Влас Дорошевич - По Европе
Варсалона, — это факт, — имеет огромное влияние на выборы. Во время выборов он может делать, что ему угодно. Его не беспокоят.
Это объясняется влиянием всесильной «мафии». Варсалона состоит в сношениях с «мафией». Мафия через него наказывает непокорных её велениям.
Как относятся к Варсалона те, кого он облагает данью, владельцы земель и крупные арендаторы?
Люди, знающие Палермо и стоящие в курсе дел, отвечали мне:
— Относятся хорошо. Они очень довольны Варсалона.
— Довольны тем, что он их грабит?!
— Арендная плата в Сицилии страшно высока. Земля очень плодородна. Варсалона берёт от 500 до 2,000 лир в год. Для тех, кто платит высокую аренду, это — прибавка не так уж велика. Для тех, кто получает огромные деньги с поместий, жертва не особенно тягостна. Зато Варсалона гарантирует спокойствие.
— Бандит и спокойствие?!
— Не Варсалона, — будут другие. Разбои в Сицилии, это — даже не в нравах жителей, это «в нравах их карманов». Нужна перемена всего экономического состояния населения, — карабинерами тут ничего не поделаешь. Бандиты в Сицилии всегда были, всегда будут. Варсалона берёт дань, но он и охраняет провинцию от всяких других бандитов. Он считает область Палермо «своею». Здесь никто не имеет права разбойничать, кроме него. И если бы появился другой бандит, — Варсалона посмотрел бы на это, как на нарушение своих прав, и убил бы его, чтоб не делал конкуренции. Он жесток и безжалостен, и никто не смеет сунуться в «его» область.
— Так что, быть может, укрывают Варсалона владельцы имений и арендаторы сами!
— Кто знает! Но они довольны Варсалона. Варсалона — «честный бандит». От добра добра не ищут.
Неуловимость Варсалона зависит ещё и от того, что он коренным образом реформировал «бандитское дело».
Прежние бандиты, как Кандино из Монтемаджиоре, имели огромные шайки, вели целые войны с карабинерами.
Шайка — грузная вещь. Она оставляла следы, она требовала продовольствия, чуть не обоза. Шайки бандитов передвигались медленно, чуть не в боевом построении.
Варсалона — один.
У Варсалона нет шайки. Но шайкой Варсалона покрыта вся область.
Вместо того, чтоб набирать шайку, Варсалона развратил всё население области.
В каждой деревне у него есть сообщники, с которыми он делится, которые состоят у него на жалованье. Они исполняют приказания Варсалона.
И вот где-нибудь происходит злодеяние. Карабинеры бросаются туда:
— Варсалона, значит, там.
В это время другое злодеяние Варсалона происходит в совершенно противоположной части провинции.
Когда преследования карабинеров становятся особенно сильными, Варсалона наказывает всю область и «показывает своё могущество».
Пожары вспыхивают повсеместно. Горит там, здесь, тут. Там, там, там совершены убийства. Оттуда, отсюда приходят известия:
— Перерезан скот.
— Погублены виноградники, сады!
Варсалона — везде. Варсалона вездесущ. Охваченное чуть не мистическим ужасом, население само молит власти:
— Прекратите эту охоту за Варсалона. Поймать, всё равно не поймаете. А он разорит область!
Вся область, все деревни полны помощниками и сообщниками Варсалона. При таких условиях поймать Варсалона, конечно, невозможно.
О каждом движении карабинеров его предупреждают.
— Но среди этих пособников разве нельзя найти такого, который бы предал Варсалона?
— Какой же расчёт? — только пожимают плечами сицилианцы. — Такого человека не минует нож: сколько народу он оставит без куска хлеба?! Когда кругом сообщники, — да чтоб не узнали, кто предал?! За какие же деньги человек пойдёт на верную смерть и обречёт на смерть всех своих: семью, родственников, друзей?! А затем они как нельзя более довольны Варсалона. Он им платит за услуги. Сообщник Варсалона может жить спокойно: его никто не посмеет тронуть. Объявляли награды за голову Варсалона, но кто же посмеет идти против целой области?! После этого вам не покажется бредом безумного, страдающего манией преследования, письмо, с которым обратился недавно Варсалона к своим данникам.
Перерывши всю Марсалу и не находя никаких следов кавалера Спано, префект Трапани приписал было и это «королю гор».
— Дело рук Варсалона! А Варсалона и не найти не стыдно! Его десять лет не могут найти!
Благодаря газетам, известие, что кавалера Спано похитил Варсалона, обошло всю Сицилию.
Варсалона «возмутился» и счёл долгом послать всем своим данникам опровержение. От них это письмо попало в газеты.
«Про меня распространяют глупую выдумку, будто я что-то сделал в провинции Трапани. Десятилетнее моё пребывание только в родной провинции само говорит за меня. Варсалона никогда не трогал чужого. Милостью святой Розалии, покровительницы Палермо, область Палермо принадлежит мне, и я беру с неё то, что мне следует, а чужого я никогда не трогал. И в чужих областях не бываю».
Подписано:
«Варсалона, король гор».За последнее время, — о Варсалона говорят здесь, точно о каком-то вулкане, — «король гор» начал что-то обнаруживать «усиленную деятельность». Общественное мнение заволновалось.
И власти объявили решительно, что деятельности Варсалона пришёл конец.
Префект лично поехал в Рим, чтоб представить положение дел и просить о присылке специального отряда самых лучших калабрийских карабинеров.
Министерские газеты писали:
— Мы не находим слов, чтобы достаточно благодарить власти за выказанную ими энергию. Наконец-то этому ненормальному порядку вещей будет положен конец!
И вот власти с торжеством объявили:
— Варсалона нас испугался. Увидев, что за него хотят приняться не на шутку, он бежал в Америку!
Впереди Пасха, время наград.
Газеты из официальных источников печатали подробности:
— На пароходе «Константинополь»… В Аргентину… Взял билет в Буэнос-Айрес… Сведения получены из ближайшего порта от специальной полиции… Ошибки быть не может…
Варсалона ухаживал за одной молодой девушкой в Кастроново.
Девушка, как другие, — Варсалона такой же кумир всех женщин, как образец доблести и отваги для мужчин, — была влюблена в него.
Но она — сирота, жила у дяди. Дядя не был так податлив, как другие. Он наотрез отказался выдать племянницу бандиту.
Тогда Варсалона похитил девушку и ночью сжёг дом непокорного дяди.
Несчастный, у которого сгорело всё, остался нищим.
Это и было опровержением Варсалона на официальное известие об его бегстве в Америку.
Шайка разбойников
Окружный суд в Реджио, в Калабрии, напоминал скорее крепость.
Я попал в этот забытый Господом Богом уголок Италии, чтоб посмотреть на разбойничью шайку знаменитого Муссолино.
Две недели газеты ежедневно сообщали о ходе этого грандиозного процесса, интересовавшего всю Италию.
Процесс-монстр. 63 обвиняемых. Вся шайка Муссолино, осуждённого год тому назад, на скамье подсудимых.
Вы помните, конечно, процесс Муссолино.
В то самое время, как его присудили за разбои к пожизненному тюремному заключению, он был выбран в Калабрии депутатом в парламент.
И сейчас по всей Италии идёт подписка под просьбой о помиловании Муссолино.
Мы знаем бандитов так, как их описывают гг. журналисты.
Всякий купец хвалит свой товар. И гг. журналисты нахваливают своих убийц, самоубийц, бандитов.
Они закутывают их в плащи, одевают в широкополые шляпы, вооружают, как только может вооружить фантазия.
Чтобы «товар» заинтересовал публику.
И в нашем воображении бандит стоит высокий, статный, вооружённый до зубов, завёрнутый в таинственный плащ, в сандалиях и широкополой калабрийской шляпе, карабин в одной руке, другая положена на пояс, за которым торчат кинжалы и пистолет в дорогой оправе.
Персонаж, скорей оперный. Из «Фра-Дьяволо».
Всегда интересно посмотреть в глаза жизни такой, какова она есть.
И мне хотелось посмотреть на разбойников, каковы они в натуре, а не романтическом представлении литераторов и публики.
С этой целью я бурным вечером подходил, — на всём пароходе один пассажир в Реджио, — к негостеприимным берегам, описанным ещё в «Одиссее». Невдалеке возвышается Сцилла, и днём в скалистых берегах есть что-то похожее на Сахалин.
Стояла тёмная ночь. Не было видно ни зги.
На пристани десяток мальчишек кинулся на мои чемоданы. Дрались руками, ногами, кусались.
Я переловил троих, которым удалось завладеть моими вещами, сел в какую-то бричку, и мы поехали.
Вся орава кинулась бежать за мной, — версты две, — до города, чтоб заработать что-нибудь, перетаскивая вещи в гостиницу.
Поместили меня где-то на чердаке на постоялом дворе, и вот я «в первой гостинице в городе».
Я проснулся рано.
Оказалось, что я на главной улице, как раз напротив «муниципального дворца», где за железными решётками в окнах помещаются все присутственные места, почта, телеграф, банк и окружный суд.
