.
- Этого я не могу сказать.
- Почему?
- Я не практикуюсь в области психиатрии. Спроси
лучше доктора Нома.
- Так, значит, это по его вине я торчу здесь.
- Его вины здесь нет. Как только результаты ис
следования покажут, что ты здоров, тебя освободят.
- Но ведь я здоров, здоров, здоров!!! - яростно за
кричал юноша, пытаясь высвободиться из ремней.
- Прости, Ян, но не мне решать это...
В тот же день Нома привел с собой еще двух людей, один из них был историк, другой же известный психиатр. Вместо тихого и покладистого юноши им предстал буйный и агрессивный больной.
- Вы достаточно поспрашивали меня, а теперь я
требую, чтобы меня освободили! - в неистовстве крикнул Шэн.
- Сожалею, но это невозможно, - отказал врач.
Пока мы все не выясним о тебе, ни о каком уходе и речи быть не может.
- Но ведь вы обещали...
- Я сказал это прежде, чем узнал, кто ты на самом
деле.
Шэн подумал, что его держат узником из-за бунта его семьи, потом он вспомнил о падении империи, обо всем, что довелось ему увидеть в этой полной странностей больнице и все его мысли окончательно перепутались.
- Что вы имеете в виду? - попытался юноша уточ
нить слова Нома.
- Если наши догадки верны, ты представляешь
большую ценность для науки.
- Ценность? Вы намереваетесь требовать с меня
выкуп?
- Нет, мы намереваемся лишь исследовать тебя.
- Если я позволю вам сделать это, вы отпустите ме
ня?
- Конечно! - вмешался в разговор профессор Эйн.
- И не стоит так тревожиться из-за пустяков. Мы только зададим тебе несколько вопросов, только и всего!
- Что же еще вы хотите узнать? Я рассказал все о
себе и не единожды.
- Думаю, ты должен будешь повторить сказанное
еще много раз, - заметил Ин Шао, и профессор подарил ему укоризненный взгляд.
Профессор Юн Эйн был лет пятидесяти, худощавым и низкорослым, с непримечательными чертами лица. Несмотря на свою заурядную внешность, он был незаурядной личностью. Он работал области психиатрии более двадцати пяти лет, славился как один из лучших психиатров страны.
Историк Ин Шао, в отличие от уравновешенных и спокойных медиков, был более энергичным и нетерпеливым человеком. Его маленькие живые глаза так и сверлили окружающих, словно пытаясь выведать у них самые потайные мысли. Он был симпатичным, подтянутым и намного выше ростом профессора Эйна. Перед тем, как войти в палату больного, поверх строгого и модного костюма Шао накинул белый халат, и показался пациенту одним из медиков.
