Борис Фальков - Ёлка для Ба
- Мы славно тут болтаем, - сообщил Ив. - Позавидуешь.
- У меня дела, - сказал Сандро. - Мне ещё ногти стричь.
- У тебя они растут за четверых, - укоризненно сказал Жора. - А кто у тебя нынче маникюршей?
- Да в том-то и дело, что Катька хандрит, а очередь её. Прислал бы ты кого из своих... государевых людей. Кто-нибудь из ихнего цирка не прочь же на воле подработать, а?
- А вы бы пошли работать в Большой цирк? - спросил я.
- А говорили: болтаем славно. Ничего себе славно! - сказал Сандро. - По такому случаю дай закурить.
- У малыша тяжёлое детство, - объяснил Жора, раскурив и вложив ему в губы папиросу. - Прямо на части рвёт. Большой базар и Малый, Большой цирк и Малый, большие взрослые и малые дети, весь его родной городишко такой же: пополам.
- Поляризация, - применил свои познания я. - Но ведь и в Москве есть Большой и Малый театр. Отец говорит, в Большом неправильно играют Шуберта, Аве Марию.
- А я что говорю? Конечно, поляризация! Сказать по-прямому - шизуха. Cтарая малая часть и новая большая, два разных города в одном. И такая же у малого семья, две в одной. И какая-то из них неправильная, совсем не так играют Шуберта, как нужно. Я тебе, Сандро, пришлю одну коротконогую, будь спок, она старательная.
- Городишко у них диалектический, - возразил Сандро задумчиво. Папироса так же задумчиво гуляла из угла в угол его рта. - Вчера на Главной улице Новой части, гуляя и о чём-то задумавшись, может быть как раз и о Шуберте, погиб Главный врач больницы Старой части, а сегодня утром я уже читал в местной газете некролог.
- Погиб от огорчения, что в Новой части неправильно играют Аве Марию? поинтересовался Ив.
- Нет. "Победа" зацепила его ручкой дверцы, когда он готовился перейти улицу, за пуговичную петлю расстёгнутого пальто. Вот как диалектически тут переходят улицы.
- В такую кислую жару, и в пальто? - удивился Жора.
- Летнее пальто, летнее, - пояснил Сандро. - Тут ещё ходят летом в соответствующих пальто.
- Называется пыльник, - сообщил я. - Ваше пальто тоже можно так называть. А погиб доктор Щиголь, он знакомый моей Ба, и, конечно, Ди.
- Разумеется знакомый, - согласился Сандро, - как же иначе. Небось, и жил он в вашем квартале. А пыли у вас в квартале, действительно, многовато.
- Третий дом от нас, - уточнил я, - в начале соседнего квартала.
- Каков объём жизни! - воскликнул Жора. - И при этом - каков уют! Два квартала, и всё в них содержится, что ей нужно, жизни. За каким же чёртом доктора понесло в другой город...
- За смертью, - объяснил Сандро. - Нет, малыш, я бы не пошёл работать в Большой цирк. До него-то кварталов двадцать, если не сорок. И он как раз в той части города, которая неправильна. То есть, в другом городе.
- А мы скоро туда переезжаем... - с тоской сказал я. - Горздрав дал матери квартиру. Это её знакомый, к нам его не приглашают. Потому его отчества я не знаю, а фамилия его, наверное, Кругликов.
- Да и не возьмут меня туда, - поторопился Сандро, - моё место в Малом. Зато на Большом базаре.
- И хорошо, что не берут, вас там звали бы просто Колей, - выпалил я и покраснел.
- Фу, ну и подача, - посетовал Ив.
- Гнать его из команды, или пока только оторвать руки? - спросил Жора.
- Коля - красота и молодость мира, - сказал Сандро. - Разве я похож на молодость и красоту мира?
- По-моему, да, - ответил я.
- Он твой поклонник, Саня, - пояснил Жора, - а у всех твоих поклонников глаза застит. Малыш рассказывал, что в его семье из-за тебя раскол. У них ведь тоже эта, как её, диалектическая шизуха, то есть, поляризация.
- Очень приятно. Но Коля личность гармоническая, - упёрся Сандро. - Разве я похож на гармоническую?
- Когда выступаешь под гармонь, то да, - заявил Ив.
- У вас ведь нет накладного пуза, - сказал я, - значит, всё у вас гармонически. А многие другие стали пузо носить.
- Эта подача уже похожа на выстрел, но отнюдь не в яблочко, - скептически одобрил Жора.
- Зато прямо в пузо, - выжал я из себя, поднатужившись. - Выстрел в пузо и закопал, а надпись не написал, что у попа была соба...
- Ну, это ты брось: Саня тут тоже не причём, - сказал Ив.
- Однако, славно же вы тут болтаете, оказывается! - Сандро отплюнул папиросу. - Вам надо тщательней выбирать темы. Вот, Коля есть Главная тема Малого базара в будни. Там он по спекулятивной цене сбывает керосинки, закупленные в сибирской глубинке. А тут, на Большом базаре, в день воскресный, пристойней было бы беседовать об...
- ... Эдике? - спросил Жора. - Не знаю, это ещё вопрос.
- That is the question.
- Ытлен авъэкэгыргыкэн тэимычьын, - выпалил Сандро.
- Так в Англии не говорят, - определил я.
- Зато на Чукотке все говорят именно так, - сказал Сандро. - Там все говорят только по-английски, уж я-то знаю.
- Это перевод Шекспира на чукотский, - догадался я. - Это Гамлет, я тоже знаю.
- Почти, - согласился Сандро. - Это "Революционер" Ивана Франка на чукотском. Что верно, то верно.
- Гол! - пропищал Жора. - Смерть не вырвала тебя, Сандро, из наших рядов. Ты снова с нами, дорогой усопший. Снова подтвердилось: мы не стареем даже в мёртвых.
- А сколько вам лет? - спросил я.
- Сорок восемь, - усмехнулся Сандро, - плюс семь на восемь.
- Восемь на семь, - поправил Жора.
- Не путайте пацана, - вмешался Ив, - ему скоро в школу. Нахватает там из-за вас двоек...
- Строгих выговоров, хотел ты сказать, - снова поправил Жора.
- Моей Ба столько же лет, - сказал я. - И она тоже не стареет, так все говорят.
- Раз говорят, значит правда, - сказал Сандро. - Или неправда.
- Она хотела вас пригласить на... - тут я замялся: всё же это была не моя идея.
- Ну, и за чем остановка? - спросил Ив. - Я бы пошёл...
- Она хотела пригласить вас на обед, - дожал я.
- Чёрт возьми! - воскликнул Жора. - Тут что-то кроется, не иначе.
- Малыш путает, - серьёзно возразил Сандро, - какой же со мной обед... Да я слыхал про это и от Жанны: не обед, а что-то вроде частного концерта, со сбором в мою пользу. Знакомых у них много, идея вполне реальна.
- Там говорилось и про обед, - упёрся я.
- Ну, тогда передай своим, что я не подведу, - сказал Сандро ещё серьёзней. - Ногти будут в порядке, дырки на пятках заштопаны. Кстати, чья очередь штопать...
- Что за шутки? - спросил Жора. - Ты не Коля.
- Да, не надо, Саня, - сказал Ив. - Наше дело другое: третье или пятое.
- Наше дело: нравиться, - сказал Жора.
- Щёлк - и готово, - подтвердил Сандро. - Должно быть понятно с первого взгляда. Глянь на меня, малыш, разве я с первого взгляда не понятен? Но это-то как раз и значит, что меня можно с успехом пригласить на обед. Это Коля требует сопровождения: лошадей и бегемотов, знамён, прожекторов, музыки Большого оркестра Большого театра, и вообще амфитеатра, на худой конец мотоциклистов. Хотя, Колины мотоциклисты - вовсе не такие, там у них и проволочная сетка, вроде накомарника, чтоб гнус не ел... Разве всё это можно вместить в частный дом? Усадить за один стол?
- Да, - облегчённо подхватил Жора, - Коля есть не сам по себе Коля, он плод своего сопровождения. Без упаковки Коли вообще нет.
- Ты говорил это и про Сандро, - вставил я мстительно.
- Оторвать, - сказал Ив.
- Не совсем так, - быстро залепетал Жора, - про Колю публика должна думать: он один из нас. Должна думать в первом лице: мы. А про Сандро совсем наоборот...
- В третьем, - сказал Сандро, - вот как ты сейчас. Что ж, моё дело действительно третье.
- Самого Коли может вовсе не быть, - ещё быстрей продолжил Жора, достаточно одной упаковки. А что? Ну, этот Коля бросает двенадцать колец в воздух, а другой Коля тринадцать, какая разница... Публике приятно и зарплата одинаковая, слава коллективному труду. А мы индивидуалисты, самой публике надо ещё потрудиться, чтоб понять: чего мы вообще-то от неё хотим. И при таком отношении к делу мы за лишнее кольцо получаем лишнюю марку, а это так несправедливо, где же равенство! Так что, если присмотреться, то это мы непонятны, и нам не место за общим столом.
- Про меня говорят то же самое, - сказал я, - только, что мне ещё не место за взрослым столом.
- Да, - подтвердил Сандро, - за исключением ещё, всё верно. Ты очень оптимистичен, а ведь многим уже не место.
- Да ладно, расскажи ему, Саня, - посоветовал Ив. - Он никому не передаст, гроб.
- Что ж, дело давнее, почему б не рассказать, - вздохнул Сандро. - Дело в том, что я когда-то работал в Большом цирке, и меня оттуда попросили - сюда.
- Скоро всё это вообще кончится, - мрачно сказал Ив, - они этой несправедливости терпеть больше не станут. Попросят и отсюда.
- Кто они, Горздрав и Кругликова? - спросил я. - Мать говорит отцу то же самое: попроси их, пока они тебя не попросили. А вас за что попросили?
- Не только меня, - возразил Сандро. - У меня был приятель, так и его попросили. Несмотря на то, что у него одна рука всё же была. Он этой рукой подтягивался на турнике и выходил в стойку.
- Это невозможно! - вскричал я. - Я-то знаю! И двумя руками-то...
- Вот-вот, - подтвердил Сандро, - потому и попросили. Им тоже было непонятно, как такое возможно. Ну и публике не было понятно, только с другой стороны: подумаешь, стойка. И мне, дураку, тоже не всё было понятно... Меня попросили первого, и сходя с арены под музыку Дунаевского, я думал: о, если б я был хотя бы одноруким! Хотя б наполовину полновесным взрослым! Тогда и меня бы не попросили...
