Борис Фальков - Ёлка для Ба
- Мать говорит: его номер шестнадцатый.
- Во-во! За твоим отцом сама война - а за Сандро военная легенда. Знаешь, этот товар тоже нуждается в упаковке, а иногда упаковка важней самого товара. Вот моя, например...
- Сундук, - догадался я.
- И шиколат, - подтвердил Жора. - Или вот Чрево, ты же знаешь, что это я говорю за него, а пузо у него просто накладное, из тряпок. Тоже упаковка.
- Чужим голосом говорить, - поёжился Ив, - это жутко, будто потусторонним. Мне всегда казалось, что не ты это говоришь, а ещё кто-то... И не из сундука, а совсем оттуда.
- Не пугай малышей, - сказал Жора.
- А у Жанны, - решился я, - пузо тоже теперь накладное?
- Оторвать, - убеждённо заявил Ив, - оторвать всё.
- Причём тут Жанна? - квакнул Жора.
- Оторвать, - подтвердил Ив.
- Эх, и я, видно, хочу стать Эдиком, - вздохнул Жора, - это меня всегда подводит. Короче, сидеть в сундуке можно и без легенды-имени, это может делать и твой отец, и твой дядя, и всё ваше семейство скопом...
- Или стоять в бочке, или летать, - вставил Ив.
- Не скажи, не скажи... А вот скажи-ка, малый, прибавило бы твоему Ди успеха, если б он принимал больных в сундуке, выкрикивая "шиколат"? Если б его звали Жорой?
- Не знаю, - сказал я. - Знаю только, что это невозможно.
- Вот, вот что мне нужно всегда помнить! - вскричал Жора. - Тогда давай дальше: а если б твой отец, а если б твой дядя?
- Ю хочет называться Дубровским, - уклонился я.
- Ты не отвиливай, - грозно сказал Ив. - Отвечай: а твой отец стал бы сидеть в сундуке ради пропитания?
- Не знаю, - честно признался я.
- Ещё бы, - Жора вставил в рот новую папиросу. - Сам Свифт этого не знал.
- Тоже урод? - спросил Ив. - Почему не знаю?
- Ещё какой! Почище дяди Тома. Ты в Европах не бывал, - объяснил Жора. - А побывал бы там с моё - знал бы и Свифта.
- Полетал бы там с твоё, - обиженно поправил Ив. - Дядю Тома в его хижине ел гнус, на севере. Ты мог бы о нём отзываться поуважительней, не как о своём Свифте.
- Жор, - сразу подхватил я, - а что ты делал в Европе?
- Летал, - усмехнулся Ив.
- Ты был лётчиком! - воскликнул я восхищённо. - Как Чкалов, или как Назарий, да?
- Потом расскажу, - отмахнулся он.
- Всё потом, всегда потом... Ладно, - продолжил я мстительно, - а знаешь, мне ведь запрещали произносить слово "лилипут". Говорили, ты обидишься. Говорили, надо тебя называть: маленький человек. А Свифту, значит, было всё можно. Он даже целую Лилипутию придумал.
- Он не придумал, - возразил Жора. - Есть такой город. И все жители там маленькие.
- Так то ж в Европе! - пожал плечами Ив.
- В Бразилии, - поправил Жора.
- Это что, не одно и то же? - спросил Ив. - Лилипут, он и в Африке лилипут.
- Вот, и тебе можно, - надавил я, - его так называть. Жора сам называет себя карликом или лилипутом, и совсем не обижается. Только мне нельзя, так все говорят.
- Это всё тебе по глупости наговорили, - сказал Жора. - Или того хуже: по злобе. Есть ещё люди, желающие уморить меня голодом. Если б я назывался маленький человек, мне б жрать было нечего. Публика кормит карлика или лилипута, а маленькому человеку кто ж подаст? Публика ведь и сама: сплошь из маленьких людей. Вот ты, например, тоже маленький. Тебе за то платят?
- Да, - сказал я. - За что ж ещё? А я жру на равных со всеми нашими, запросто. А они ведь все работают... в поте лица. Ещё того хуже: от меня и им перепадает, если чего не доем. Когда я был совсем маленький, мать кормила меня своим молоком, но его было слишком много. На остатках она варила кашу, и отец ел, и его друзья ели. Потом отец им рассказал - на чём каша, и они блевали. Но поблевав, всё равно снова ели. Иначе б подохли с голоду, времена были такие, так говорит отец и все наши. Так что теперь они просто обязаны меня кормить, из благодарности.
- Может, у ваших оно и так, они люди интеллигентные... - Жора выпустил клуб дыма. - А может, все ваши знают, что ты не просто маленький. Хвалят же они твой ум? Значит, видят в тебе нечто... такое. Опять же, твоё увечье...
- Это какое же? - возмутился я.
- Косоглазие, - невозмутимо объяснил Жора. - А был бы ещё и горб, ты б уже сейчас зарабатывал не только среди ваших. У наших жизнь похитрей, одного косоглазия недостаточно. Нужен и горб, и упаковка: легенда. Учитывающие это администраторы вовсе не гении, просто они сами из маленьких людей, из публики. Так что они примеряют все легенды на себя. Да ты и сам попробуй, примерь: назови-ка Сандро - Саней, а Сандрелли Николаевым, объяви, что он родился навроде целлулоидной куклы, которой забыли приставить руки, совсем гладенький, да ещё, что родился не в Италии, а на Чукотке...
- Ты говорил и про Ива, - не сдавался я, - и вообще про цирковых силачей, что и они себе придумывают легенды. Чемпион мира, например, или неграмотное дитя природы с севера...
- Мне надо оторвать не только руки, - сказал Жора, - но и голову.
- И яйца, - добавил Ив. - Но ещё не поздно, хошь, помогу?
- Твой дядя Ю - пример не из лучших, надо брать в пример женщин, залепетал Жора: теперь была его очередь выбираться из внезапно запутавшегося положения. - Женщины вообще испытывают более сильные чувства. Хотя, конечно, это не те женщины, которых знаешь ты. Это ты хорошо запомни: не все женщины одинаковы.
- Я это знаю, - сказал я. - Ведь я знаю Ба.
- Не все женщины одинаково хорошо стригут ногти, - сказал Ив. - Но я думал, ты назовёшь Жанну.
- Жанна и Ба, - насупился я, - совсем разные. Теперь я это понял.
- Ты думаешь? - вздохнул Жора. - Дай Бог... тебе здоровья.
- Кишки с тебя вон, - разъяснил Ив.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
- Бог всё ему даст, если малыш не будет вбивать всё это себе в голову, как вальсы Шопена.
- Да, - сказал Жора, - не пора ли тебе домой, играть этюды?
- Успею, - сказал я. - Как же сам Сандро терпит такой обман?
- Упрямец, - закатил глаза Жора. - Ну хорошо, что, если я скажу так: Саня хочет, чтобы люди приглашали его к себе обедать. Больше того, он хочет эти приглашения принимать. Обрати внимание, нас с Ивом никто не приглашает пообедать...
- Тебе нужно оторвать всё, чтобы ты стал совсем гладеньким, - сказал Ив. Но что правда, то правда: и гладенькому тебе ещё придётся сильно попотеть, пока тебя пригласят, карлик. Пока тебя попросят полетать по их дому.
- Можно подумать, в сундуке не сильно потеют, - сказал я.
- Грубиян! - поставил свой диагноз Ив. - Скажешь, я не потею?
- Это ведь от жары, - возразил я, - а не от трудов. Так и отец в своей прозекторской, и Изабелла у себя в боксе, и её микробы, наверное, ещё как потеют.
- Там за это платят зарплату, - сказал Жора. - А у нас платят не за пот, а по маркам, со сбора.
- А Назарий говорит, что потеть обязательно, надо работать в поте лица. И Сандро, по-моему, потеет с головы до ног. Вот почему у него такие чёрные пятки...
- Тьфу! - сплюнул Жора. - Он думает, что этот номер, стрелять по тарелочкам, имеет ещё какой-то скрытый, высший смысл. Вроде как вальсы Шопена.
- Нет, он думает, что это вроде езды на мотоцикле задом наперёд, поправил Ив. - Такой же, мол, и у номера Сандро высший смысл.
- Какой странный мальчик! - сказал Жора.
- Очень странный мальчик, - согласился Ив. - Как же его примут в школу, такого урода?
- Высший смысл, по-вашему, и есть главное уродство, запомню, - пригрозил я. - И расскажу всем.
- Нет, ты не просто урод, - снова сплюнул Жора. - Ты глупый урод.
- Смотри, парень... Мой папа был глупый негр, и чем он кончил?
- А Ба никогда не потеет, - заявил я. - А весь дом держится на ней. Разве это не работа?
- Ты понимаешь, куда он клонит? - спросил Жора. - Что мы не стоим своих денег, потеем зря: на нас ничего не держится.
- Я понимаю, куда он клонит, - сказал Ив. - Всё ясно: он не собирается потеть в своей школе.
- Он собирается потеть только на переменках, - поправил Жора. - А на уроках пусть потеют другие, бездари, лентяи... Он же будет запросто получать оценки, и лучшие, чем они.
- Это грубо, - сказал я. - Ещё грубей, чем у Назария. А я уже давно играю во взрослой волейбольной команде. Мне доверяют подачи, и просят набрасывать на сетку.
- Ну, а бить-то тебе поручают? - запищал Жора. - Удары тебе доверяют?
- Да, допрыгиваешь ли ты вообще до сетки? - прогудел Ив.
- Я ещё допрыгну, - пообещал я. - Обязательно, сами увидите.
- Вот тогда и приходи на базар, - сказал Жора. - А так, коротышка, твой номер даже и не шестнадцатый: вообще без номера. Слушай, давай по-прямому... Ты своё место знаешь? Вот и хорошо: утри сопли и не обижайся. Держи удар. Смотри, я же не обижаюсь?
- Он не обижается, - подтвердил Ив.
- И я тоже, - сказал я. - Слушайте, если б вы знали, как вы мне нравитесь!
- А Сандро? - вскричали они оба: флейта и фагот.
- Это, - сказал я солидно, - дело совсем третье.
- Вот это - дело совсем другое! - пропищал Жора.
- Дело хорошее, - прогудел Ив.
- Лёгок на помине, - объявил я.
- Санька! - заорал Жора. - Этот малый и тебя обозвал дураком! Имеешь право присесть к нам.
- Лучше я откажусь от такого права, - на Сандро был халат без рукавов, - и постою.
