Максим Горький - Яков Богомолов
В е р о ч к а. Но - поймите! - вы не смеете, не имеете права позволять, чтобы вас унижали.
Б о г о м о л о в. А если я не чувствую унижения...
В е р о ч к а. Тогда вы действительно...
Б о г о м о л о в. Дурак?
В е р о ч к а. О, господи... нет, это невозможно... это - кошмар... (Вскочила, быстро идёт прочь.)
Б о г о м о л о в (пожим[ает] плечами, бормочет). Психологическая девушка... (Пьёт крюшон, морщится.) Яд... азотная кислота какая-то... (Вытирает рот платком.) Да.
Ж а н (из кустов, рожа сияет, едва удерживается от смеха). Яков Сергеич, дорогой... (Смеётся.) ...с кем вы беседуете?
Б о г о м о л о в. Сейчас здесь Вера Павловна была.
Ж а н. Слышал её голос...
Б о г о м о л о в. Философствует девица, знаете.
Ж а н (смеясь). Это она... философствует?
Б о г о м о л о в. И я тоже, конечно...
Ж а н. Ах вы... дорогой мой! Давайте глотнём за идеализм...
Б о г о м о л о в. Я уже глотнул и, кажется, сжёг себе пищевод...
Ж а н. Ну, я один! Сейчас наши приедут, лодка уже у берега.
Б о г о м о л о в. На море, вероятно, сыро.
Ж а н. Даже реки обладают этим недостатком, не говоря о болотах.
Б о г о м о л о в (смеётся). Остроумны вы...
Ж а н. А Ладыгин неутомим, демонстрируя дамам свои мускулы.
Б о г о м о л о в. Человеку свойственно хвастаться лучшим, что есть у него.
Ж а н. Браво!
Б у к е е в (медленно идёт). Жан, - ужинать надо здесь, распорядись.
Ж а н. Могу.
Б у к е е в (садясь). Жарко.
Б о г о м о л о в. Да? А по-моему - прохладно.
Б у к е е в. Нет, жарко. Я замечаю - вы не очень любите общество дам?
Б о г о м о л о в. Да их здесь только две.
Б у к е е в (тяжело смотрит). А вам сколько надо?..
Б о г о м о л о в (смеясь). Самое большее - одну.
Б у к е е в. Нет, серьёзно, - вас не интересуют женщины?
Б о г о м о л о в. Я - женат, как видите...
Б у к е е в. Да. А я вот часто думаю: что такое женщина?
Б о г о м о л о в (неохотно). Поскольку можно исчерпать понятие словами... (Сразу увлекается.) ...это стержень нашей жизни, ось бытия, вокруг женщины вращаются все солнца и звёзды нашей поэзии, всё лучшее наше - для неё, от неё - все племена и народы, для неё посеяны на земле все цветы, её ради созданы искусства, и ради её пребудет вовеки всё прекрасное. Она несёт с собой невидимый цветок, над которым кружится весь мир, жаждущий счастья.
Б у к е е в (вздохнув). Хорошо вы говорите, великий вы краснобай... Вот бы мне немножко этого дара.
Б о г о м о л о в. Для женщин?
Б у к е е в (кив[нув] головой). Конечно.
Б о г о м о л о в. Почему вы не женились?
Б у к е е в (мах[нув] рукой). Пробовал. На третий год - развёлся.
Б о г о м о л о в. Она ушла?
Б у к е е в. Выгнал. Хотите выпить?
Б о г о м о л о в. Нет. Спасибо.
Б у к е е в (вор[чливо]). Благочестивый вы человек: не пьёте, не курите. И в карты, наверное, не играете?
Б о г о м о л о в. Не играю.
Б у к е е в. Скучно?
Б о г о м о л о в. Нет, ничего, живу.
Б у к е е в. А я вот пью, курю, играю и вообще - развлекаюсь всячески, но - скучно мне.
Б о г о м о л о в. Попробуйте работать.
Б у к е е в. Непривычен.
Б о г о м о л о в. Положение безвыходное.
Б у к е е в (в упор смотрит на Богомолова). Посмотрим. Может, и нет ещё.
(Смех и голоса. Ладыгин, Ольга, Нина.)
Б о г о м о л о в. Приехали. (Идет встречу.)
(Букеев, тяжело подняв руку, показ[ывает] ему кулак. Стукачёв и Дуняша накрывают на стол.)
Б у к е е в. Шампанское похолоднее.
С т у к а ч ё в. Слушаю.
Б у к е е в (вставая). Болван ты, Стукачёв.
С т у к а ч ё в. Почему же-с?
Б у к е е в. Не твоё дело.
С т у к а ч ё в. Обидно-с, ежели без дела ругаете!
Б у к е е в. Мне нужно кого-нибудь обругать...
С т у к а ч ё в. Дуняшу бы, она моложе меня...
Б у к е е в. Ну, молчи... (Уходит.)
С т у к а ч ё в. Пьян.
Д у н я ш а. За что это меня ругать надо?
С т у к а ч ё в. А меня за что?
Д у н я ш а. Вы дольше моего служите здесь.
С т у к а ч ё в. Тс...
[(Жан и Ольга входят.)]
Д я д я Ж а н. Ну, вы, живее! Марш отсюда... Устали, благодатная? Присядьте, прошу.
[(Стукачёв и Дуняша уходят.)]
О л ь г а. Мне надо переодеться...
Ж а н. Минуточку! Позвольте сказать десяток слов от души...
О л ь г а (разгляд[ывая] его). Да? Что такое?
Ж а н. Послушайте, божественная! Я - романтик.
О л ь г а. Серьёзно?
Ж а н. Вполне! Я... мне тягостно видеть страдания людей, а если мучается близкий человек - я совершенно впадаю в отчаяние. И вот, будучи душевно предан Никону, я умоляю вас: обратите на него внимание, приласкайте ребёнка! Он страдает с Тамбова...
О л ь г а. Откуда?
Ж а н. С Тамбова, с первого дня знакомства с вами...
О л ь г а. Вы много выпили?..
Ж а н. Обыкновенно... Позвольте - вы, кажется, это иронически спросили?
О л ь г а. Нет, серьёзно...
Ж а н. Несравненная, будьте великодушны...
Б о г о м о л о в [(входит)]. Вот она где.
О л ь г а. Ты меня искал?
Б о г о м о л о в. Я не видел, как ты сошла на берег.
Ж а н (уныло). Как богиня!
О л ь г а. Слышал - как?
Б о г о м о л о в. Устала?
О л ь г а. Нет. Ты что делал?
Б о г о м о л о в. Закончил схему водонос[ного] горизонта, потом гулял с Верочкой, беседовал.
Ж а н (смеётся). Извините, - смешное вспомнил!
(Ладыгин, Нина; Жан идёт встречу им.)
Л а д ы г и н. Скоро ужинать? Я голоден.
Н и н а. Это у вас хроническое.
Л а д ы г и н. Я человек здоровый...
(Подошёл Букеев, угрюмый.)
О л ь г а. О чём же вы беседовали?
Б о г о м о л о в. Знаешь, - она милая девушка.
О л ь г а. Да?
Б о г о м о л о в. Очень. Только - она нетактична, на мой взгляд... Например, она сказала, что надо мной здесь немножко издеваются, считают меня чудаком...
О л ь г а. Вот как?
Б о г о м о л о в. Да.
Л а д ы г и н. Позвольте, - мой брат, офицер гвардии, дрался на дуэли трижды...
Б о г о м о л о в. Я ей советовал влюбиться в Ладыгина, а она сказала, что он очень ухаживает за тобой.
О л ь г а. Вы и обо мне беседуете?
Б о г о м о л о в. Она обо всём говорит довольно решительно.
О л ь г а. А ты, по обыкновению, очень откровенно, да?
Б о г о м о л о в. Ты сердишься?
О л ь г а. Полно, - какие у меня причины сердиться! Ну, а ещё о ком сплетничала она?
Л а д ы г и н (Ольге). Посмотрите, до чего Букеев мрачен сегодня. Это даже нелюбезно. Ах, извиняюсь, я помешал вам?
Б о г о м о л о в. Нет, ничего...
Л а д ы г и н. Сейчас будем ужинать. Букеев пробирал за что-то Верочку - гудел, гудел над ней! В сущности, он очень скучный человек... Вы знаете Нина Аркадьевна думает, что я трус. Я - оскорблён. Спортсмен не может быть трусом. У меня брат, гвардейский офицер... (Заметив, что его не слушают.) Я, кажется, лишний?
О л ь г а. Вы уже спрашивали об этом.
Л а д ы г и н. Да? Забыл. А хорошо здесь! Море, холмы, за холмами степь. Нужно бы ещё лес - это идеально... Ужасно утомляет ожидание.
Б о г о м о л о в. А вы чего ждёте?
Л а д ы г и н. Ужина. Я часа два работал веслами...
(Букеев подходит.)
Б о г о м о л о в (жене). Между прочим, я сказал ей, что здесь люди, точно пчёлы, кружатся над каким-то цветком, невидимым для них.
О л ь г а. Ты умеешь сказать...
Л а д ы г и н. А что это за цветок?
Б у к е е в (угрюмо). Я слышал краем уха вашу беседу; мне показалось, что вы объясняетесь Вере в любви...
(Богомолов смеётся.)
Б у к е е в. У вас странная манера говорить со всеми обо всём.
О л ь г а. Это выговор тебе, - ты понимаешь?
Б у к е е в. Что вы, Ольга Борисовна. Просто я так... сказал... Ведь в самом деле для Якова Сергеича как будто нет зап[ретных] вопросов. Он... удивительный. Веру этот разговор расстроил, ну... вот я и говорю. Она ведь очень нервная...
Л а д ы г и н. Заставьте её делать гимнастику, плавать, и - всё пройдёт!
Ж а н. Господа! Посмотрите, как красиво рыбаки развели костёр на берегу, и - посмотрите! Великолепие.
(Все нехотя идут.)
Ж а н (удерж[ивает] Букеева). Ника, я перекинулся с ней парочкой слов насчёт тебя. Конечно, она и так и эдак и - ничего особенного не сказала, но - поверь моему опыту! Терпение, дружище!
Б у к е е в (уходя, махая рукой). Ты пьян, брат!
Ж а н (пожимая плечами). Я двадцать лет пьян... Странно!
Н и н а. Куда они пошли?
Ж а н. На берег.
Н и н а. Опять? Я так устала. Почему Никон Васильевич не в духе?
(Вера осматривает стол, накр[ытый] для ужина.)
Ж а н. Всё ваша сестра виновата.
Н и н а (оглядываясь). Неужели он серьёзно увлекается ею? Это было бы ужасно.
Ж а н. Да, не очень весело. А вот вы рискуете проворонить кусок.
Н и н а. Фу, как грубо! Что с вами?
Ж а н. Я, Нина Аркадьевна, - циник! Уверяю вас. И я - огорчён! Чёрт бы взял водопроводчика и супругу его, - вот что я говорю! Если случится...
Н и н а (тревожно). Вы думаете, что у него серьёзно, да?
Ж а н. Последняя женщина, - вот что я думаю! А вы...
Н и н а. Пожалуйста, оставьте меня в покое! Что за тон у вас?
Ж а н. Я сказал - я циник, и - кончено!
Н и н а. Но - как же Ладыгин?
Ж а н. Уж не знаю как. Это меня не интересует... Нисколько!
Н и н а. Так откр[ойте] ему глаза.
Ж а н. Не угодно ли вам взять на себя это приятное дельце?
