Игорь Голубев - Особняк
Боже мой, до каких пор ему придется принимать грязные решения? И денег уже накопил на честный бизнес, а все не то... Уже хочется жить не боясь, сотрудничать с властью. Но не простят. Хотя сами запачканы по самое некуда.
Кулагин потянулся к телефону.
- Олег Петрович? Анатолий говорит. Есть дело.
- Привет, ты извини, что так вышло в прошлый раз, - произнес голос в трубке. - Но ты же сам сказал, попугать - вот я и отправил ребят без инструментов.
- Ладно. Дело не в этом. Но твоих "бычков", словно груши, трясли.
- Не сыпь соль на раны... Сам же знаешь, мы не хуже других.
- Знаю, потому и звоню. Забыли про это...
- Идет. Говори.
- Сейчас тебе Владимир мой бумажку привезет. Прочти, уничтожь и перезвони.
- Понятно, жду...
Телефону доверять нельзя, а Олегу можно, подумал Кулагин. Почти десять лет с ним вместе. Тогда Кулагин только-только вставал на ноги. Появились деньги - изменились удовольствия, окружение. Дорогостоящие развлечения влекут за собой опасности. Поехал как-то оттянуться на дачу к одному авторитету. Народу собралось прилично. Там же был и Олег Петрович со своим крутым приятелем. Познакомились. Сам-то Олег тогда месяц как из армии уволился. Это он сейчас сидит в кресле директора охранного предприятия. Может быть, они больше никогда бы и не встретились, если бы другой авторитет не решил в этот вечер выяснить отношения с хозяином. Началась разборка... Сумели ноги унести только двое: он, Кулагин, и Олег. Видимо, опасность сближает. Словом, мало кому сейчас так доверял Кулагин, как Олегу, да и тот, судя по всему, мог сказать об Анатолии то же самое. Так и держались рядом, помогая друг другу. Один - деньгами и влиянием, другой -живой силой...
И вот ответный звонок.
- Ну ты даешь... Тут дело тонкое. Дай хоть один день на подготовку, попросил Олег. - У тебя даже фотографии хорошей нет.
- У меня и времени нет. Узнаете и по этой.
- А что есть?
- Номер квартиры, имя и фамилия. А также подходящий подвал и деньги. Но смотри, чтобы ни один волосок... Понял? Чтобы твои ухари пальцем ее не тронули.
- Все будет абдельмахт.
Ну вот, закрутилось, подумал Кулагин и поежился. Началось.
Глава 37
Шикарный и престижный даже по западным меркам "лексус" мчался по Ленинградскому шоссе, чуть шурша широкой резиной. За рулем представительского класса машины сидел Леха, небрежно положив одну руку на руль, а другую не снимая с рычага переключения передач. Восьмицилиндровый двигатель, способный развить мощность 250 лошадиных сил, легко разгонял автомобиль за восемь секунд до ста километров в час и без особого труда тянул машину и пассажиров в сторону Шереметьева-2.
Пассажиров было трое. Рядом с Лехой сидел Ребров, а сзади Дым Дымыч с Софочкой. Разговор как-то не клеился. Для всех предстоящая встреча с представителями французской ветви Воронцовых была не только необычной - не каждый день французы приезжают, но и какой-то непонятно волнующей.
Больше всех волновалась Софочка. Ее французский, безусловно, желал лучшего. За произношение она не беспокоилась - бабушка его всегда хвалила, а вот словарный запас мог подвести. Одними бонжур и мерси не отделаешься. Видит Бог, она долго не соглашалась выступить в роли переводчика. Но соседи уговорили, и теперь она повторяла в уме заготовленные фразы. События последней ночи и сознание своей значимости в предстоящей встрече до неузнаваемости изменили ее, всколыхнув придавленное тяготами жизни собственное "я". Волнение и белое длинное платье, несколько старомодное, но удачно подчеркивающее ее природную стать, делали женщину чертовски привлекательной. Это отметили все без исключения жильцы дома, вышедшие проводить своих соседей "на дело". Понимающая в этом толк Галина Анатольевна просто назвала Софочку красавицей, а Земфира, сбегав к себе, украсила ее волосы изящной заколкой, сделавшей из нее как минимум Мисс Калачковского.
Ну Софка дает, подумал Леха, увидев в зеркале лицо соседки. Зря отговорил ее рядом сесть. А то в такой машине да такая женщина!
С машиной ему действительно повезло. Вчера утром и так и сяк крутили с мастером, выбирая, на чем ехать. Джипы да малолитражки стояли готовые, а подходящие для встречи гостей, как назло, все были разобраны. Ударить в грязь лицом не хотелось, нужен был представительский класс. Одна, правда, подходящая стояла. Это был "лексус", недавно отремонтированный Лехой, но за ним только что явился хозяин.
- Ну как сердце моего коня? - спросил владелец "лексуса", любуясь машиной. - Вы, Алексей, меня здорово выручили. Завтра утром опять на неделю уезжаю. Дел невпроворот.
- Что уж там, - скромно пробубнил Леха. - Только поосторожней на ней, правая ступица мне не нравится. Можно запросто колесо потерять.
- А что же вы не сделали?
- Я подтянул немного. Да и то по своей инициативе. В заявке только ремонт двигателя значится. Почему же вы мастеру не сказали, когда машину в ремонт сдавали?
- Так я же не знал.
- Я тоже не знаю. Ведь мы как договаривались? К сегодняшнему дню я вам должен был починить мотор. Вот послушайте.
Леха повернул ключ зажигания - мотор чуть слышно заработал.
- Вы же музыкант, слышите, как поет? Николай Басков, да и только. Леха остался доволен своим удачным, как он считал, сравнением.
- Что же делать? А вдруг в самом деле колесо отвалится? Мне хотя бы до обеда в пару мест успеть смотаться.
- Если потихоньку, то можно, только прошу вас, поосторожнее. Береженого Бог бережет.
- Спасибо, постараюсь, - решился хозяин машины. - Алексей, а у вас до моего приезда найдется время ее отремонтировать?
- Если сегодня, то смогу, а потом у меня полный завал.
- Тогда я сегодня после обеда подгоню.
- Идет, - согласился Леха, тяжело вздохнув. - Только техпаспорт оставьте. Я ее обкатать должен. - Конечно, мы же с вами, Леша, не первый раз встречаемся, - обрадовался хозяин. - Я всем говорю, что у меня мастер хай-класс.
Загубленный всю вторую половину дня готовил машину. Сменил подшипник ступицы, подкачал колеса, вымыл кузов, почистил салон и теперь, довольный своей работой, подъезжал к аэропорту.
Путь был перекрыт шлагбаумом.
- Что за черт! - сморщился Ребров.
- Привыкай, водоплавающий, у нас скоро за воздух будут деньги брать. Видишь табличку? "Въезд на территорию международного аэропорта платный", объяснил Леха. - Сделай рожу посвире-пей, а вы там сзади - молчок.
Дым Дымыч поправил галстук и приосанился.
- Дымыч, картонку спрячь, - в последний момент успел предупредить Леха. - Мы их сделаем, будь спок, каперанг.
- На будущее, Леша: моряки не плавают, моряки ходят, а плавает дерьмо, - буркнул капитан. Леха подкатил к шлагбауму и открыл стекло:
- Открывай, башмак, ты че, номера не видишь? Уволю, - гаркнул он служивому.
Сидящий в стеклянной будке охранник быстро повиновался, стрелка поползла вверх, и только потом бросился просматривать списки с номерами, обладателей которых останавливать себе дороже. Такой номер не значился, но "лексус" уже мчался по аллее. Не успели внести, успокоил себя охранник.
Леха припарковал машину в разрешенном месте - не хотел рисковать второй раз, - и четверка ринулась в здание к табло. Отмены не было. Это радовало. А тут и диктор приятным баритоном сообщил о прибытии рейса и номере терминала. Потом сдублировал объявление на нескольких языках.
Они встали в толпе встречающих, и Дым Дымыч нацепил на шею картонку с собственной фамилией.
Пошли первые прилетевшие. Четверо встречающих волновались, как первоклассники первого сентября. Всем дико захотелось пить, но никто не рискнул высказать желание вслух. Только время от времени то один, то другой скромно откашливались в кулак.
Они всматривались в лица, ища сходства со своим Воронцовым, но безуспешно. Наконец от таможенного и пограничного контроля в их направлении отделились двое. Старый и молодой, хотя молодым его назвать можно было только в сравнении со спутником. Примерно возраста Лехи и Реброва, может, меньше. Кто их знает, французов-миллионеров, они с задницы на рожу пересадку кожи каждый год делают.
- Je m'appele Sergei Voroncov. C'est mon neveu, Gustav Marten1,( Меня зовут Сергей Воронцов. А это мой племянник Гюстав Мартен (фр.).) - представился старший и склонил седую голову.
- Дмитрий Дмитриевич Воронцов, - откликнулся Воронцов и протянул руку.
Перевод не требовался. И так все понятно. Француз вдруг, вместо того чтобы пожать протянутую руку, обнял Дым Дымыча, и старый коммунист ощутил, как сильно защекотало в горле и защипало в глазах. Неужели я плачу, подумал Дым Дымыч. Непорядок. Оставив свои коммунистические принципы, обнял родственников-империалистов.
Перезнакомились.
- Софа, скажи им, что прямо сейчас поедем домой, с дороги перекусим, отдохнем по русскому обычаю, а уж потом решим, что делать дальше, - шепнул Ребров.
Софочка перевела.
Серж Воронцов вслушивался в слова Реброва и вдруг понял, что ему все ясно и без перевода. В памяти всплыли уроки русского языка, которые были приняты в семье, где говорили только на русском.
